Дикарь
Шрифт:
Всё пошло наперекосяк из-за дрянной журналистки, и откуда только она взялась, чёрт бы её побрал? Юра ещё по телефонному разговору с другом понял, что появилась реальная угроза, а когда увидел эту белобрысую вертихвостку, то занервничал капитально. Она совершенно не поддавалась его обаянию, жертвами которой пали многочисленные бывшие Тимура — даже выражала некоторое неприятие, что было совсем уж нонсенсом, — и к тому же явно чересчур тепло относилась к партнёру. Юра вообще никогда не видел, чтобы хоть одна барышня смотрела на Тимура с таким абсолютным и безусловным принятием. Судя по всему, у девчонки наличествовал необычный ум и сообразительность. Необычный для женщин с её внешностью, которая, без всяких сомнений, приводила в восторг ещё больше одичавшего в глуши Тимура.
В общем, ситуация была экстренная — пришлось принимать экстренные меры. Он пригласил мать партнёра (пришлось даже денег дать
Он не стал говорить итальянцу про роман между Никой и Тимуром: кто его знает, как он отреагирует, вдруг потеряет интерес? Да и явиться косвенной причиной чьей-то смерти на почве ревности Юре не улыбалось, он ещё не дошёл до такой стадии цинизма.
Зачем он делал всё это, если знал, что, стоит партнёру как следует разобраться, он поймёт, кто дёргал за ниточки — и компанию придётся делить прямо сейчас, до смерти второго учредителя? Да потому, что он привык жить на грани, ему с самого детства казалось, что вот-вот, ещё немножко — и всё наладится, что счастье в одном шаге, только протяни руку… Краешком сознания он даже искренне верил, что Тимуру не нужна эта женщина, что через несколько лет он ей надоест, она его бросит и сбежит куда-нибудь подальше, оставив в очередной раз подыхать от тоски, но прежде они, конечно, успеют состряпать наследника, а Юра потом мучайся. Саран же оказалась вынужденной жертвой — кто-то должен был выманить Нику за ворота, но он сам не желал пачкать руки, надеясь всё же выбраться из этой воды сухим. Глупой бурятской девчонке он строго-настрого наказывал затаиться, даже обещал дурочке, что когда всё утихнет, Тимур непременно её простит и примет назад, но у неё вдруг взыграла совесть. Она сама пошла к своему бывшему господину с повинной, и, конечно, сдала Юру. Он долго злился на себя за этот просчёт: надо было самому проследить за тем, как она спрячется, а он понадеялся, что достаточно запугал её обещанием посадить в тюрьму на всю оставшуюся жизнь за похищение журналистки, если она проболтается.
Деление компании оказалось очень неприятным и долгим процессом. Тимур к тому же нанял армию юристов и бухгалтеров, которые взялись за масштабную проверку документов, и, конечно, обнаружили целую систему техничного слива прибыли, которую организовал Юра ещё лет пять назад. А что? Этому бирюку и так хватает на все его небогатые фантазии, а Юре нужно компенсировать голодное детство…
В итоге он остался почти без штанов, с одним этим несчастным брэндом на руках — и взялся за поиски нового партнёра или инвестора, чтобы сотворить новую "Сиберикс", но репутация его сильно пошатнулась. Беда, конечно, не приходит одна — пока специалисты Тимура обдирали его, как липку, Алина вдруг растеряла весь свой пыл и порвала с Юрой, причём даже не удосужилась сообщить об этом лично. Ему позвонил поверенный её отца и сообщил невозмутимым тоном, что дочь такого человека не может позволить себе выйти за голодранца. Глупости! Вот вместе бы они и выплыли, а теперь…
Юра совсем отчаялся и попытался продать Тимуру брэнд хотя бы за четверть капитала, но тот только посмеялся в ответ. Он назвал новую компанию со старой начинкой в честь своей жены — "Ника" — и продолжал процветать, рассказывая всем, что просто сделал ребрендинг, как когда-то корейская компания "GoldStar" переименовалась в "LG".
Тогда Юра на всё махнул рукой, собрал остатки средств и махнул за границу. Ничего, его изобретательный ум ещё непременно где-нибудь пригодится…
Про нас
Вероника
Я боролась до последнего. Я буквально костьми легла… Ну ладно, села. На Леркину диету. Чтобы влезть в шикарное платье. Эта зараза сказала, что если я буду на свадьбе в чём-то другом, она меня проклянёт — и я растолстею и больше никогда не смогу похудеть. Так вот, я отвлеклась… Никто не приложил столько сил, чтобы наша с Тимуром свадьба прошла скромно и тихо, как я. Даже сам жених
— Замуж один раз, Вероника, выходят!
