Дикарь
Шрифт:
– Да, именно так.
– Румянец залил её шею, это удивило и смутило Джека, учитывая, что они только что сделали.
«Я сказал что-то не так, вот почему», - подумал он и почувствовал себя немного неловко, но это чувство было не таким сильным, как счастье, переполнявшее его, когда он держал Харпер в своих объятиях, когда её руки скользили по его коже.
– Мы не занимались любовью, но прикасались друг к другу очень интимно, и это очень… особенная, важная вещь. По крайней мере, для меня.
– Харпер опустила взгляд, так что он не мог видеть её
Джек не мог понять, почему она ведёт себя так застенчиво, говоря об этом после того, что они испытали вместе. Это казалось… шагом назад. Ещё одно правило, ещё один момент, который он должен был выяснить, понять.
– Для меня это тоже важно, - сказал он.
– Я хочу делать это с тобой снова. И… снова.
Она засмеялась счастливым, заливистым смехом, её глаза сияли, когда она встретилась с ним взглядом.
– Я тоже. Но сначала накорми меня, Джек. У меня разыгрался аппетит.
Он ухмыльнулся. Он может это сделать. Он может покормить её. Ничто не принесёт ему большего счастья.
Харпер
Весь день они по очереди читали вслух «Граф Монте-Кристо». Джек читал медленно, внимательно и останавливался, когда встречал слово, которого не знал. Он пробегал по нему глазами несколько раз, прежде чем пытался произнести его вслух. В девяти случаях из десяти он произносил это слово правильно с первого раза.
«Он умён, - снова и снова думала Харпер.
– Очень умён. И если отважится выйти в мир, то за несколько недель сумеет сообразить, что такое современное общество».
Пока они читали, Джек задавал вопросы, которые были одновременно сложными - учитывая, как он жил - и чрезвычайно проницательными. Он был наполнен противоречиями - дикий и чувствительный, необразованный и проницательный, и он очаровывал Харпер до бесконечности.
Она покраснела, подумав о том, что они сделали, о страсти, которая овладела ею, когда они целовались, о похоти, контролировавшей её, как никогда прежде. С тех пор как окончила среднюю школу, Харпер убедила себя, что секс с партнерами, которых она выберет, и последующий контроль этих отношений станет ключом к её исцелению. Тем не менее, она всегда чувствовала, что не подпускает своих партнеров близко, и как результат всегда оказывалась эмоционально разочарованной. И такой же одинокой, как и всегда. Пару лет назад она полностью отказалась от секса. Конечно, Харпер знала, почему у неё были сексуальные проблемы, но это знание никогда не меняло её реакции на прикосновения мужчины.
«До сих пор».
В том, что у них было с Джеком чувствовалось что-то… изысканное. Забавно, что именно это слово пришло ей на ум в этой деревянной хижине посреди леса, а не в каком-нибудь роскошном месте. Но да, это слово, казалось, правильным, подходящим. Лежа рядом с Джеком, прикасаясь к коже друг друга в золотистом свете дня, она чувствовала себя самой изысканной, самой прекрасной на свете.
«Их тела были изысканными, неповторимыми. Они словно были рождены испытывать эти яркие, сильные ощущения», - поняла она, и это стало настоящим откровением.
Харпер
Джек был явно неопытен, но было что-то удивительно эротичное в том, как он следовал своим инстинктам, когда дело касалось секса, прикосновений к её телу, получения удовольствия для себя.
«Я могла бы влюбиться в этого мужчину», - подумала Харпер, но тут же отбросила эту мысль.
Было слишком много вопросов, слишком много неопределенностей, когда речь заходила о том, как могут сложиться их отношения. И почему-то думать об этом, казалось, так… несправедливо, эгоистично... Джек прожил жизнь, полную боли, мучений и борьбы, и ему ещё предстоит столкнуться со многими трудностями… хоть и другого рода. Ему придётся узнать многое из незнакомого, чужого для него мира.
Но в данный момент эти темы казались слишком обобщёнными и далёкими, чтобы о них серьёзно размышлять. Потому что именно в этот момент Харпер посмотрела на Джека, его голова склонилась к ней, лоб сосредоточенно наморщился, а красивые губы произнесли слово, которого он никогда раньше не произносил. Было тепло от огня, а за окном сиял ледяной, волшебный мир. Застывшая сказка. Словно и время замерло в этот день. У Харпер перехватывало дыхание от застенчивых улыбок Джека, от того, как он облизывал губы от восторга, кушая грушу, и от того, как его поцелуи становились всё более смелыми, более опытными, более восхитительными с течением дня.
Они прошли несколько миль до старой лесовозной дороги, не скрытой густым лесом, и Харпер смогла поймать сигнал. Она позвонила в школу-интернат и объяснила, почему не смогла выйти на смену, потом позвонила Райли и оставила ей сообщение, когда та не ответила. Она собиралась позвонить агенту Галлахеру, но от него не было пропущенных звонков, поэтому решила не беспокоить его лишний раз, зная, что как только появятся новые сведения касательно расследования смерти её родителей - он обязательно с ней свяжется.
Красивая птица начала петь, ее восхитительная трель эхом разносилась по лесу, и Харпер улыбнулась. Джек поймал её взгляд, поднял лицо, закрывая руками рот и подражая песне. У Джека так точно получилось изобразить пение птицы, что Харпер буквально раскрыла рот в удивлении.
– Как ты это сделал?
Он улыбнулся и пожал плечами.
– Практика.
– Он на мгновение замолчал.
– Хотел бы я знать, как называются животные, птицы, - пробормотал он почти про себя.
– Я знаю, как они звучат и что делают, но не знаю, как они называются.
– Я могу помочь с некоторыми, - сказала Харпер, - но я не знаю названия именно этой птицы.
Они медленно пошли обратно через лес к его хижине, рыжая лиса заметила их, уставилась широко раскрытыми глазами и бросилась прочь. Харпер улыбнулась, гадая, не та ли это лисица, детенышей которой спас Джек.
– Лисы спариваются на всю жизнь, - сказала Харпер.
Ей всегда это в них нравилось.
– Не все, - ответил Джек.