Дикари
Шрифт:
— Эта камера, — говорю я, предательство от того, что я собираюсь сделать, тяжело давит на меня. — Она была не моей. Она принадлежала Ариане.
Роман вздрагивает на переднем сиденье, его взгляд перемещается к зеркалу заднего вида, когда Маркуса поворачивается, чтобы снова посмотреть на меня. Рука Леви сжимается на моей.
— Что ты только что сказала?
— Она принадлежала Ариане, — повторяю я. — Она уже была там, когда меня заперли. Похоже, она пробыла там по меньшей мере несколько дней. Мы на самом деле не говорили об этом, но я предполагаю, что ее схватили после нашей небольшой разборки во владениях вашего
— Охранники изнасиловали ее? — Спрашивает Роман низким, полным яда тоном, и хотя мы вчетвером ненавидим ее за то, что она сделала со мной, нельзя отрицать многолетнюю историю отношений между Арианой и Романом. Несмотря на то, что ее отшили и бросили на растерзание волкам, подобные новости по-прежнему тяжело слышать.
Качая головой, я проглатываю комок в горле, пытаясь найти в себе силы произнести эти слова вслух. После того, через что Ариана прошла в той камере, меньшее, чего она заслуживает, это чтобы я смогла произнести эти слова, не разрываясь на части.
— Ваш дядя. Филипп. Ваш отец продал ее ему. Он спустился вниз, осквернял ее в течение двух часов, а затем утащил прочь.
— Блядь, — выплевывает Маркус, поворачиваясь на своем сиденье, чтобы посмотреть в окно, пока дикие, подавляющие эмоции пронизывают его тело.
Грудь Романа поднимается и опускается от быстрых движений, и я не могу не заметить резкий изгиб его челюсти, когда он стискивает зубы, в его темных глазах рябит от ярости. Не желая ничего говорить Роману, я обращаю свое внимание на младшего ДеАнджелиса, сидящего рядом со мной.
— Я знаю, что вы, ребята, ничем ей не обязаны после того, что она сделала, и поверьте, я понимаю, как нелепо с моей стороны даже думать об этом после всего, через что она меня заставила пройти, но она прикрывала меня в тех камерах. Когда вошел Филипп, она сказала мне притвориться мертвой. Он хотел сначала взять меня, а потом отвести ее домой, но она привлекла его внимание к себе. Она спасла меня от тех же страданий, через которые прошла сама, и все это время держала рот на замке, защищая меня, пока он осквернял ее. То, что… — Я качаю головой, навязчивых образов, проносящихся в моей голове, слишком много, чтобы справиться с ними. — Я просто лежала и притворялась мертвой, а потом молча наблюдала, как он утаскивает ее. И мне жаль, я знаю, что ты не из прощающих мужчин, и брать свои слова назад — не твой стиль, но после того, что она сделала для меня… по крайней мере, ваш дядя заслуживает того, чтобы лишиться жизни.
Маркус проводит рукой по лицу и смотрит на Романа.
— Если Филипп знал, где найти эту хижину, и заключил сделку с нашим отцом, есть большая вероятность, что он знает что-то, чего не знаем мы.
Роман качает головой, понимая, к чему клонит Маркус.
— Он не приведет нас к нему. Филипп слишком осторожен. Он заметает следы.
— В любом случае, Шейн права. Мы не можем оставить Ариану там подвергаться насилию изо дня в день.
— Ты что, забыл, что она чуть не зарезала Шейн в гребаной ванне? — Спрашивает Роман, его тон становится громче и полон противоречивой ярости.
— Черт возьми, нет, не забыл, — отвечает Маркус. — Ариана должна быть наказана за то, что она сделала, и она будет наказана, но не так и не от руки Филиппа. Мяч на площадке Шейн, и она может решить, как она хочет разыграть этот матч. Так что не обманывай себя, делая вид, что тебя это устраивает.
Роман тяжело вздыхает и быстро встречает мой жесткий взгляд, прежде чем снова обратить свое внимание на пустынную дорогу.
— Тогда, я думаю, нам пора нанести визит нашему дяде.
9
Горячие облака пара наполняют ванную комнату, когда я стягиваю через голову свою испачканную майку. Мое отражение в зеркале туманно, но даже это не может скрыть отвратительные шрамы и грязь на моей коже. Я не пытаюсь долго разглядывать себя. Я знаю, что увижу, и это не то, на чем мне нужно сейчас зацикливаться.
Стянув с ног окровавленные штаны, я подбираю отброшенную майку и выбрасываю в мусорное ведро всю одежду, которая была на мне в камере. Черт, если бы у меня сейчас были силы, эта одежда горела бы в ванне, но пока сойдет и мусорное ведро.
Пересекая ванную, я вхожу прямо в горячий поток воды. Она обжигает мое тело, и я громко втягиваю воздух сквозь зубы, быстро отпрыгиваю и ударяюсь спиной о холодные плитки. Я медленно продвигаюсь вперед, не торопясь опускаю ногу под горячую струю и смотрю, как она медленно смывает засохшую кровь и грязь, покрывающие мою кожу.
Привыкнув к температуре, я наблюдаю, как вода окрашивает мою кожу в нежно-розовый оттенок, и только после двадцати минут, проведенных в разглядывании белых плиток на стене душевой, я беру мочалку и натираю каждую складочку и дюйм своей кожи. Я намыливаю себя снова и снова, зная, что никакое количество моющих средств не поможет мне почувствовать себя чистой.
Под струями воды я откидываю голову назад и смываю шампунь, чувствуя, как мои длинные волосы спадают до самой задницы, а от воды они кажутся намного длиннее. Потратив десять минут на то, чтобы провести бритвой по всем важным частям тела и сделать меня хоть немного похожей на себя, я снова припадаю спиной к прохладному кафелю душа.
Я сползаю по стене, пока задницей не касаюсь дна, а коленями не упираюсь в грудь. Обхватив руками ноги, я опускаю голову на колени и закрываю глаза, когда вода обрушивается на меня подобно водопаду.
До особняка ДеАнджелисов было пять часов езды, и хотя этот дом полностью оборудован всем, что может понадобиться девушке, я не чувствую себя здесь как дома. Часть меня надеялась спрятаться в стенах готического замка парней, и хотя это место хранит в себе ужасные воспоминания, оно также дает мне иллюзию безопасности.
Часть меня убеждена, что здесь я буду в безопасности, что Джованни не настолько глуп, чтобы прийти сюда снова, но я начинаю понимать, что моим основным инстинктам нельзя доверять. С тех пор как меня затащили в этот неумолимый мир, я свернула на миллион неверных тропинок и едва держусь на ногах. Я никогда раньше не сталкивалась с непредсказуемостью такого масштаба. Черт, девушка даже не может преследовать волка с фаллоимитатором в пасти по лесу, чтобы ее не похитили. Хотя, если честно, в фильмах девушек всегда похищают в лесу, когда они по глупости решают пойти куда-то одни. Наверное, надо мной подшутили.