Дикарь
Шрифт:
Я на секунду представила, что рожу Витторио детей… и наскучу ему. Ни растить их в одиночку, ни расстаться с ними навсегда не кажется мне привлекательной перспективой.
В общем, всё это одни сплошные воздушные замки на песке. Это, конечно, приятно — предаваться страсти с красивым, сильным и уверенным в себе мужчиной, но вот дальше — сплошные печали.
Однако, каждый сам кузнец своего счастья, и если Ребекке нравится проводить молодость куртизанкой — это её дело.
Мне же оставалось только набираться терпения и ждать спасения от своих мужчин: папы и Тимура. О том, что это может у них не выйти (всё-таки, Витторио — бандит!) я не разрешала себе думать. Нет-нет, я знала: Тим не успокоится, пока не найдёт меня! Лишь бы только
От грустных размышлений меня отвлекло появление официанта. Он прикатил на тележке целую уйму разнообразных блюд: тут была и паста, и морепродукты, и знаменитые
итальянские мясные изделия, и множество овощей и фруктов. Признаться, я чувствовала себя такой голодной, что готова была скушать слона. Даже интересно, сколько я не ела… Ребекка посматривала на меня с неодобрением:
— Не увлекайся этими вкусностями, подруга, — шепнула она мне, — поверь, ни в одной стране синьоры не любят толстушек. Ну, кроме извращенцев каких-нибудь.
Хм, а это мысль! Растолстеть, чтобы Витторио потерял ко мне интерес… Надо взять на заметку, если другие методы не помогут. Интересно, а Тим потом примет меня маленьким бегемотиком? Ничего, я ещё молодая, похудею…
Все за столом пили вино, мне тоже налили, но я лишь пригубливала напиток, несмотря на то, что он был божественным. Ещё бы! Тысячелетние традиции, аж со времён до нашей эры, дают о себе знать. Витторио пил не мало — больше, чем когда мы с ним делали это вдвоём.
Эти воспоминания вызывали болезненную ностальгию: как мы сидели на балконе нашего чудесного маленького убежища в Баколи, пили Бароло, ели собственноручно приготовленный рис, тушёные овощи и сыр, любуясь закатом над морем, рубиновым, как вино в наших бокалах. Мы смаковали его, никуда не торопясь, зная, что у нас вся ночь впереди, и завтра никуда не надо. Мы пели и танцевали на кровати, а потом… нет, об этом я не стану думать — эти мысли ощущаются как предательство Тимура.
Теперь же Витторио осушил несколько бокалов один за другим, его смуглые щёки потемнели, а в глазах загорелись опасные искорки. И я поняла, что он пьёт, потому что волнуется. Нервничает из-за меня и наших отношений. Тоже ностальгирует по Баколи и боится, что это никогда уже не повторится.
Он вдруг решительно поднялся из-за стола и протянул мне руку:
— Balliamo (Потанцуем, ит.)?
Его друзья одобрительно заулыбались, Густаво даже хлопнул пару раз в ладоши.
Я бросила растерянный взгляд на Ребекку — та восторженно, даже как будто с завистью скалилась и махала на меня наманикюренными лапками. Что ж, пусть будет наш последний танец. Не хотелось устраивать скандал, тем более с выпившим Витторио — так я себя оправдывала. На деле же, конечно, прекрасно помнила, каково это — танцевать с ним, и это весьма похоже на наркотик.
Мы выбрались на свободную площадку возле бара, тут же явно специально для нас зазвучала приятная латиноамериканская музыка и включился мягкий прожектор, выхвативший нас из темноты, как каких-нибудь профессиональных танцоров. И Витторио меня повёл.
