Дикая любовь
Шрифт:
Как будто это невозможно для меня. Для нас.
Как только я прикоснулся к ней, я уже не мог сохранять дистанцию. Я хотел смаковать ее, вытягивать, пробовать на вкус каждый ее дюйм и медленно наращивать удовольствие, не торопясь проходя, по ее губам, по ее коже, по ее совершенному телу, пока наконец не дам ей то, в чем, как я знаю, она нуждается, чего, как я знаю, она так жаждет. И сейчас, глядя на нее посреди огромной кровати, ощущая ее вкус на своих губах и напрягая член в поисках облегчения, я чувствую себя потерянным как никогда.
Ее ноги все еще раздвинуты для меня, ее киска набухла и блестит от оргазма, и я могу видеть каждый дюйм ее чувствительной плоти. Желание захлестывает меня, мой член болит, и я дергаю за пуговицы рубашки. Я наполовину склоняюсь к тому, чтобы расстегнуть молнию и трахнуть ее, не раздеваясь, только чтобы быстрее оказаться внутри ее тугой, горячей хватки, но я хочу почувствовать ее кожу на своей.
— Позволь мне помочь. — Елена тихонько дышит, приподнимаясь и опускаясь передо мной на колени, а ее руки берутся за пуговицы моей рубашки. Она наклоняется и целует меня, и одной мысли о том, что она пробует себя на моих губах, достаточно, чтобы с моего члена потекла сперма, опасно пульсирующая на грани разрядки.
Одна нежная рука проникает внутрь моей рубашки, когда она ловко расстегивает пуговицы, пальцы скользят по мускулистой плоти, и меня пробирает дрожь потребности. Мне кажется, что я никогда не смогу насытиться ею, что сколько бы ночей я ни провел с ней в постели, я все равно буду жаждать ее как воздух утопающий.
Я не чувствовал этого с тех пор, как…
Я выкинул эту мысль из головы. Я принял решение провести эту ночь с ней и не буду думать ни о ком другом. Это нечестно по отношению к ней. И если быть до конца честным с самим собой, это не то, чего я хочу.
Она тянется вверх, стягивая с моих плеч рубашку, и ее груди касаются моей груди, когда она наклоняется, чтобы поцеловать меня в шею. Мой член подрагивает, и я тянусь вниз, чтобы расстегнуть пуговицу на брюках, отчаянно желая их снять. Я стягиваю с себя рубашку, кладу одну руку ей на талию, чтобы притянуть ее ближе, пока она целует меня в шею, ее руки скользят по моим рукам, ее тело так близко к моему, что я чувствую мягкость ее кожи повсюду, и мне кажется, что это немного сводит меня с ума. В тот момент, когда я стягиваю штаны с бедер, я наклоняюсь вперед, опрокидывая ее на кровать, и отбрасываю их в сторону, наклоняясь над ней и захватывая ее рот своим.
Она впивается в меня, задыхаясь от нетерпения, ее язык переплетается с моим, а мой член задевает ее внутреннюю поверхность бедра, пульсируя от желания оказаться внутри нее. Я планировал действовать медленнее, но сейчас мне не до этого. Я проникаю между нами, даже не успев подумать, направляя себя к ее входу, и в тот момент, когда моя набухшая головка члена скользит по ее слизистой, горячей влаге, мне приходится бороться, чтобы не потерять контроль сиюминутно.
Это так приятно. Голова плывет, когда я проталкиваюсь вперед, а кончик легко скользит в нее. Она возбуждена до предела, ее тело принимает меня без малейшего напряжения, а ее ноги смыкаются вокруг моих бедер в тот момент, когда она чувствует, как я вжимаюсь в нее, ее стон наслаждения поглощается поцелуем, и она крепко обхватывает меня.
Блядь. Она горячая, влажная и тугая, все, что я представлял себе в ночи, проведенные между нашей последней ночью в Рио и сейчас, поглаживая свой член и отчаянно пытаясь, и безуспешно, не думать о ней, пока я это делаю. Реальность превосходит все фантазии: ее тело втягивает меня глубже, вся она притягивает меня ближе, ее ноги обхватывают меня, ее ногти впиваются в мои плечи, а ее язык путается с моим, как будто в мире нет ничего более желанного, чем то, чтобы я погрузился в нее так глубоко, как только возможно.
— Левин… о боже, Левин…
Она выкрикивает мое имя мне в губы, и это сводит меня с ума. Я насаживаюсь на нее, погружая каждый дюйм своего ноющего члена в ее гостеприимный жар, прежде чем успеваю остановиться, не в силах замедлиться. Она выгибается подо мной, каждый дюйм ее тела плотно прижимается ко мне. Я разрываю поцелуй, мои губы втягиваются в ее горло, кусая и посасывая, пока я снова и снова погружаюсь в нее, догоняя оргазм, в котором я так отчаянно нуждаюсь сейчас.
— Боже, ты так чертовски хороша… — простонал я ей в горло, прижимаясь бедрами к ее бедрам, теряясь в наслаждении. Я чувствую, как она вдыхает, извиваясь подо мной, и с каждым толчком вбиваюсь в нее бедрами, качаясь на ее клиторе, пытаясь заставить ее тоже кончить. Я хочу почувствовать, как она кончает на мой член, хочу ощутить, как она бьется в спазмах и сжимает меня, и я хочу наполнить ее своей спермой так полно, чтобы она почувствовала ее вкус, когда я это сделаю. Я хочу, чтобы она капала из нее, я так много всего хочу…
Мой разум затуманен. Я слышу только ее задыхающиеся стоны, ее горячую кожу, скользящую по моей, кусачие ногти в моей плоти, когда она отталкивается от меня каждый раз, когда я погружаюсь в нее, и я не могу думать ни о чем, кроме того, как это чертовски хорошо, как я хочу кончить так, как никогда не хотел ничего в своей жизни, и в то же время я никогда не хочу останавливаться, черт возьми.
— Еще, о боже, не останавливайся, пожалуйста…, — стонет она, выгибаясь подо мной, ее тело напрягается, и я понимаю, что она вот-вот кончит. Я чувствую это, и мои яйца напрягаются, готовые кончить вместе с ней, как только я почувствую это…
— Левин! О, черт, черт…
Она выкрикивает мое имя, и я почти уверен, что она пускает кровь, когда ее ногти проводят по моей спине, но мне все равно. Она сжимается вокруг меня, горячая, спазматическая хватка, удерживает меня внутри нее, и я отталкиваюсь от нее, снова вонзая в нее свой член, и мой собственный оргазм обрушивается на меня, распутывая меня по мере того, как это происходит. Я наполняю ее струей за струей горячей спермы, и, зарываясь лицом в ее горло, вдыхая ее сладкий аромат, убеждаясь, что в мире нет более изысканного ощущения, чем Елена Сантьяго, кончающая на моем члене, пока я наполняю ее своей спермой.
Я содрогаюсь, удерживая себя в ней так глубоко, как только могу, пока она не обмякает и не начинает задыхаться подо мной, а мой член медленно перестает пульсировать, трепеща от ее киски вокруг меня, внезапно ставшей почти слишком сильной для моей сверхчувствительной плоти. Я неохотно выхожу из нее, чувствуя, как горячая сперма растекается по всей длине. Когда Елена опускается обратно на подушки, я чувствую то, чего так боялся, после наслаждения…
Чувство вины.