Дикая любовь
Шрифт:
Все закончилось слишком быстро. Я слышу слабые возгласы гостей, когда музыка стихает, и Левин притягивает меня к себе. От давления его рук на мою спину и неожиданно полного прижатия его тела к моему голова начинает кружиться, когда он наклоняется и проводит губами по моим губам.
Я не ожидала поцелуя. Я знаю, что он играет для гостей, и это не больше поцелуя, чем тот, что был у алтаря, слабое прикосновение его рта к моему, но от этого у меня слабеют колени. Мне хочется прижаться к нему, углубить поцелуй, но я знаю, что не могу. Я отпускаю его, когда он разрывает контакт, и вижу, как в его глазах мелькает что-то похожее на сожаление, когда он берет меня за руку и уводит с танцпола.
О чем он жалеет, о конце танца, о поцелуе, о самом браке, я не знаю, и не уверена, что хочу знать. Но у меня нет времени размышлять об этом, потому что он ведет меня к Виктору, с которым я еще не была знакома официально.
Он сидит за столом с высокой, стройной, темноволосой женщиной, которая близко склонилась к нему. Он смотрит на нее с тем же обожанием, которое я видела на лице Найла, когда он смотрел на Изабеллу во время церемонии. У меня снова защемило сердце от того, что мужчина, обладающий такой властью, так явно влюблен в свою жену.
— Виктор. — Левин останавливается у стола и кивает своему боссу. — Позволь представить тебе мою жену, Елену.
Виктор встает, как и темноволосая женщина рядом с ним.
— Приятно, наконец, познакомиться с тобой лично, тебя уже окрестили редким бриллиантом Бостонских королей, — с улыбкой говорит он, берет мою руку и подносит ее тыльную сторону к губам. — Это моя жена, Катерина.
На ее лице искренняя улыбка.
— Очень приятно познакомиться, — соглашается она. — В следующий раз, когда я буду в Бостоне, мы обязательно проведем время вместе. Все мы, жены, собираемся вместе в поместье Макгрегоров каждые несколько месяцев, и Изабелла присоединяется к нам. Тебе тоже стоит это сделать.
Я киваю, мое горло сжимается от волнения.
— С удовольствием, — говорю я, и мне кажется, что это прозвучало искренне, несмотря на то что щеки мои пылают. Бриллиант, серьезно?
— Не позволяйте нам вас задерживать, — ласково говорит Виктор. — Я уверен, что вы оба хотите вернуться к наслаждению своей вечеринкой.
Левин кивает, и мы возвращаемся в толпу гостей, прокладывая себе путь к бару, чтобы он мог получить выпивку. У него хорошо получается вести светские беседы, комментировать тех, мимо кого мы проходим, но для меня все это как в тумане. Я не могу ни на чем долго сосредоточиться. Время ближе к ночи, и что бы там ни было, а завтра…
Завтра начнется наша совместная жизнь. Мы должны начать думать о том, каким будет наше будущее, где мы хотим жить, как мы будем это делать. Все это кажется огромным, подавляющим и неизвестным, и даже сегодняшнее торжество не может улучшить ситуацию, потому что это лишь предвестник того, что будет дальше.
Я не знаю, испытывать ли облегчение или тревогу, когда приходит время уходить. Когда мы выходим из зала, рука об руку направляясь к машине, ожидающей нас в конце ступенек, и сердце замирает в горле, когда Левин открывает мне дверь, и мы проскальзываем внутрь. Моя голова полна вопросов. Что теперь будет? Куда мы едем? Что он чувствует? Я не задаю ни одного из них, потому что не знаю, готова ли я к ответам.
Я знаю, что, когда Левин был женат раньше, у него не было такой свадьбы, как сегодня. Это была церемония в церкви, но быстрая, и после нее они уехали. Не было ни приема, ни вечеринки, ни гостей, которые бы ликовали и праздновали. Какая-то часть меня хочет знать, как он ко всему этому отнесся, что он чувствовал, когда пережил этот опыт со мной, а какая-то часть меня знает, что ответ, скорее всего, будет таким, который я не хочу слышать. Что касается остальной части ночи… Я знаю, чего хочу, но не уверена, что это произойдет. И я не уверена, что мое сердце сможет справиться с отказом.
Мы останавливаемся перед роскошным отелем. Левин выходит первым и снова открывает передо мной дверь, ожидая, пока я осторожно выскользну из машины, подобрав юбку, чтобы не споткнуться о нее. Я следую за ним в вестибюль, который великолепно оформлен в стиле ар-деко, все черное, золотое и латунное. Левин регистрирует нас, и я вижу, как женщина за стойкой улыбается, ее глаза загораются, когда она видит меня в моем платье.
— Номер для новобрачных уже приготовлен для вас, сэр. Там вас ждут шампанское, водка и цветы, которые вы просили.
Цветы? Мое горло сжимается, когда Левин благодарит ее, берет матовую карточку-ключ и ведет меня к лифту. Я не позволяла себе ничего ожидать от сегодняшнего вечера. Идея номера для молодоженов с цветами удивительно романтична, и мне приходится бороться с желанием расплакаться.
Еще труднее, когда Левин открывает перед нами дверь, и я вхожу в номер.
Сама комната великолепна: огромная кровать, занимающая большую часть центра, двойные двери, выходящие на балкон с одной стороны, длинный бархатный диван вдоль другой стороны, позолоченная тележка для обслуживания номеров, стоящая рядом с мраморным и золотым журнальным столиком, на котором охлаждаются упомянутые выше бутылки шампанского и водки, а также тарелка с фруктами. Но больше всего меня привлекают цветы — вазы с розами на комоде, белые, розовые, красные и желтые, не менее пяти дюжин, наполняющие комнату густым ароматом свежих цветов.
— Я подумал, что это украсит комнату, — тихо говорит Левин, заметив мой взгляд. — Тебе нравится?
Я не могу говорить. Горло перехватывает от эмоций, и я не могу спросить единственное слово, которое приходит мне на ум, "зачем", потому что не хочу ответа, особенно если это жалость, чего я боюсь больше всего. Левин всю жизнь чувствовал, что должен расплатиться за предполагаемые грехи своего прошлого, и теперь я вижу будущее, в котором он расплачивается за то, что, по его мнению, он сделал мне. Это не то, чего я хочу для каждого из нас.
Левин прочищает горло и подходит к тележке для обслуживания номеров, чтобы налить себе водки.
— Елена, мы… — он прерывается, втягивая воздух, словно пытаясь придумать, как сказать то, что последует дальше. — Мы должны заключить брак сегодня вечером. Коннор очень четко сказал об этом. Ты уже беременна, но он не хочет ничего оставлять на волю случая. Так что…
Я смотрю на него, ошеломленная на мгновение. Не знаю, что хуже: мысль о том, что он вообще не прикоснется ко мне в нашу брачную ночь, или то, что ему приказано это сделать.