Надо сказать, что вино нисколько не сказалось на его способность двигаться под музыку — он был плавным, гибким и точным, как всегда. Никакого сравнения с той бачатой в Курске. Только с Витторио я узнала, что на свете действительно существуют партнёры, с которыми не нужно знать ни одного па — они будто роняют тебя в каждое из них, но так, что при этом и ты сама выглядишь изящно и грациозно, даже несмотря на неудобное платье! Большое, крепкое, мускулистое тело мужчины кружило, ловило и обнимало меня так, что я забывала обо всём на свете. Танец в исполнении этого горячего итальянца был совершенным орудием соблазнения. И, разумеется, логичным завершением стал поцелуй. Я растерялась на секунду оттого, что кружилась голова, да и градус настроения, благодаря танцу, просто зашкаливал. Я не хотела хотеть этого мужчину, но тело предательски ломило
Я услышала одобрительные крики со стороны нашего столика и даже разрозненные хлопки в ладоши. Витторио бросил на меня очередной огненный взгляд, взял за руку и повёл туда. Его друзья очень хвалили наш танец и особенно финальный поцелуй. Итальянцы как никто ценят эмоциональность. Я же сгорала от стыда и расстройства. Нет-нет, возможно, мы с Витторио не смогли бы быть вместе, даже если бы он не был женат и занимался легальным бизнесом. Это ведь дико — так выставлять свои интимные отношения напоказ!
— Нам нужно идти, — сказал Витторио друзьям, благосклонно приняв все их восторги.
Они понимающе заулыбались, посмеиваясь. Мол, понятно, после таких горячих плясок — где уж сидеть за столом, как ни в чём не бывало?
Я скупо попрощалась с Ребеккой — хотела обойтись рукопожатием, но она подскочила и крепко обняла меня, шепнув на ушко:
— Тебе очень повезло! Не упусти его!
Я только хмыкнула в ответ и последовала за Витторио. В машине он снова завязал мне глаза.
— Я не знаю город, — вяло пробормотала я, впрочем, без особых эмоций. Кажется, этот ужин вытянул из меня все силы.
— Мне нравится делать тебя… impotente (беспомощной, ит.), — с хриплой усмешкой ответил мужчина.
Звучит пугающе… зато честно. Однако, до чего странно, что вот этого человека окружающие считают нормальным и цивилизованным, а доброго, честного и открытого Тимура окрестили дикарём. Не знаю, долго ли мы ехали — дорога показалась мне вечностью, потому что Витторио то и дело прикасался ко мне: поглаживал то волосы, то плечи, то проводил пальцем по ложбинке груди. Я содрогалась, но молчала, изо всех сил стараясь проглотить ком в горле.
Наконец мы прибыли. Ли встретила нас в гостиной и проводила меня в спальню, сразу принявшись расстёгивать платье.
— Душ, мисс? — спросила она, как обычно. Не знаю, почему бы ей не выучить слово "ванна"…
Меня опять пробрала дрожь от воспоминания о прошлом купании, и я отчаянно замотала головой:
— Ни в коем случае! Уходите. Я хочу отдохнуть.
Женщина поклонилась и поспешно выскользнула из комнаты.
Я надела сорочку, лежавшую на кровати — очень маленькую и состоящую поплам из шёлка и кружев. Не очень-то комфортная одежда для сна, но сейчас было не до поисков футболки. Я уже села на постель и чуть не рухнула на подушку своей завитой накрашенной головой, как вдруг из приоткрытого окна до меня донеслись звуки музыки, а потом крик:
— Нико!
О боже, ну что он ещё там придумал?!
Я сползла с кровати и на носочках подошла к окну. На освещённой фонарями улице стоял Витторио. Он переоделся в другие брюки и рубашку, и был немного похож на цыгана. Рядом с ним стоял паренёк с гитарой. Завидев меня, мужчина сделал знак рукой, и молодой человек ударил по струнам, а потом бегло заиграл смутно знакомую мелодию. Всё прояснилось, когда Витторио запел. Это была "Felicita" — та самая, что он пел для меня в караоке в Милане. И тот самый низкий, бархатный, чуть хриплый голос, от которго щипало в груди и сжималось в животе. Оставаться равнодушной к этому мужчине — поистине сложная задача, особенно если он твёрдо вознамерился меня завоевать.