Дикари
Шрифт:
– Стабйлий, – пригласила она, – приглашаем тебя выпить вместе с нами!
Легат стал отказываться, говоря о том, что он на дежурстве, но она осыпала его шутливыми упреками, и тогда он согласился ненадолго зайти. Втроем они сели на скамейках атрия, а рабы отправились за прохладительными напитками. Шесть преторианцев Домитиллы, повинуясь инструкциям, полученным от Суллы, перекрыли вход в павильон, причем трое встали в вестибюле, а трое остальных – перед входной дверью. Подставные стражи остановились достаточно далеко от дома, у подножия террасы, а пятерых из них Иможен послал охранять служебный вход, расположенный
Принесли прохладительные напитки, и Домитилла снова заговорила.
– Мой дорогой Стабйлий, – объявила она, – я поздравляю тебя с тем решением, которое ты принял относительно Лукреция Фронто.
Легат замер, пытаясь понять смысл фразы, так неожиданно произнесенной сестрой Цезаря.
– На какое решение ты намекаешь? – наконец спросил он, пытаясь задать этот вопрос обычным тоном.
– Ну, на то, чтобы не убивать его сегодня ночью! Это делает тебе честь... В этом жестоком мире, который окружает трон, ты подал пример большого мужества и нравственности.
Стабилий, обуреваемый противоречивыми чувствами, встал со скамейки. Он посмотрел на неизвестного ему Луция, который прослушал все с миролюбивым и удовлетворенным видом, как будто был не в себе. Видимо, этот Луций был в курсе заговора, да и сестра Цезаря тоже! Подумав о том, что хорошо бы вытащить меч, и оглянувшись на вестибул, в котором уже укрылись преторианцы, он колебался, пытаясь предугадать возможные последствия того, что сейчас произойдет.
– Да сядь же, Стабилий! – бросила, улыбаясь, Домитилла. – Ты ведь можешь посвятить нам несколько мгновений... Двенадцатый час еще не наступил!
Ошеломленный, он сел. Она знала и про время, и про все остальное; Стабилий решил, что она, наверное, на стороне Домициана. Но тут же был разубежден.
– Видишь ли, Стабилий, ты очень рисковал, когда встал на сторону моего младшего брата. Ты поставил на кон свое будущее и, быть может, свою жизнь. Уверен ли ты, что поставил правильно?
– Что ты хочешь этим сказать, Домитилла? – растерянно спросил он.
– Я хочу сказать, что мой брат Домициан сейчас проиграет ту игру, которую начал, и что все те, кто ему помогает в этом безумии, пропадут вместе с ним...
При этих словах Стабилий вскочил со своего места и повернулся к двери. У входа в атрий стояли три преторианца, держа в руках вынутые из ножен мечи, блестящая сталь которых дала ему понять, что он попал в ловушку. Ему снова захотелось вытащить меч, хотя он уже не знал, что сможет им сделать, и смутно надеялся, что эти три человека, которые должны ему подчиняться, позволят ему пробиться. Но тут Сулла, решив положить конец своей роли глупого наблюдателя, бросился на него, ударив со всей силой головой в грудь. Легат опрокинулся назад, а Сулла упал на него, свалив и разбив при этом тонкой работы деревянную скамейку. Застонав от сильной боли, Стабилий опять попытался вытащить меч, и Сулла вновь ударил его кулаком в лицо, как это делали на атлетических кулачных боях. Стабилий затих, и галл даже забеспокоился, что перестарался, сорвав тем самым задуманную операцию. Рабы, выбежавшие на шум из буфетной, пришли в восторг от такого эффектного зрелища, ведь до сих пор налить фруктовый сок Домитилле или сменить постельное белье было единственным развлечением в их монотонной жизни. Сулла тут же приказал им принести льда и холодной воды. Рабы побежали
Они умыли распухшее лицо легата, который наконец открыл глаза. Оживленные рабы принесли даже скамейку.
– Иди сюда и сядь, Стабилий, – спокойно сказала Домитилла, которая была совершенно очарована поведением своего фальшивого жениха и которой уже начал нравиться кулачный бой. – Не обижайся на моего жениха Суллу, – продолжила она, – ты ведь знаешь Суллу, галла, наследника Менезия, которому твой друг Лацертий причинил столько горя! Это одержимый, деятельный человек. И он выбрал лагерь правильно!
Поднявшийся с земли легат согласился сесть на скамейку.
– Я сказала тебе о Лацертий... Так вот, это он рассказал нам о той роли, которую ты здесь разыгрываешь. Лацертий лежит связанным в подвале префектуры ночных стражей, недалеко от той камеры, где заключен сам Кассий Лонгин. В полночь они будут распяты на кресте во дворе префектуры, если мы до этого часа не проникнем в покои Цезаря и не исправим ошибку, на которой мой брат хочет построить свою судьбу. Ты еще можешь сделать верный выбор. Отвечай, где Лукреций Фронто, и мы освободим его, чтобы он тут же принял командование гвардией и собрал вокруг себя всех преторианцев, которые еще не знают о том, что произойдет в полночь...
Рядом с Домитиллой лежала вышитая сумочка, которая сопровождала ее при поездках в носилках, обычно она клала туда румяна и носовые платки. Она открыла ее и вынула оттуда запечатанную табличку.
– Опасаясь того, что ты нам не поверишь, мы попросили Лацертия, чтобы он написал для тебя еще одно послание.
Она передала Сулле, а тот протянул Стабилию вторую табличку, адресованную легату преторианской гвардии и написанную Лацертием под диктовку Калена Корбулона.
Глава 47
К Цезарю входят через кухни
Сулла шел рядом с легатом Стабилием. Он был готов пронзить его кинжалом сразу, как только тот сделает хоть какое-то движение или попытается позвать на помощь одного из преторианцев, встречавшихся им на пути. Домитилла шла впереди, а сопровождавшие ее шесть преторианцев получили от нее приказ сразу зарубить мечами легата, если операция Суллы провалится.
Телохранители сестры Цезаря знали, что они направляются к цистерне, в которую был заключен, как в эргастул, их главный командир Лукреций Фронто. Сулла, чтобы ободрить их, объявил, что сотня легионеров, которыми он командует, с минуты на минуту войдет во дворец через тот вход, где стоят баки и цистерны, так что воины были убеждены, что приняли правильное решение.
Кортеж на своем пути несколько раз встречал маленькие группы вооруженных преторианцев, размещенных главарями заговорщиков в стратегических точках, но Стабилий ничем не выдал себя. Ведь едва ли он мог отказать Лацертию, просившему его во второй табличке сделать все для того, чтобы люди Суллы и Калена Корбулона не распяли его сразу после полуночи. Домитилла же обещала ему, если он подчинится им, вступиться за него перед Цезарем и попросить отправить его на отдаленную границу. Она понимала, что, к несчастью, сделать это будет несложно, принимая во внимание высокие моральные принципы ее брата. Если бы решение принимала она, то всех изменников отправила бы для развлечения народа в амфитеатр, приказав выпустить туда не меньше двадцати львов.