Дезертир
Шрифт:
– Я плохой наездник, молодой господин.
Он попал в рабство еще ребенком, когда отец продал его, чтобы прокормить остальных детей. Мальчик угодил в услужение в дом златокузнеца из Пантикапея [20] , богатого и имевшего много мастерских-эргастериев, что давно позволяло ему не работать самому. Хозяин заметил способности мальчика и стал его учить. К девятнадцати годам Стакир уже стал неплохим мастером. Хозяин был доволен способным рабом, часто хвалил его и даже обещал женить. Кто знает, как сложилась бы судьба юноши, если бы не гроза, прокатившаяся над Боспором [21] .
20
Пантикапей –
21
Боспор или Боспорское царство – эллинистическое государство в Крыму, расположенное возле Боспора Киммерийского (Керченского пролива). В описываемое время было зависимым от Митридата.
Царская династия Спартокидов хирела и дряхлела, расточая казну на роскошь и оргии, все туже затягивая петлю на шее простого люда. Последний царь, Перисад V, передал царство под руку Митридата Эвпатора. Это не понравилось многим, в том числе кое-кому из знати. Знать попробовала воспротивиться прибывшему из-за моря полководцу Митридата, Диофанту Синопейцу, но в ходе выступления неожиданно высвободились силы, совладать с которыми не смог никто. Взбунтовались рабы, и ярость их гнева оказалась такова, что прославленный полководец еле унес из Пантикапея ноги. Во главе восстания встал некий Савмак. О нем говорили разное. Будто бы он был вскормленником Перисада, его приближенным. Или скифским царевичем. А некоторые уверяли, что он раб. Что из слухов было правдой, Стакир не знал. Он не знался с царями, ни с боспорскими, ни со скифскими. С рабами дружбу водил далеко не со всеми, ибо числился в "хороших" рабах. Умытый, причесанный, всегда одетый в чистый хитончик. Трудится себе в мастерской над очередной золотой побрякушкой. Ждет, что скоро в постельку к нему подложат девушку. Может, даже красивую. Какие бунты? Что у него может быть общего с рыбниками, дикими, звериного вида рабами из рыбозасолочных мастерских? Его мнения никто не спросил, когда город утонул в пучине народного возмездия, потянув за собой все царство. Погиб хозяин со всей семьей, погибли многие из его соседей. Что было делать Стакиру, когда кругом рушился мир? Ты раб? Раб. Бери раб дубину и бей хозяев по башке. Ничего особенно плохого в своей рабской доле он не видел, но поразмыслив, осознал, что пути назад нет. Мосты сожжены. Так он стал воином в рабском войске. Вернее в царском, ибо Савмака восставшие провозгласили царем.
Царя Савмака Митридат, разумеется, не признал и, оставив рабское царство в покое на зиму, когда мореплавание на Понте невозможно, весной вновь отправил на Боспор Диофанта, с новой силой. И эта сила разрушила царство рабов. Меньше года оно простояло, но угли пожара тлели много дольше. Стакир уцелел при падении Пантикапея и еще два года сражался в горах Тавриды в разрозненных, добиваемых отрядах рабов. Сражался и в строю, и без строя, разным оружием и без него, руками понтийские глотки рвал. Учился быстро и толково. Немного в нем осталось от хорошего раба. Но, все же, судьба не была благосклонна к восставшим. Стакир попал в плен. Его не казнили, как некоторых из его товарищей. Рабы-скифы считались строптивыми и их старались продать, как можно дальше от родных краев. Чтобы даже тени мысли о побеге не возникало. Так его занесло в Италию.
– Тебя везли на корабле?
– Да.
– Тебе понравилось? Я еще никогда не выходил в море, да и видел раза три всего, когда с отцом ездили в Неаполь.
– Не понравилось.
– Погода была плохая?
– Не знаю. Не видел. Нас держали под палубой. Там было очень тесно. Несколько десятков мужчин и женщин. Голых,потеющих, блюющих и ходящих под себя. И я потел, ходил под себя вместе со всеми. Желудок выворачивало наизнанку.
