Дежурный ангел
Шрифт:
Уже после проповеди подошла к образу со свечой. Заплакала. Слезы лились, будто из самого сердца, и унять их было невозможно. Мысли смешались, и только одна просьба устремлялась навстречу пронизывающему взгляду Христа: «Господи, прости нас, грешных, на что ещё уповать, кроме Твоего милосердия...» И в какой-то миг поняла и поверила одновременно, что немногословная молитва её услышана.
Из храма Ксения вышла уже с этим новым чувством. На душе стало легче, как если бы избежала смертельной опасности. Да и улица встретила свежим ветром. Мир не казался ей суетливым, ярче и четче проступили его детали. Влажный, наполненный озоном после короткого ураганного дождя воздух, усиленный ароматами зелени, был похож на пробившееся сквозь фильтры туч дыхание неба. И лица людей воспринимались теперь по-иному: те, что выходили вместе с ней из храма, в большинстве своём были озарены внутренним сиянием или (у некоторых) смятением и печалью. Те же, что спешили мимо по улице, казались погруженными в скользкую ежедневную серость. Больше были похожи на маски, что одевают по случаю.
У ворот Ксению догнал Стас.
– Знаешь, я ещё ни разу в жизни не стоял целую службу, - признался он.
– Устал?
– Нет, но состояние ни с чем не сравнимо.
– Вот и давай побережём его...
* * *
Рано утром Ксения уже ехала на кладбище. Больше всего удивилась, когда на одной из остановок в автобус вошел Стас. Он был непривычно трезв и привычно задумчив.
– Я знал, что ты поедешь к нему.
– Сел рядом и в этот раз молчал всю дорогу.
Кладбище мертвыми своими улицами буквально примыкало к живому городу. И автобус в какое-то неуловимое мгновение просто переехал эту едва заметную черту, разделяющую город живых и город мёртвых.
– Ему вчера памятник поставили. Плита такая темная, а на ней камера на треноге. Этакое ретро, - уже на выходе сообщил Стас.
– Не ретро, а сюрреализм какой-то. Есть такой дурацкий анекдот про смерть гинеколога...
– Знаю, - потупился Стае.
– Пойдём, тут ритуальное агентство есть, закажу крест, как и должно быть, кто бы под ним из православных не лежал: инженер, фотограф, писатель или врач... Вон, глянь: памятники бандитам, погибшим в перестрелках, самые высокие и помпезные, а толку? Кто они перед Богом?
– Ну, знаешь, помнишь, на Голгофе разбойник...
– Сравнил!
– полыхнула гневом Ксения.
Подошли к вагончику, где располагался кладбищенский офис да стояли вокруг еще несколько хозяйственных построек. Ксения начала с порога, ещё не зная, к кому обращается.
– Здравствуйте, там, на четырнадцатом участке, седьмая аллея, фотоаппарат над могилой взгромоздили, так вот, я бы хотела его убрать и поставить крест.
– Хорошо что пришли, - невысокий невзрачный мужичок в потертом костюме буквально выпрыгнул из-за стола, - а мы уж гадали, кому звонить. Нет больше вашего фотоаппарата.
– Что? Украли?
– Если б, - мужичок чуть ли не с улыбкой почесал лысеющую голову, - гроза вчера была, молния аккурат в фотокамеру ударила. Так влепила, что расплавила до самого основания треноги и гранитную плиту пополам расколола.
Сердце Ксении испуганно ёкнуло.
– Да-да, - якобы успокоил женщину мужичок, - расплавило! Даже изгороди чугунной досталось, но там дело поправимое. Так что новый памятник так и так заказывать, потому как наша контора за природный вандализм ответственности не несёт.
– Вандализмом было поставить на могилу фотоаппарат на треноге, - голос Ксении снова стал твердым и решительным.
– Где я могу выбрать крест?
– Остаётся надеяться, что и чертов мобильник расплавило...
– пробурчал Стас сам себе.
* * *
После кладбища поехала в храм. Стас потянулся следом. Снова выстояла службу и снова плакала. И выходя из храма, вдруг уловила в сердце удивительное и ни с чем не сравнимое чувство светлой надежды. На что? Откуда?
Дома выпила стакан чая и, обессиленная, легла спать. Сон пришёл быстро, и не было суетливой кутерьмы мыслей, маленьких бытовых задачек и больших проблем. Был сон без видений и звуков, глубокий и тихий. Так спят выздоравливающие люди.
Но утром Ксению разбудил телефон. Он вновь пропел свою звонкую музыку о полученном сообщении. Правда, в этот раз, прежде чем открыть откидную крышку, Ксения была спокойна и уверенна. Вздохнула, перекрестилась и лишь потом прочитала: «Ксюша, милая, жду тебя сегодня, 30 апреля, в восемь утра на Сретенской улице, дом 28, Олег. Вопрос жизни и смерти».
Что это? Ещё одна шутка? Недолго думая, набрала номер телефонной компании. Знакомый голос девушки сообщил, что на номер Ксении действительно поступило сообщение.
– А что вам не нравится? Заблокировать входящие с этого номера?
– Нет, ничего, извините... Может, оно задержалось на несколько дней?
– Хм... Минут пять назад его отправили или меньше.
– С-спасибо... Извините...
– Да нет проблем, кроме ваших.
Посмотрела на часы: половина восьмого.
И торопливо стала собираться, судорожно вспоминая, где находится Сретенская улица. Убеждала себя, мол, всё равно надо посмотреть, куда это он ее приглашал. И таилось глубоко в душе непонятное предчувствие, а главное, ощущение того, что наступило какое-то необыкновенное утро. Странно, почему 30 апреля... В этот день она ходила по мастерской Олега, считала углы и считала измены, проклиная его. 29-го готова была порвать с ним раз и навсегда.
Сретенская оказалась небольшой улочкой, где еще сохранились частные дома, там же находилась маленькая, но красивая церковь. Она и оказалась на этой улице под номером 28. У ворот стоял улыбающийся Олег с огромным букетом белых роз. Ксения начала терять сознание, когда он успел подхватить её, уронив цветы.
– Милая, что с тобой? Я ведь... Что делать-то? Ну-ну-ну...
– испугался не на шутку, но она уже начала приходить в себя.
– Ксюша, мне сегодня приснилось, что я тебя потерял, навсегда! Ты не представляешь, что я испытал в эту ночь, я словно умер! Мне Харон виделся. Этот жуткий перевозчик мертвецов. Я всегда думал, куда он их перевозил? Ведь смерть не была побеждена. Да о чём я? Ксюша, мне так плохо без тебя! Послушай, тут служит мой знакомый батюшка, он нас обвенчает. Самое интересное, загс - через дорогу! Представляешь? Мы сможем обвенчаться и расписаться... С чего начнем, если ты, конечно, согласна?
– Какое сегодня число, Олег, - с трудом выговорила Ксения.
– 30 апреля. Пятница. Тебя что-то беспокоит?
– Так не бывает, Олег.
– Не бывает, если так не делать, - Олег улыбался, буквально сиял.
– А мне, Олежек, сегодня тоже снился сон, очень долгий сон, жуткий и долгий, как сама вечная смерть... И во сне снились сны. Скажи мне, в памяти твоего телефона много женских имён?
– насторожилась Ксения.
– Было достаточно. Я их все стёр еще вчера, чтоб не раздражали тебя. Но я не понял твоего ответа: ты согласна выйти за меня замуж? Или меня кто-то опередил?