Дэзи Миллер

Джеймс Генри

— Ему совсем не следовало предаваться таким мечтам, — сказал Уинтерборн. — С итальянкой из общества он никогда бы не осмелился гулять по улицам.

— По улицам? — воскликнула Дэзи, устремив на него свои очаровательные глаза. — А куда бы он повел ее гулять? К тому же Пинчио не улица, а я, благодарение богу, не итальянка. Судя по тому, что рассказывают, итальянки живут очень скучно. Не понимаю, зачем мне менять свои привычки и приноравливаться к их образу жизни?

— А мне кажется, что тот образ жизни, который ведете вы, свойствен только отъявленным ветреницам, — серьезно проговорил Уинтерборн.

— Ну, конечно! — воскликнула она, с улыбкой взглянув на него. — Я ужасная ветреница и кокетка! Разве есть благонравные девушки, которые не любили бы флиртовать? Но, может быть, вы не считаете меня благонравной?

— Вы вполне благонравная девушка, но мне бы хотелось, чтобы вы флиртовали только со мной и больше ни с кем, — сказал Уинтерборн…

— О-о! Благодарю вас! Покорно благодарю! Вот уж никогда не стала бы флиртовать с вами! Как я уже имела удовольствие заметить, вы слишком чопорный господин.

— Вы слишком часто повторяете это, — сказал Уинтерборн.

Дэзи весело рассмеялась.

— Будь у меня хоть крохотная надежда рассердить вас, я бы повторяла это раз за разом.

— Нет, не надо. Рассердившись, я становлюсь гораздо чопорнее. Но если вы не хотите флиртовать со мной, то перестаньте по крайней мере флиртовать с вашим приятелем, который сидит сейчас за фортепьяно. Здешние молодые люди не способны этого оценить.

— По-моему, они только это и ценят! — воскликнула Дэзи.

— Но не в молоденьких девушках.

— А мне казалось, что флирт больше к лицу незамужним девушкам, чем замужним дамам, — заявила Дэзи.

— Да, пожалуй, — сказал Уинтерборн, — но если вы общаетесь с итальянцами, надо приспосабливаться к их обычаям. Флирт — занятие чисто американское, здесь о нем понятия не имеют. Поэтому, когда вы появляетесь на людях с мистером Джованелли и без матери…

— Бог мой! Бедная мама! — перебила его Дэзи.

— Вы флиртуете, но о мистере Джованелли этого сказать нельзя, у него другие намерения.

— Во всяком случае, он не читает мне проповедей, — с живостью сказала Дэзи. — И если хотите знать, то никто из нас не флиртует — ни я, ни он. Мы с ним большие друзья, близкие друзья.

— А! — воскликнул Уинтерборн. — Если вы влюблены друг в друга, это, конечно, совсем другое дело!

До сих пор Дэзи позволяла ему говорить вполне откровенно, и он не ожидал, что его последние слова произведут на нее такое сильное впечатление. Она вспыхнула и быстро поднялась с места, еще раз дав ему повод думать, что ветреные американки — самые непонятные существа в мире.

— Мистер Джованелли, — сказала Дэзи, смерив быстрым взглядом своего собеседника, — никогда не говорил мне таких неприятных вещей.

Уинтерборн растерялся, он стоял, молча глядя на нее. Мистер Джованелли кончил петь, встал из-за фортепьяно и подошел к Дэзи.

— Не хотите ли вы пройти в соседнюю комнату и выпить там чаю? — сказал он, наклоняясь к ней с ослепительной улыбкой.

Дэзи снова заулыбалась и взглянула на Уинтерборна. Он почувствовал еще большее недоумение, ибо эта неожиданная улыбка ничего не разъясняла ему, она только служила доказательством мягкости и добродушия Дэзи, прощавшей нанесенные ей обиды.

— А мистер Уинтерборн не догадался предложить мне чаю, — сказала она.

— Я предложил вам хороший совет.

