Дикая одержимость
Шрифт:
— Верно.
Золотой зуб задыхается, с его подбородка капает кровь. Он жив, а это больше, чем он заслуживает. Лобо приседает рядом с ним, и его голос не оставляет места для сомнений.
— Ты вернёшься к своему боссу и говоришь ему, что это место закрыто. Он найдет кого-то еще, чтобы терроризировать. Если кто-нибудь придет сюда снова, я буду ждать, слышишь меня? И если я учую твой запах в воздухе, я убью тебя.
Золотой зуб кивает, наблюдая за Лобо своим единственным здоровым глазом, второй опухший и закрыт. Но он в сознании, поэтому я знаю, что он слышал Лобо громко и отчетливо.
Я не буду прятать
— Хорошо, — Лобо оборачивается, оглядывая меня с ног до головы. Могу поклясться, что на мне вообще ничего нет, глядя на то, как его глаза бегают по моему телу. — Я вернусь. Мне нужно вынести мусор.
С этими словами он хватает Золотого зуба за воротник и заднюю часть брюк, с легкостью поднимая его с земли. Он выходит наружу и через несколько мгновений возвращается один, закрывая за собой дверь.
— Глам0рнаяДевчонка, — говорит он, и я внутренне задыхаюсь от того факта, что он знает мое онлайн-имя. — Гейл. Ты была на свадьбе Холли. Не расскажешь мне, что этот кусок дерьма здесь делал?
Лобо
Гейл суетится, поглаживая мои костяшки пальцев, когда я убираю руку от нее.
— Я в порядке, — говорю я, дотрагиваясь до ее лица и поглаживая рыжие волосы за ее ухом. — Я больше беспокоюсь о тебе.
Трудно сохранять спокойствие, когда ее запах наполняет комнату. Ворваться внутрь и найти ее в беде, заставило меня впасть в ярость. Когда угроза устранена, я достаточно спокоен, чтобы понять, что, черт возьми, здесь произошло.
— Он почти не прикоснулся ко мне, прежде чем ты пришел сюда. Ты…? — она смотрит на компьютер, который лежит на полу. Я куплю ей новый, но нам есть что обсудить.
— Да. БезумныйЧеловекВолк37, — я киваю. — От первого до тридцать шестого были взяты.
Как получилось, что я нашел ее? Моя девочка-геймер. Та, с кем я жаждал поговорить. Несколько часов назад я думал, что невозможно заставить ее встретиться со мной. И теперь я знаю, что это был ее аромат на свадьбе. Похоже, судьба считает себя уморительным ублюдком.
— Ты уверен, что твоя рука не сломана? Должна быть… так, как ты его ударил…
Я ухмыляюсь. Мне нравится, что она беспокоится обо мне.
— Я быстро выздоравливаю, — объясняю я, задаваясь вопросом, как много она знает.
Холли рассказала ей о Варгре? Она знает, что такое волвен? С ее вопросами я бы сказал, что это маловероятно.
Я обхватываю ее за талию одной рукой и поднимаю, а свободной рукой снова ставлю стол прямо, усаживая ее на край. Она маленькая, совершенная, с формами, за которые мужчина отдал бы жизнь. Эти ярко-зеленые глаза, это темно-зеленое свободное платье в стиле тридцатых годов, рубиново-красная помада и очки «кошачий глаз». Как будто она вышла из одного из классических фильмов, которые были в моем детстве, как секс-бомбы, фотографии которых солдаты вешали над своими койками.
«Перестань думать о ее теле, Лобо. Сосредоточься».
Мне приходится напоминать себе, как быть
В ту минуту, когда я вошел в магазин и почувствовал ее запах, я понял. Мое тело знало.
Я вжимаюсь между ее ног, раздвигая их талией, пока она смотрит мне в глаза.
— Скажи мне, что мне нужно знать, — говорю я, пытаясь смягчить слова с требования на просьбу, и поглаживаю ее щеку большим пальцем. — Ты в безопасности со мной. Я не буду судить тебя. Как ты с ним связана, monfemme (прим. пер. — моя жена)?
Я чувствую ее дрожь. Если бы продвинулся еще на дюйм, мой набухший член упирался бы в ее вход. И черт побери, если для этого не требуется сознательное усилие. Джинсы, которые я ношу, не в моем обычном стиле. Они толстые и тяжелые, все еще промокшие от дождя, сдерживающие то, что в противном случае было бы очевидно с сотни шагов.
Когда я был молод, синие джинсы были рабочей одеждой, а когда я снял форму, я носил отутюженные брюки, подтяжки и белую рубашку. Это не считалось формальным, просто то, что носил мужчина. Это по-прежнему моя повседневная одежда, но, как говорится, в каком народе живешь, того обычая держись. Когда я начал ходить в игровой клуб, стало ясно, что мой личный стиль будет привлекать больше внимания, чем мой размер, поэтому я ношу то, что подходит толпе.
— Это место недешевое, — говорит она чуть пронзительным голосом, опуская глаза, и я подношу большой палец к ее подбородку, привлекая ее взгляд к себе. Я хочу, чтобы она доверяла мне. Она мне нужна. Ничто из того, что она могла бы сказать, меня не разочарует, но если у нее возникнут проблемы, я помогу ей с ними справиться. Я позволяю своему большому пальцу скользить по ее губам, скользя в ее рот, и она втягивает его внутрь. Она растворяется во мне. — Эти парни, — бормочет Гейл, — они платят мне за посылку раз в месяц. Я не вмешиваюсь, просто передаю то, что мне дали, и получаю деньги.
— Ты мул, — киваю я.
Она моргает и вздыхает, прежде чем кивнуть.
— Я идиотка. Я знала, что то, что делаю, незаконно, но…
— Ты не идиотка. Никогда не говори так о себе. Тебе нужны были деньги.
— Не только это. Звучит глупо, но моя жизнь была скучной. Я управляла этим местом со счетами, которые не могла оплатить, и клиентами, которые ничего не покупали. Взяв эти пакеты, я почувствовала себя ожившей. Я люблю это место, но оно меня угнетает. Моя бабушка купила его, чтобы спасти от превращения в жилье. Она работала здесь, когда это был театр. Когда моя мама унаследовала его, она управляла им как книжным магазином, но когда она умерла и оставила его мне, он уже нес убытки.
— А как насчет твоего отца?
Она качает головой.
— Я не знаю, кто он. Моя мама была… немного богемной. Вся моя семья. Я нормальная.
Гейл смеется, и улыбка озаряет ее лицо. Только из-за этого я улыбаюсь, зная, что мои клыки обнажаются, но мне все равно. Рано или поздно ей придется узнать, кто я такой.
— Нет ничего плохого в том, чтобы не следовать за толпой, — говорю я. — Но я должен знать… ты похожа на свою маму в этом аспекте?… Свободна духом.