Диармайд. Зимняя сказка
Шрифт:
Была грань, была полоса, о которой она не могла бы сказать точно – это еще суша или уже замерзшая вода. Не покрытая снегом, немного скользкая полоса, по которой можно было неторопливо подойти к заветному дубу. Заодно и попросить у него прощения, что так долго не показывалась. Уж на Йул-то могла заглянуть…
Но когда за поворотом уже должен был появиться этот самый дуб, Дара ощутила легкий толчок в грудь.
К дереву ее не пускали.
Она остановилась, размышляя, кто бы там мог быть из своих. Изора – не тот человек, чтобы по ночам наносить визиты деревьям. Сана, скорее всего,
Фердиад?
Сиду-то зачем приникать к дереву?
О том, что у сидов какие-то иные источники силы и энергии, Дара могла лишь догадываться. В конце концов, существо, имеющее природный запас прочности на несколько столетий, и не должно нуждаться в подпитке так, как нуждается тратящий силу человек.
Дара сделала еще шаг вперед – и толчок был уже значительнее.
Ну точно, сказала она себе, это же пресловутый перстень Фердиада, к которому он не позволял прикасаться, перстень, который, возможно, даже старше самого Фердиада. Им наводили порчу, наносили удары, он мог остановить идуший к берегу при попутном ветре корабль. Однажды сид из чистого баловства вышел на дорогу и оттолкнул летящий на него автомобиль. Машина пошла юзом, ее занесло, а Фердиад вернулся к восхищенной Даре принимать восторги.
Дара усмехнулась – ей бросили вызов, делом чести стало перехитрить сида.
Она вернулась на шоссе и попросила шофера отвезти себя к воротам пансионата.
Пансионат зимой кормился тем, что сдавал номера и конференц-залы под всякие семинары и прочие многодневные затеи. Сама Дара как-то из любопытства ездила сюда на психологический тренинг, где, сама того не желая, постоянно сажала в галошу руководителей-самозванцев. Она очень хотела, чтобы и сейчас там творилось какое-нибудь безобразие. Тогда можно было бы беспрепятственно выйти на террасу, откуда виден дуб. Расстояние великовато, но если прищуриться и сосредоточиться…
Главные двери корпуса оказались закрыты, но служебные – еще нет. Дара поднялась по черной лестнице наверх, вышла в коридор, оттуда на чистую лестницу, спустилась и, сориентировавшись по пейзажу в окне, нашла террасу.
Сперва она ничего не поняла в черно-бело-серой графике зимнего пейзажа, потом уловила движение. Но краткое – было и нет…
Чтобы заставить сида показаться, Дара послала ему зов.
Ответ был, как и в прошлый раз, блоком: не мешай, я занят. Ответ пришел из-под дуба и был кинут ей машинально, а через секунду Фердиад, очевидно, опомнился.
Дара вдруг увидела его – бледное лицо, такое же платиновое, как длинные волосы, и выброшенный вперед левый кулак со сверкающим камнем перстня.
Но, ожидая, что получит сдачи, она приготовилась – сложила руки особым образом и выставила их перед собой. Поэтому удар не сбил ее с ног, а только толкнул спиной к стене.
– Какого черта! – воскликнула Дара.
Чем бы там Фердиад ни занимался, он не должен был гнать ее так злобно – ведь теперь он узнал ее по зову и, наоборот, должен был приветствовать.
Продолжая держать перед собой руки, она попросила помощи у великой Бриг и зажмурила глаза, имитируя таким образом божественную слепоту друидов. Картинка ей предстала до боли знакомая – юная девица, запрокинув голову, прижалась спиной к дубу, напротив же стоял Фердиад и что-то объяснял. На девице была знакомая модная шубка с широкими, отороченными мехом рукавами. Сашка!…
Вот о ней-то Дара совершенно забыла.
Так вот ради кого остался в городе Фердиад…
Дара изумилась – ей почему-то казалось, что Фердиад должен до скончания времен выяснять отношения с ней, Дарой, ссориться и мириться, возвращать ее любовь и плести ради нее интриги. Но разве нельзя было сообразить сразу – уж коли Сашка оказалась в ночь Йула рядом с Фердиадом, он ее так просто не отпустит?
Все правильно, сказала себе Дара, был день, когда этот проклятый сид опустился на колени рядом с девятнадцатилетней непробиваемо наивной девочкой и помог ей завершить лечение. Что же изменилось? Фердиад – все тот же, умный собеседник, внимательный и изощренный любовник, учитель в лучшем смысле слова, вот только девочка уже другая…
И блок он ставил всего лишь потому, что был в это время с Сашкой, заговаривал ей зубы, рассказывал ей про ее силу, обещал удивительные знания! Ох, видела бы Изора…
Но она не видит!
Дара вспомнила ее странное отупение, когда речь зашла о Сашке. Все правильно – это Фердиад проделывать умел. Никто на Курсах ни разу не задался вопросом, сколько Фердиаду лет и откуда он вообще взялся. Так на Курсах – больше сотни человек, а тут всего лишь одна, далеко не самая лучшая выпускница…
Как Сана, забыв обо всем, бросилась выручать крестную, так теперь Даре следовало вступиться за крестницу. Но она не могла – это бы выглядело как нелепая попытка ревности. И не хворостиной же гнать Сашку домой! Упрямая девчонка просто повиснет у Фердиада на шее, он выставит вперед левую руку с перстнем – тем все и кончится.
Девчонка… Носительница юной силы, из которой Фердиад захочет вылепить то, чего не смог вылепить ни из Дары, ни даже из преданной ему столько лет Эмер. Но что? Любовницу, не имеющую никаких претензий, и одновременно товарища по целительскому труду, да еще наследницу тайных знаний – и все в одном лице?
Все дело в том, что я больше не девчонка, сказала себе Дара, и тут мой окаянный сид крепко промахнулся. Он знал – настанет день, когда гейс сработает, но ему и в голову не пришло, как именно я к тому дню изменюсь.
И странное же у него понятие о любви, если он полагал, что мое возвращение к нему, в его постель и его рабочий кабинет, будет той любовью, которая отменит действие его гейса и вернет мне силу! Впрочем, вздохнула Дара, теперь все это уже не имеет значения! Или имеет?
Там, под дубом, две тени слились в одну. Заслонил ли Фердиад собой Сашку, или же они целовались?
Тогда, именно под этим дубом, Фердиад Дару не целовал. Но с того дня она несколько месяцев жила ожиданием поцелуя.