Диалогика текста как бесконечномерное смысловое пространство
Шрифт:
(1) Black hole, hypothetical cosmic body of extremely intense gravity from which nothing, not even light, can escape. A black hole can be formed by the death of a massive star. When such a star has exhausted its internal thermonuclear fuels at the end of its life, it becomes unstable and gravitationally collapses inward upon itself. The crashing weight of constituent matter falling in from all sides compresses the dying star to a point of zero volume and infinite density called the singularity. (The New Encyclopaedia Britannica, V.2)
(2) Since 1960 the universe has taken on a wholly new face. It has become more exciting, more mysterious, more violent, and more extreme as our knowledge concerning it has suddenly expanded. And the most exciting, most mysterious, most violent, and most extreme phenomenon of all has the simplest, plainest, calmest and mildest name - nothing more than a "black hole".
A hole is nothing, and if it is black we can't even see it. Ought we to get excited over an invisible nothing? Yes - if that black hole represents the most extreme state of matter possible, if it represents the possible end of the universe, if it represents the possible beginning of the universe, if it represents new physical laws and new methods for circumventing what had previously been considered absolute limitation. (Asimov)
Диалогическое
Сам текст выполняет функцию сообщения, и значение каждого из перечисленных словосочетаний представляет собой сумму основных номинативных значений, то есть налицо отсутствие коннотативных оценок, за исключением словосочетания 'black hole', которое носит метафорический характер.
Иначе обстоят дела с отрывком из произведения Азимова. Представляя художественную коммуникацию, он выполняет функцию эстетического воздействия, которая осуществляется за счет риторической "шлифовки". Вслед за живой метафорой 'new face', идет целая цепочка метафорических эпитетов в градуированной форме: 'exciting', 'mysterious', 'violent', 'extreme' в сравнительной степени, которая в последующем высказывании подхватывается, повторяется, но уже в превосходной степени, и сопровождается структурным параллелизмом. Все высказывание носит экспрессивный характер, так как метафорически изящно переданное явление, обозначено самым простым, ясным, спокойным и мягким именем, не более, чем как "черная дыра". Это научное понятие передается в художественной коммуникации дескриптивным путем: "дыра - это ничто, и если она 'черная', то мы ее даже не можем видеть".
Автор очень искусно использует вопросно-ответный комплекс. Вопрос содержит оксюморонное выражение 'invisible nothing' и антитезу, которая подается в структурно симметричной форме: 'the possible end of the universe - the possible beginning of the universe'.
Этот текст построен как фрагмент публичного выступления, напоминающего
Таким образом, происходит преобразование рационально-логических структур в эмоционально-риторические.
3. 5. 2. 6. Перевод как своеобразный способ выражения диалогики текста.
Переводы могут принимать интенсивный характер, так как накапливается большое количество переводов одного и того же классического текста. Чем больше переводов у одного и того же оригинала, тем больше оснований рассматривать эти переводы в совокупности, как некий своеобразный текст. (Задорнова 1984: 5)
Между переводами складываются непосредственные диалогические отношения. Каждый новый перевод классики должен обязательно учитывать предыдущий перевод. Так, например, существует не менее тридцати трех русских переводов "монолога" Гамлета "Быть или не быть". Они настолько разные, что трудно поверить - в их основе лежит один и тот же шекспировский текст. Приведем в качестве примера тринадцать переводов одной строки:
"When we have shuffled off this mottle coil"
"Когда мятежную мы свергнем бренность"(Вронченко);
"Когда буря жизни пролетит"(Полевой);
"Когда стряхнем мы суету земную"(Кронеберг)
"Когда доскою гробовою в сырой земле зароют нас"(Попов);
"Как с нас спадет ярмо земных сует"(Маклаков);
"Когда мы совлечем с себя по крышку плоть"(Соколовский);
"Когда стряхнем земную оболочку"(Михайловский);
"Когда стряхнем с себя всю смуту этой жизни на земле"(Юрьев);
"Когда с себя мы свергнем ярмо житейской суеты"(Месковский);
"Избавясь от этих приходящих бед"(Аверкиев);
"Когда освободимся мы от плоти"(Россол);
"Когда мы сбросим этот бренный шум"(Лозинский);
"Когда покров земного чувства снят"(Пастернак);
Как видно из анализа, легко переводимо лишь слово 'when', которое можно легко интерпретировать на семантическом уровне, все остальное интерпретируется на мета- и мететаметасемиотическом уровне. Перевод начинается в одиннадцати случаях из тринадцати со слова "когда", что свидетельствует о топологической устойчивости этого слова в обоих языках.
Решающее значение жанра при переводе, особенно поэтического текста, было суммировано Р. Фростом в его знаменитом определении поэзии: "Poetry is what gets lost in translation" (Поэзия - это то, что теряется при переводе) (Hirsch 1976: 120).
Трудность при интерпретации часто заключается в невозможности установить либо истинное значение многозначного слова, либо связь между значением слова в художественном контексте и его первоначальным контекстом. Так, у Шекспира иногда встречаются сочетания слов, из которых каждое содержит одновременно два значения, в результате чего вся фраза получает сложный смысл, как в известном двустишии из "Отелло".