Я бы поспорила с этим в современных реалиях, но сейчас это было несколько опасно: папе под хвост попала вожжа. Кроме того, что нам до реалий? Я сама не планировала больше иметь женихов. Только мужа. Одного и на всю жизнь. Как мама. У них-то, кстати, роспись была довольно скромная. Человек 50, не больше. А тут… Боже милосердный, когда мне в руки попал список приглашённых, у меня чуть инфаркт не случился — это в 25 лет!
Папа сказал, экономить не будем. Поскрёб по сусекам, раскошелил жениха и нанял организатора свадеб. Три раза меняли место, потому что список приглашённых рос, как на дрожжах: узнав о том, что дочь широко известного в научных кругах Льва Алексеевича выходит замуж за сына менее знаменитого, но тоже авторитетного Ильи Петровича, многочисленные коллеги со всех уголков не только родины, но и земного шара принялись покупать билеты в Москву, чтобы лично поздравить счастливых отцов. В итоге сняли какой-то безумно дорогой зал в пятизвёздочном отеле, да ещё этаж номеров для многочисленных гостей. Я хотела было запретить Тимуру показывать мне какие-либо цифры затрат, но он раньше сам меня заверил, что это не женского ума дело.
— А как ты будешь начинать новое дело без стартового капитала после этой транснациональной вакханалии? — спросила я его.
— Об этом тебе тоже не стоит беспокоиться, любовь моя. Иди лучше цветы выбери для
своего букета.
Но о таких мелочах мне заботиться не приходилось: всё решала чудесная Татьяна, организатор свадьбы, избавив меня практически от всех проблем. Только вот с платьем возник вопрос. Выбирать мы ходили втроём: я, Лера и Таня. Там было с десяток прекрасных, отлично подходящих мне платьев, но моя лучшая подруга и тренер в одном лице встала в позу и заявила, что… ну, я уже говорила. В общем, мне пришлось сдаться и перестать заедать по вечерам предсвадебный мандраж сникерсами и бутербродами с колбасой. Взамен я затребовала, чтобы Тимур не менее чем по часу обнимал меня, гладил по голове и целовал в разные части тела. Ну а что, надо же как-то эндорфины возмещать? А работа и переговоры подождут.
Да, моему любимому медведю приходилось совмещать всю эту предсвадебную лихорадку с разборками в компании "Сиберикс" — там выявились такие махинации и злоупотребления со стороны Юры, что их нельзя было спустить на тормозах. Целый штат юристов трудился над этим делом, но и Тимура, конечно, постоянно дёргали — он был уже не рад, что ввязался. "Ничего, — без конца повторяла я ему, — вот сейчас всё это закончится
— и отдохнём". Душу грели уже купленные билеты на самолёт в Доминикану — подальше от всей этой суеты.
Я бы хотела сказать, что этот день был идеальным. В каком-то смысле так и было: мы с Тимуром соединили свои судьбы, заявили всему миру, что дальше пойдём по жизни вместе, рука об руку, станем заботиться и любить друг друга. Конечно, не обошлось без досадных мелочей, таких, например, как усталость. Чтобы нанести макияж и сделать причёску, пришлось встать в 5 утра — как же я завидовала в этот момент Тимуру, который просто сходил вчера вечером в барбершоп!
Потом меня утомило бесконечное позирование фотографу — на самом деле болели щёки от постоянной улыбки и непонятно было, как сохранять её искренней, когда уже совсем не хочется улыбаться. А Татьяна ещё очень настаивала, чтобы мы с Тимом предварительно сделали лав-стори-фотосессию. Хорошо, что я отказалась! Лучше я буду хранить в памяти наши настоящие моменты, а не смотреть на электронном экране показные поцелуи и объятия. У нас было столько всего, запечатлённого не камерой, а в моём сердце! Наше внезапное купание в пруду и его первый робкий поцелуй в щёчку, наш романтичский ужин и первый настоящий поцелуй. Настолько полный чувства, что стоит мне вспомнить о нём, как я краснею от стыда, словно девчонка. Я ведь тогда была не свободна! Наш первый секс под сломанной камерой в его кабинете — самый горячий и безумный в моей жизни. Вот правда, мозги отключились и остались одни инстинкты. Малыша мы тогда не зачали, но Тимур очень серьёзно мне заявлял, что не станет больше предохраняться, как только мы подпишем бумаги в ЗАГСе. И дело не только в том, что он по-настоящему сильно хочет от меня ребёнка, но и в том абсолютном соединении наших тел, которое ни с чем нельзя сравнить, и удовольствии от него, какое он не испытывал никогда раньше. Потом я устала от бесконечного мелькания незнакомых лиц (на всём этом празднике я знала лично, дай бог, человек 30: своих коллег, близких друзей отца, Лерочку, её друга Бориса).