Диалогика текста как бесконечномерное смысловое пространство
Шрифт:
Таким образом, гипотетический текст, в отличие от произнесенного, несет нулевую степень экспрессивности, но она становится особенно очевидной на фоне их диалогического сопоставления.
3. 5. 1. 11. Смысловая диалогическая конвергенция в художественной коммуникации.
Художественная коммуникация предполагает потенциальный диалог между писателем и читателем, так как понимание носит диалогический характер и поэтому художественное произведение потенциально двухвекторно. Читателю нет необходимости отвечать своим произведением на художественное произведение. Однако этот принцип может нарушаться. Так, Джон Мильтон ответил художественным произведением "Paradise Regained" на свое произведение "Paradise Lost". Оба произведения находятся в диалогическом взаимодействии друг
"Paradise Lost" описывает непослушание человека, которое ведет к потере рая и затрагивается причина такого падения:
Of Mans Disobedience, and the Fruit// of that Forbidden Tree, whose mortal tast// Brought death into the World, and all our woe, // With loss of ed.en, till one greater Man// Restore us, and regain the blissful Seat.
В "Paradise Lost" встречаются выражения 'to bring woe', 'restore us', 'regain the blissful Seat'. В "Paradise Regained" автором используются такие конфигурации как: 'disobedience lost', 'recovered Paradise', 'the great Proclaimer cried Repentance', 'to conquer Sin', 'to vanquish by wisdom', 'to teach the erring Soul', 'truth' was freed and equity restored', 'to vanquish Temptation', 'to wash off sin', 'to regain lost Paradise', 'Thief of Paradise', а также выражения, связанные с риторикой: 'persuasive rhetoric', 'Eloquence'.
Таким образом, лингвистические средства адекватно интерпретируют антонимическое диалогическое поле 'losing // regaining Paradise'.
3. 5. 2. Диалогика текста с задержанной обратной связью.
Диалогика текста с задержанной обратной связью включает определенные диалогические конфигурации.
3. 5. 2. 1. Интенсивное диалогическое взаимодействие знаний художника слова и читателя (герменевтический диалог).
Состояние развития филологической герменевтики с точки зрения валидности и общей герменевтической теории обусловлено полным скептицизмом, ибо ни один из текстов невозможно полностью эксплицировать. В юриспруденции, например, превалирует так называемый прагматизм, который полагает, что смысл закона - это то, как действующие судьи толкуют его смысл. Подобная ситуация существует и с библейскими толкованиями, где Библия является новым откровением для каждого последующего поколения. В филологической теории существует аналогичная доктрина, объявляющая, что смысл художественного текста заключается в том, что он означает для нас сейчас. Такие теории называют "радикальным историзмом". Второй тип теории обозначен как "автономизм" - доктрина, согласно которой художественный текст принадлежит к онтологической сфере, где смысл независим от авторской воли. Все эти точки зрения имплицитно отрицают возможность валидности в интерпретации (Hirsch 1976: 8).
Более широкие импликации такого герменевтического скептицизма обычно игнорируются их приверженцами. По большому счету право любой гуманитарной дисциплины претендовать на подлинное знание. Поскольку все гуманитарные изыскания базируются на интерпретации текстов, то эффективная интерпретация имеет решающее значение для валидности в последующих предпосылках и выводах. Практическая цель любой подлинной дисциплины - это достижение твердо обоснованного соглашения, что одна совокупность заключений является более вероятной, чем другая. Это именно и является целью валидной интерпретации, которая достигается за счет воображаемых интерпретивных предположений высокого интеллектуального уровня, метода "весомого доказательства" ("weighing evidence") и в идеале неисчерпаемой эрудиции ("inexhaustible erudition").
Традиционно существовала точка зрения в защиту автора - текст значит то, что имел в виду автор. Однако, эта точка зрения была подвергнута критике, особенно Т. Элиотом и выдвинута новая доктрина, что лучшая поэзия безлична, объективна и автономна в том смысле, что она живет своей жизнью, полностью оторванной от жизни автора. (Hirsch 1976: 1)
Исследователи утверждают, что теория авторской нерелевантности была благотворной для литературоведения,
Доктрина, широко принятая в настоящее время, говорит о том, что значение текста меняется даже для автора. Согласно радикальному подходу, текстуальный смысл меняется от эпохи к эпохе, от чтения к чтению.
Каждый пишущий знает, что его мнение о своей работе и его ответная реакция на свой текст варьируется от чтения к чтению. Авторы меняют свое отношение и ценностный критерий в течение времени и несомненно будут стремиться рассматривать свою работу в различных контекстах. Ясно, что меняется не смысл работы, а скорее их отношение к этому смыслу. Меняется не смысл, но ценностная значимость текста для автора.
Сторонники семантической автономии полагаются на мнение Т. Элиота, который неоднократно отказывался комментировать значение своих собственных текстов. Отказ Т. Элиота базируется на его предположении, что автор не имеет контроля над словами, которые он "запустил" в мир, и у него как интерпретатора нет особой привилегии. Задача обнаружения того, что говорит текст, не носит детерминистского характера, так как текст может сообщать различные вещи различным читателям. Одно прочтение может быть как валидным, так и не валидным. Однако, решающее возражение по отношению к теории семантической автономии заключается не в том, что ей не удается выработать адекватный критерий валидности, а в ошибочности аргумента, который используется для их поддержки. (Hirsch 1976: 10-1)
Один аргумент базируется на различии между интенцией сделать что-либо и конкретной реализацией этой интенции.
Самый лучший способ указать, что является ложным в этой популярной версии, это сначала обсудить величину - оценку, в которой она будет валидной. Оценка постоянно дифференцируется между интенцией и исполнением этой интенции. Приведем пример:
"Did you know that those two last sentences or yours had parallel constructions which emphasized the similarity of meaning?"
"No. How clever of me! I suppose I really did want to emphasize the similarity, though I wasn't aware of that, and I had no idea I was using rhetorical devices to do it." (Hirsch)
Этот пример иллюстрирует тот факт, что в авторском интенциональном значении есть компоненты, о существовании которых он не подозревает. За него эти моменты (в данном случае риторические приемы) эксплицирует интерпретатор-филолог.
Следует отметить, что язык и предположение в пределах одной культуры могут в большой степени варьироваться, и может случиться, что современный читатель мог бы изучить своеобразный язык определенного автора более детально, чем любой современник, который говорил бы "на том же самом" языке. Например, У. Блейк понимается лучше учеными сегодня, чем он понимался его современниками, ибо часто выдающиеся писатели и поэты опережают свое время и живут в "большом" времени. Мы никогда не можем быть уверенными, что поняли современные тексты лучше, чем тексты прошлого.
Одной из самых практических проблем интерпретации является проблема импликации (unsaid). Вербальные значения с различными импликациями похожи на айсберг, большая часть которого скрыта под водой (submerged), но подводная часть должна быть связана с частью, которая находится на поверхности. (Hirsch 1976: 53)
На наш взгляд, трудности в интерпретации текста зависят от степени его имплицитности и состава смыслов. Возьмем фрагменты из трех текстов: стихотворение Дж. Байрона "The Dream", конституцию США и молитвенник ("The Book of Common Prayer").