— Я предпочитаю слабый чай! — воскликнула Дэзи и удалилась в сопровождении блистательного Джованелли. Все остальное время они просидели в соседней комнате, уединившись в оконной нише. В гостиной музицировали, но молодая парочка будто ничего и не слышала. Когда Дэзи подошла проститься с миссис Уокер, эта леди решила исправить ошибку, содеянную ею по слабости характера в начале этого вечера. Она повернулась спиной к мисс Миллер, предоставив ей выходить из затруднения как угодно. Уинтерборн стоял у самых дверей, он видел все это. Дэзи побледнела и бросила взгляд на мать, но миссис Миллер по простоте душевной не заметила ничего такого, что говорило бы о посягательстве на законы светского обхождения. Она возымела вдруг совершенно неуместное желание показать, что ею самой эти законы выполняются самым строжайшим образом.

— До свидания, миссис Уокер, — сказала матушка Дэзи, — мы прекрасно провели у вас время. Я, знаете ли, иногда позволяю Дэзи приезжать в гости без меня, но уезжаем мы всегда вместе.

Дэзи побледнела и повернулась своим побледневшим, озабоченным личиком к группе гостей в дверях. Уинтерборн чувствовал, что она была так поражена и сбита с толку, что в первую минуту не нашла в себе сил вознегодовать. А у него самого сжалось сердце при виде всего этого.

— Как вы жестоки! — сказал он миссис Уокер.

— Отныне ноги ее не будет в моей гостиной! — ответила ему хозяйка дома.

Не надеясь больше встретить Дэзи в гостиной миссис Уокер, Уинтерборн зачастил в гостиницу, где остановилась миссис Миллер. Она и ее дочь редко бывали дома, а если он и заставал их, то неизменно в обществе преданного Джованелли. Сплошь и рядом сей блистательный мелкорослый римлянин сидел в гостиной наедине с Дэзи, так как миссис Миллер, по всей вероятности, придерживалась того мнения, что надзор за дочерью требует прежде всего деликатности. К удивлению Уинтерборна, визиты его ничуть не смущали и не сердили Дэзи, но вскоре он понял, что ему пора перестать удивляться поведению этой девушки; единственное, чего следовало ждать от нее, это всяческих неожиданностей. Она не проявляла ни малейшего неудовольствия, когда он нарушал их тет-а-тет, с той же легкостью и свободой болтала с двумя джентльменами, как и с одним, по-прежнему каким-то непонятным образом сочетая в своих высказываниях бесцеремонность и ребячливость. Уинтерборн отметил мысленно, что если Дэзи неравнодушна к Джованелли, она, наверно, постаралась бы оградить их встречи от вмешательства третьих лиц, и его еще больше очаровывали ее простодушие и неиссякаемая жизнерадостность. Ему казалось, он и сам не знал почему, что Дэзи не способна ревновать. Рискуя вызвать ироническую улыбку на устах читателя, я скажу следующее: когда Уинтерборну приходилось задумываться раньше об интересующих его женщинах, он частенько подозревал, что, при наличии соответствующих обстоятельств, эти женщины могли бы внушить ему страх — буквально страх, а Дэзи Миллер внушала ему приятную уверенность как раз в обратном — он не боялся ее. Все это было отнюдь не лестно для Дэзи, ибо такая уверенность проистекала из убеждения, вернее, из опасений Уинтерборна, что эта девушка — существо весьма легкомысленное.

Но к Джованелли мисс Дэзи была действительно неравнодушна. Она не сводила с него глаз, когда он говорил, она командовала им, она то и дело отчитывала его и поднимала на смех, она, по-видимому, забыла о том, что Уинтерборн сказал ей на вечере у миссис Уокер.

Как-то днем, в воскресенье, отправившись с тетушкой в собор Святого Петра,^{26} Уинтерборн увидел Дэзи в обществе неизменного Джованелли. Он показал миссис Костелло девушку и ее спутника. Эта леди навела на них лорнет и сказала: