Дикая Бара
Шрифт:
Элшка быстро доплела венок, обе девушки поспешили к мостику, что был неподалеку. На середине мостика они остановились.
— Бросим вместе, — сказала Элшка, держа венок над водой.
— Бросай! — крикнула Бара, с размаху кидая венок.
Брошенный сильной рукой венок, не долетев до воды, повис на вербе. Бара на миг оторопела, потом решительно тряхнула головой и сказала:
— Пусть там и висит, цветы очень идут вербе.
Элшка же не спускала глаз со своего венка. Выпущенный из дрожащей
Положив руки на перила, вся раскрасневшаяся Элшка горящими глазами следила, как течение уносит веночек вдаль. Опершись на ограждение, Бара тоже молча глядела на него.
— А твой веночек застрял здесь! Значит, ты здесь и выйдешь замуж! — сказала Элшка, обращаясь к Баре.
— По тому, что нагадали веночки, не быть нам вместе. Я должна остаться здесь, а вы уедете от нас далеко. Только я не верю в это. Человек предполагает, а бог располагает.
— Конечно же, — сказала Элшка как-то печально и со вздохом стала смотреть на воду.
— Значит, Элшка, вы с удовольствием уехали бы от нас, не нравится вам здесь? — спросила Бара, и ее большие темно-синие глаза пытливо заглянули в Элшкино лицо.
— Ты напрасно так думаешь, — прошептала Элшка, не поднимая глаз,— нравится мне тут, но...
— ...но где-то далеко есть кто-то, по ком я здесь скучаю, к кому меня тянет, правда, Элшка? — договорила за нее Бара и, положив свою загорелую руку на белое плечико девушки, с улыбкой посмотрела ей в лицо. Элшка подняла на Бару глаза, улыбнулась, но тут же расплакалась.
— Если вас что-нибудь тяготит, расскажите мне, я буду молчать об этом, как могила, — предложила Бара. Элшка молча склонила голову Баре на плечо, обняла ее и продолжала плакать.
Бара нежно, по-матерински прижала Элшку к груди, целуя ее русые волосы.
Высоко над головами девушек повис в небе поющий жаворонок, из-за вершин светлого леса вставало солнце, заливая золотым сиянием зеленую долину. Якуб вышел из халупки, и звуки пастушьего рожка напомнили девушкам, что время расходиться по домам.
— Дорогой поговорим, — сказала Бара, держа Элшку за руку и помогая ей сойти с мостика на луговую тропинку.
— Но как же ты догадалась? — спросила Элшка.
— Господи, это же легко заметить. Вы то задумчивая, то грустная, то вдруг лицо у вас сияет. Наблюдая за вами, я сразу же подумала: с нею что-то случилось. И угадала.
— Только бы тетушка не заметила да не стала бы расспрашивать, — испуганно сказала Элшка и добавила: — Она рассердится, не нравится он ей.
— Она его знает?
— Видела в Праге, это он вылечил пражскую тетушку.
— Так значит тот самый доктор! Смотри-ка! Вы мне не раз говорили, какой он хороший человек. Что же панне Пепинке в нем не нравится?
— Не знаю, она все время ругает его, говорит, что он противный, — чуть не плача произнесла Элшка.
— Разве он некрасивый?
— Ах, Бара, — вздохнула девушка, — такого красивого, как он, во всей округе не сыщешь.
— Может, не богатый?
— Богат ли он? Не знаю. Ну и что? К чему богатство?
— Это правда, но тетушка захочет, чтобы вы замуж вышли за богатого и были бы хорошо обеспечены.
— Нет, нет, Бара, ни за кого другого я не пойду, лучше умру.
—Ну, зачем же так думать. Пусть он и не богат, панна Пепинка и дядюшка согласятся, когда узнают, что вы его любите.
— Я не смею им про это сказать, пражская тетушка запретила мне, но обещала сделать все, чтобы мы были счастливы, даже если Пепинка станет возражать. Неделю назад он написал мне, что через месяц мы увидимся.
— Вы переписываетесь?
— Дело обстоит так: пражская тетушка писать не умеет и к тому же близорука. Гинек — так его зовут... Правда, красивое имя?
— Странное, я такого еще не слышала, —- задумчиво ответила Бара, а Элшка продолжала:
— Гинек предложил ей писать мне письма за нее. От нее мы почти не получали писем, ну разве что один раз в год, теперь же он подбивает ее давать мне всякие наставления. А дядюшка удивляется: что это от тетушки так часто письма стали приходить.
— А как же дядюшка, он ведь письма читает?
— Э, голубушка, мы все продумали: мы пишем так, чтобы, кроме нас, никто ничего бы не понял.
— Как все-таки хорошо, когда человек чему-нибудь выучится, я бы так не сумела.
— Да ты бы этому легко научилась, — заверила ее Элшка.
Тут они подошли к пастушьему домику. Элшка взяла Бару за обе руки и, глядя ясными своими глазами прямо ей в лицо, сказала:
— Ты не поверишь, как мне стало легко, словно камень с души свалился. Теперь я могу с тобою о нем говорить. А ты, Бара, — спросила она заговорщически, — ничего мне не расскажешь?
— Я? — запнулась Бара от неожиданности и опустила свои большие глаза. — Я... нет.
— Ну, хоть словечко!
— Нет, Элшка, нет, у меня одни лишь мечты.
— Тогда расскажи хотя бы о них.
— Когда-нибудь! — покачала головой Бара, высвободила свои руки из Элшкиных и, показывая на хлев и собачью будку, добавила: — Видите, как Лишай с цепи рвется и Чернуха на волю просится, пора выпускать их. А ваши коровы уже в стаде, я слышу, как звенят их колокольчики. Сейчас отец погонит стадо. Идите за садами, Элшка, чтобы соседки вас не видели, а то сплетен не оберетесь.