Дикарь
Шрифт:
– Нет. Она была убита.
Это, казалось, удивило Хэлстона, и на мгновение он просто уставился на Марка.
– Убита? Но почему?
– На данный момент мы этого не знаем.
Краска сошла с лица Хэлстона, и на секунду он просто раскрыл рот в растерянности, казалось, он был по-настоящему ошарашен полученной новостью. Затем он потянулся за бокалом и залпом допил оставшуюся жидкость.
– Мы всё ещё собираем информацию о жертве и составе
Холстон откинулся на спинку кресла, вероятно, ему нужно было время, чтобы собраться с мыслями.
Марк не торопил его, рассматривая комнату, обшитые панелями стены, богатые массивные шторы, роскошную мебель, рояль в углу. Он не мог себе представить, как просыпается каждый день в таком месте.
«Это было бы похоже на жизнь в музее».
– Эмили Бартон, - пробормотал Хэлстон.
– Это та женщина, которая разрушила жизнь моего сына. И мою тоже, хотя большую часть вины за это, безусловно, несу я.
Марк наклонился вперед.
– Думаю, вам стоит рассказать мне о Эмили.
Хэлстон вздохнул, встретившись взглядом с Марком. Внезапно его вид переменился, он стал выглядеть старше и более уставшим, чем показался вначале.
– Мой сын, Хэл-младший, познакомился с Эмили Бартон, когда ему едва исполнилось восемнадцать. Я сказал ему, чтобы он бросил её. Она была симпатичной, даже хорошенькой, но нутро у нее было гнилое. Не знаю, сколько раз я говорил ему, чтобы он не попадался на удочку какой-то шлюшки, у которой только доллары в голове. Мальчик не слушал.
– Холстон помолчал, глядя в прошлое с застывшим выражением глубокой печали.
– Не прошло и полугода, как этот маленький тупица её обрюхатил. Я предложил Эмилии денег, чтобы она убралась к черту из города. Сказал, что иначе она не получит ни цента. Как и ожидалось, она согласилась.
Когда Хэлстон снова погрузился в молчание, Марк спросил:
– Это ребенок был вашим внуком или внучкой. В нем текла ваша кровь.
– В то время мне было совершенно всё равно - лишь бы Эмилия не дала ему или ей нашу фамилию. Я даже не был уверен, что этот ребенок от моего сына… Но… сейчас… Время и обстоятельства всё меняют, не так ли?
– Он сделал паузу, а когда заговорил снова, в его голосе послышалась боль: - Хэл так и не стал прежним после того, как она сбежала из города. Наверное, думал, что любил её. Он баловался запрещенными веществами, на которые Эмилия подсадила его, но когда она исчезла, не сказав ни слова, перешел на более тяжелые наркотики.
– Холстон покачал головой, его плечи поникли.
– Он погиб в аварии во время уличной гонки. В его крови был найден героин.
Марк глубоко вздохнул, его сердце откликнулось на печальную историю этого человека.
– Я сожалею о вашей потере. Я сам потерял дочь. Я понимаю эту боль и агонию.
Холстон Фэрбенкс встретился с ним взглядом, и между двумя мужчинами, пережившими то, что пережить невозможно, возникло понимание. Несмотря на то, что Марк по-другому повёл бы себя в ситуации, описанной Холстоном Фэрбенксом, он никому не пожелал
«Но что теперь? Холстон Фэрбенкс выглядит, как старик, преисполненный сожалений».
– Что она сделала с ребёнком?
– Я узнал об этом только две недели назад. Оказывается, мальчик всё это время находился совсем рядом. Эмили отдала его человеку, который растил его вне города, вдали от общества. Он вырос в лесу неподалеку от Хелена Спрингс.
«Мальчик... Рос вдали от общества…»
Марк с минуту сидел в шоке, переваривая услышанное.
«Лукас. Господи боже. У Лукаса есть семья. Лукас - родственник Фэрбенксов. Женщина в гостинице со стрелой в горле была его матерью. Но если она отдала его на усыновление - законно или нет, - почему именно Дрисколлу, а не какой-нибудь милой семье в пригороде? Неужели всё дело было только в деньгах?»
Марк внутренне содрогнулся, вспомнив немыслимые вещи, которые матери делали со своими детьми из-за влияния наркотиков.
Холстон Фэрбенкс только что дал несколько ответов и одновременно с этим привнёс целую кучу новых вопросов в текущее расследование.
– Исаак Дрисколл.
– Прошу прощения?
– Так зовут человека, на чьей земле живёт этот мальчик. Хотя сказать, что Дрисколл «вырастил его», можно только с огромной натяжкой. Лукас, так зовут вашего внука, сообщил, что едва пересекался с этим человеком. Исаак Дрисколл тоже был найден мёртвым примерно через неделю после Эмили Бартон, и был убит тем же способом.
Холстон Фэрбенкс снова раскрыл рот в удивлении, но потом покачал головой и громко выдохнул.
– Не могу сказать, что мне жаль.
Марк это понимал. Теперь, когда стало ясно, что Дрисколл имел непосредственное отношение к Лукасу, и к тому, что он жил в лесу в одиночестве, и что его мотивы, Марк подозревал, были более чем гнусными - всё это не вызвало большого сочувствия к убитому. Другое дело - Лукас.
«Лукасу никогда не давали шанса жить нормальной жизнью. Но почему?»
– Сегодня вы впервые услышали его имя? Вы ничего не знали о нём до того разговора двухнедельной давности?
Холстон покачал головой.
– Ничего.
– Вы не знаете, что связывало Эмили с Дрисколлом? Она не объяснила, почему отдала ему своего ребенка?
– Потому что она была наркоманкой. Наверное, он ей заплатил. Кто знает?
Они оба замолчали на мгновение, Марк пытался собрать воедино новую информацию. Он был удивлен, что отпечатки пальцев жертвы не были найдены в базе. Редко кто из людей, всю жизнь страдавших зависимостью - если Хэлстон был прав, - ни разу не попадал в полицейский участок. Ей повезло. Хотя бы в этом.