Дикая любовь
Шрифт:
Часть меня смягчается от мысли, что он знает меня достаточно хорошо, чтобы понять, о чем я думаю, а другая часть болит от того, что он называет это браком по расчету, что он ожидает, что я буду несчастлива.
— Что ж, мне придется постараться, — говорю я ему, когда музыка становится все громче, и я слышу, как объявляют наши имена как новых мужа и жену, сообщая нам, что пришло время войти.
Левин не отпускает мою руку. Его пальцы не отпускают мои, пока мы идем под звуки хлопающих нам гостей к столику для молодоженов во главе зала. Помещение красиво оформлено в розовых, красных и кремовых тонах, повсюду разбросана зелень, а перед местом, где расположились музыканты, находится танцпол. Все великолепно, все, на что я только могла надеяться, и я не помню, как все это планировала. Все это как в оцепенении, и я уверена, что большую часть работы взяла на себя Изабелла, потому что я была не в том состоянии, чтобы решить, чего я хочу от свадьбы, которая словно происходила в лихорадочном сне.
Она все еще не совсем реальна. Я сажусь рядом с ним, откидывая в сторону задравшуюся юбку, и смотрю на банкетный зал, заполненный гостями, которые тоже занимают свои места для трапезы. Сервер подходит и наливает Левину бокал вина, а затем меняет его на игристый сидр в моем бокале, еще одно напоминание о том, почему мы здесь.
— Я никогда не любил вино, — говорит он мне низким голосом с намеком на ухмылку, делая глоток. — Я бы предпочел водку, позже вечером.
Я знаю, что он не это имел в виду, но "позже вечером" заставляет мой желудок сжаться в комок, гадая, что произойдет. В тот вечер, когда я вошла к нему, он так ясно дал понять, что этот брак не будет физическим, что он не намерен больше прикасаться ко мне, но я не могу не задаться вопросом, изменилось ли это сейчас. Если вообще что-то изменилось.
Какая-то часть меня хочет, чтобы его охватило такое желание ко мне, чтобы он ничего не смог с этим поделать, а другая часть меня знает, что мы не можем вечно делать то, что делали в Рио. Мы не можем всю жизнь ходить туда-сюда, перетягивать канат между желанием и чувством вины. Это разорвет нас обоих на части, и я не смогу этого вынести.
Еда восхитительна, но я почти не чувствую ее вкуса. Это трио блюд, по небольшой порции каждого, утиное бедро в ягодном соусе, медальон из филе с какой-то глазурью из красного вина и нежно приготовленный лосось с лимоном. Есть взбитый картофель с крошкой горгонзолы, посыпанной сверху, салат с ягодами и винегретом, запеченные овощи, но все это с тем же успехом могло быть пиццей, приготовленной в микроволновке. У меня во рту словно пыль, потому что все, о чем я могу думать, это о том, что нам с Левиным предстоит сегодня вечером, а потом о том, что произойдет или не произойдет после нашего ухода.
Ужин заканчивается раньше, чем я успеваю о нем подумать, и наступает время разрезать торт, возвышающееся над землей изделие из кремовой глазури с помадными цветами и зеленью, идеально подходящими к декору банкетного зала. Левин стоит рядом со мной, его рука лежит на моей, когда нож проскальзывает сквозь нее, открывая нежно-белый торт с малиновой кремовой начинкой. Когда я кладу кусочек на маленькую фарфоровую тарелку перед собой и оцепенело тянусь за кусочком, чтобы подать ему, он делает то же самое.
Неужели сегодня мне придется всю ночь бороться со слезами? Я чувствую, как они обжигают мои веки, когда его пальцы касаются моих губ, а ванильный торт с малиной взрывается на моем языке. Я сдерживаю стон удовольствия, торт просто восхитителен, и протягиваю Левину свой кусочек. Его язык задевает кончики моих пальцев, когда я проталкиваю торт ему в рот, и я чувствую дрожь желания до самых пальцев ног.
Как бы мне хотелось не хотеть его так сильно, как я хочу. Я бы хотела, чтобы он не заставлял меня чувствовать себя так, и я бы ни за что не отказалась узнать, каково это. Даже если бы я знала, что мы окажемся здесь с самого начала.
Мы возвращаемся к нашему столу, когда серверы разносят торт, и я откусываю от своего, с каждым глотком игристого сидра желая, чтобы это было вино, и с завистью глядя на бокал дорогого красного, стоящий рядом с тарелкой Левина. Он доедает свой торт и смотрит на меня, когда ужин подходит к концу, а гости начинают вставать и расходиться для общения и танцев.
