Дикарь
Шрифт:
– Да что ты? – съязвила я. – Чего это я не понимаю? Неплохие у тебя каникулы, Хенсли! Признайся, что ты просто лентяй!
– Да иди ты к жротам! – вспыхнул он.
– Какой смысл наводить тут порядок, если я могу сдохнуть в любую минуту?
– Семь лет, Хенсли, – многозначительно повторила я.
– И ты все еще довольно… бодрый.
Он криво усмехнулся и расслабился. Отлично. Никакой жалости. Я не покажу ему это чувство, что сжирает меня изнутри. Не подойду и не прижму к себе. Я буду сидеть здесь, смотреть на его пальцы,
В темноте глаз вдруг вспыхнуло понимание,и Хенсли склонил голову на бок, разглядывая меня. А потом резко поднялся, стукнул пустой кружкой об стол.
– Мне пора идти.
Я промолчала. Шерх хмыкнул, а потом снял одеяло и положил на стул. Я подняла бровь, разглядывая обнаженное мужское тело.
– Вещи потом заберу, - бросил он. – Кстати, можешь постирать, раз обещала.
И направился к выходу на террасу.
– Гад, - бросила я ему вслед и услышала, как Шерх рассмеялся.
Я же откинулась на спинку стула и тоже улыбнулась. Дела, истра Лэнг. И что со мной такое творится?
ГЛАВА 19
Гроза закончилась так же резко, как и началась. И яркое солнце вновь залило Оливковую рощу, слизывая горячим языком воду с листвы и земли. Вещи Хенсли я все-таки перестирала, решив, что мне не трудно. Развесила между деревьев, вместе со своим платьем и нижней сорочкой, постояла, рассматривая это удивительное соседство. Но в это время проснулась Линк,и мне стало не до размышлений о дикаре.
Отругать девочку за ее проступок не получилось. Линк была вялая и хмурая, ее глаза то и дело наполнялись слезами, так что мне не хватило духа ее наказать.
– Объясни, зачем ты туда залезла? – в отчаянии я присела на корточки, глядя малышке в лицо. – Зачем, милая? Ты ведь знаешь, как сильно пугаешь меня, когда делаешь это? Линк, я не переживу, если с тобой что-то случится!
– Южный Ветер плачет, – прошептала девочка, отводя взгляд. Я вздохнула. Моя крошка очень упряма. И порой невозможно добиться от нее ответа.
– Линк, послушай, - я сжала маленькую ладошку.
– Пообещай, что не будешь так делать. Прошу тебя!
– Я не могу, – с сожалением сказала она.
– Южный Ветер не виноват.
Я прикрыла глаза, набираясь терпения. Если Линк начала говорить о себе в третьем лице, значит, больше ничего не скажет.
– Ты можешь хотя бы объяснить? Зачем ты делаешь это?
– Ты не ветер, - прошептала она. В ее глазах снова закипели слезы. – Ты боишься.
– Мне уже страшно, – со вздохом я притянула Линк к себе, целуя макушку. И что мне делать с этой девочкой? Как уберечь ее? Я не знала и от этого готова была завыть. Ну не привязывать же ее к себе веревкой? отя… Будет надо - привяжу!
– Южный Ветер любит Софи, - чуть слышно прошептала малышка. Я улыбнулась. Подлиза мелкая!
– Софи тоже любит Южный Ветер, хотя он и сводит ее с ума! Ладно, хватит ресницами хлопать, идем ужинать.
До ночи я провозилась с Линк, а когда уложила девочку спать, прилегла рядом. Огонек лампы горел тускло и неровно, освещая старую мебель и рисуя узоры теней на стенах. Я закрыла глаза, лениво размышляя, что надо бы снять платье…
Острожное прикосновение к щее заставило меня испуганно подпрыгнуть.
– Какого жрота?
– возмутилась я шепотом, уставившись на Хенсли. Одетого, к счастью. Он риво улыбнулся, покосился на спящую Линк.
– Как ты вошел? И что тебе надо?
– сдвинула я брови.
– Я ещё хочу, – хрипло объявил он, жарко глядя на меня. В темноте глаз билось желание, столь откровенное, что не оставляло сомнений в природе этого «хочу».
– Ко мне пойдем, - приказал он.
Я уставилась на нахала во все глаза. Он моргнул. И спросил сдавленно:
– Не хочешь?
Я села, глядя на этого ненормального и не зная, что ему ответить. Он стоял на коленях возле дивана, смотрeл снизу – вверх. Так смотрел, словно от моего ответа зависела его жизнь. И еще я была уверена, что если скажу «нет», он развернется и снова исчезнет.
Нет? От одой мысли о том, что мы будем заниматься любовью в этой его норе из покрывал и меха, мои ноги начинали дрожать. т предвкушения.
– Накидку возьму, – тихо сказала я, поднимаясь.
н снова моргнул. Втянул воздух. Кажется, этот чокнутый не дышал, пока я молчала. В коридор мы вышли молча,и тут Шерх остановился.
– У тебя еда есть? – повернулся он ко мне.
– А ты не обнаглел ли часом? – опешила я. Он ухмыльнулся, сверкнув во тьме белыми зубами. Так что я сдалась и лишь махнула рукой на кухню. – Сам возьми. Там лепешки остались.
Он кивнул и исчез в указанном направлении, я вышла на порог, с наслаждением вдыхая ароматы цветов и влажной земли. И пытаясь не думать о том, что совершенно свихнулась.
Хенсли вернулся через минуту, жуя лепешку с сыром и держа ещё несколько в тряпичном свертке. Схватил меня за руку и потащил к своей половине дома. Видимо, где-то возле двери он дожевал, потому что развернул меня и начал целовать. Горячо и неистово, словно дал этого поцелуя столетиями. Словно не было у нас ничего днем, словно с ума сходил от потребности прикоснуться ко мне.
Дверь он открыл ногой, и мы ввалились в темное помещение. Лепешки Шерх куда-то сунул, я лишь осознала, что теперь он прижимает меня к стене обеими руками. Вздернул мне запястья, вжался всем телом. Губы снова сухие… И пальцы шершавые. Он меня с ума сводил. Не знаю почему, но я в жизни не испытывала такого безумия. Гордоном я восхищалась, почти боготворила его, а вот дикаря… Хенсли вызывал во мне совсем другие чувства, которым я пока не могла дать названия. Но одно я знала точно. Со своим мужем я никогда не чувствовала такого восторга, как с Шерхом.