Квинт замолчал тогда, пораженный до глубины души словами своего раба, которого он считал лучшим другом. Ему еще никогда не приходилось задумываться об этой стороне такого обыденного и привычного дела, как рабовладение.
Позади разделись голоса. Что-то негромко проворчал Аристид.
Интересно, если на кресте висеть с лихорадкой, получится сдохнуть побыстрее, или мучения, наоборот, продлятся дольше? Север невесело усмехнулся.
Где-то в районе десятинных ворот [22] визжали пилы и стучали топоры. Мимо Квинта промаршировало несколько десятков вооруженных лопатами солдат во главе с центурионом. В обратном направлении крепко сбитый легионер протащил на плечах блеющего барана. Другие солдаты тащили за ним какие-то туго набитые мешки и мокрые кожаные ведра, напоминавшие по форме грушу.
Часа через полтора (может раньше, может позже, сказать по правде, чувство времени Квинту сейчас отказывало) по лагерю поплыл дразнящий аромат чего-то съедобного, но кормить пленника, похоже, никто не собирался. Встревоженно заурчал живот. Остро ощущались и иные телесные потребности.
22
Десятинные (декуманские) ворота – это название лагерные ворота получили из-за того, что возле них традиционно располагались палатки десятой когорты.
Утром сводили до выгребной ямы, и дали выпить кружку воды. Теперь она просилась наружу.
– Эй, парень, – Квинт по-гречески обратился к часовому, скучавшему поблизости, – мне до ветру надо.
Солдат и ухом не повел.
– Ты что, глухой? Я тебе говорю, легионер.
Он повтор эти слова дважды, прежде чем часовой обратил на него внимание и бросил:
– Claude os tuum.
"Рот закрой".
Солдат был очень занят, сосредоточенно ковырялся в зубах, похоже, недавно пообедал. Квинт сглотнул слюну.
Есть несколько латинских фраз, которые в устах варвара, моряка, подозреваемого в пиратстве, не вызовут удивления. По крайней мере, объяснить знакомство с ними было бы не сложно. Если, конечно, дадут возможность объяснить, поскольку фразы эти... А, будь, что будет. Если забьют до смерти, так даже к лучшему. Не хватало еще обгадиться прямо под себя. Падать дальше просто некуда. Приняв решение, Север громко и отчетливо спросил:
– Caput in ano?
Легионер оставил свои зубы в покое и удивленно взглянул на пленного.
– Quid dixisti?
– Что слышал, – процедил Квинт и добавил, – turturilla.
Это, казалось бы, совершенно безобидное словечко – "горлинка", в среде легионеров обозначало мужеложца. Квинт знал, что за такое его сейчас будут убивать. Так и случилось.
Солдат несколько секунд ошалело хлопал глазами, потом побагровел, подхватил щит, на который опирался, одним прыжком подлетел к пленному и заученным движением обрушил кромку щита прямо на его голову. О том, что с ним сделает начальство за убийство пленного, легионер не подумал, он ничего не соображал от бешенства. Видать Квинт, предположив, что голова у солдата находится в заднице, не ошибся. Север рванулся, что было сил, извернулся всем телом, и убрал голову из-под удара. Подставил плечо. Легионер не ожидал такой прыти от обездвиженного противника и промахнулся. Щит врезался в колесо, к которому был привязан Квинт. Хрустнуло дерево, Север рванулся снова и выдрал из обода и ступицы пару спиц, к которым были притянуты веревкой его локти.
Легионер замешкался, а пленник, напротив, развивая успех, подкатом сбил его с ног.
– Perge ad corvos, fellator! – заорал Квинт, что было мочи, и, лежа на спине, ударом обеих ног вышиб из легионера дух.
На шум сбежались солдаты, налетели на Квинта, принялись избивать. Пинали недолго. Через минуту появился опцион и приказал прекратить безобразие.
Севера рывком подняли на ноги. Опцион орал на него, брызгая слюной, и потрясал у лица кулаком, пахнущим чем-то съедобным. Квинт не понимал ни слова, словно действительно забыл родную речь.