— Мне придется пойти и сделать обход, — тихо говорит Левин. — Но я не буду долго отсутствовать. Я не хочу оставлять тебя одну, если с тобой не все будет в порядке…
— Со мной все будет в порядке, — говорю я ему чуть более резко, чем собиралась. Мне хочется напомнить ему обо всем, что мы делали в Рио, обо всем, что сделала я, что я думаю, что смогу справиться с тем, чтобы ненадолго остаться одной за обеденным столом, даже на собственной свадьбе, но я сдерживаюсь. — Просто найди меня, когда придет время для нашего первого танца.
Левин колеблется, как будто думает, что сказать, но кивает. Я жду, что он наклонится и поцелует меня в щеку, но он этого не делает. Он делает неловкую паузу, затем отступает и идет к бару, где стоят Коннор и Лиам. Я вижу, что рядом с ним стоит жена Коннора — высокая, красивая рыжеволосая женщина в изумрудном шелковом платье, с элегантной походкой королевы. Она смотрит то на Левина, то на меня, что-то шепчет Коннору, и он что-то резко отвечает ей прожигая меня непонятным взглядом, после чего она пожимает плечами, робко целует его в щеку и отходит к другому столику, искоса поглядывая на меня. Я чувствую, как краснеет мое лицо, и задаюсь вопросом, что она сказала и что ответил он? Изабелла уже упоминала мне о ней, ее зовут Сирша, если я правильно помню. Они с Изабеллой не очень-то ладят. По словам Изабеллы, они научились скрывать свои разногласия, но тот факт, что Изабелла вышла замуж за человека, которого Сирша когда-то хотела, никогда не исчезнет полностью, и я не могу не задаться вопросом, что она думает обо мне теперь, когда я здесь.
Большинство жен для меня загадка. Изабелла проводит с ними не так много времени, как они друг с другом. У меня сложилось впечатление, что она не слишком любит большинство из них, хотя о жене Лиама, Ане, у нее были только хорошие слова. Я чувствую еще один узел в животе, гадая, придется ли мне подружиться с ними. Левин — правая рука Виктора в Нью-Йорке, но здесь он не занимает высокого положения в этих организациях. У меня затеплилась надежда, что меня, как и Изабеллу, не будут так часто ждать.
Как и было обещано, Левин возвращается к столу как раз во время нашего первого танца. Он протягивает мне руку, когда я встаю, как идеальный джентльмен, и провожает меня на танцпол, когда начинается музыка, красивая инструментальная композиция с большим количеством струнных. Я не выбирала конкретную песню для нашего первого танца, я не могла придумать, что можно найти такого, что соответствовало бы нашим отношениям. Мысль о том, чтобы выбрать песню для нас с Левином в наших нынешних обстоятельствах, причиняла слишком много боли. Изабелла сказала мне, что выберет что-нибудь вместо меня, и я довольна этим выбором. Она красивая и под нее легко танцевать. Когда Левин кладет одну руку мне на спину, а другую на руку, я радуюсь, что так и есть, потому что не могу сосредоточиться на шагах, помимо мышечной памяти всех уроков танцев, которые у меня были, но только не когда он снова прикасается ко мне.
Давление его руки на мою спину кажется горячим, как будто она проникает сквозь кружево, и все мое тело пылает от того, что я снова так близко к нему. Мы почти касаемся друг друга, пока движемся по ступенькам, его рука скользит по моей руке, а его пальцы переплетаются с моими и кружат меня, возвращая обратно, и когда я прижимаюсь к нему грудью и бедрами, когда мы снова начинаем двигаться, у меня перехватывает дыхание.
Я хочу его так сильно, что мне становится больно. Он выглядит таким красивым в своем угольном костюме, идеально подогнанном под каждый дюйм его мускулистого тела, его татуировки проглядывают над воротником на шее и на запястьях рукавов рубашки и пиджака, чернила покрывают тыльные стороны его рук. У большинства ирландцев и королей здесь похожие татуировки, как и у присутствующих членов Братвы, хотя Виктор, конечно, не такой чернильный, как многие из его людей, но на Левине они кажутся мне особенно сексуальными. Может быть, это потому, что я так хорошо знаю их, потому что я проследила так много узоров своими пальцами и губами, и эта мысль вызывает во мне новый прилив жара, а мое сердце быстро бьется в горле, пока мы с Левиным двигаемся по танцполу.