Дикая принцесса
Шрифт:
Зажигать свечи было нельзя, и он принялся вслепую шарить по ящикам стола. Два из них оказались заперты, а остальные не содержали ничего ценного: стопку чистой бумаги, связку перьев, палочку сургуча и неиспользованные конверты. В другом ящике Ри обнаружил несколько уже написанных и вскрытых писем. А в третьем – альбом с карандашными набросками и две человеческие фигурки на шарнирах.
Но Гергос говорил про перстень-печатку, и Ри немного растерялся, не найдя его рядом с письменными принадлежностями. Он еще раз осмотрел стол и ощупал ящики, надеясь найти двойное дно. Потом взялся за замки. Тот, кто их устанавливал, либо не очень разбирался
Закончив со столом, Ри начал осматривать шкафы и тумбочки. А потом услышал шаги в коридоре. Сначала он не придал им особого значения – в доме, полном гостей, кто-то постоянно где-то ходил. Но затем голоса послышались прямо за дверью кабинета и начала, чуть скрипнув, поворачиваться ручка. Спрятаться было негде. Ри нырнул под стол и сжался в комок, чтобы стать как можно незаметнее. Потом вспомнил про рассыпанный по полу пепел из трубки и понял, что пропал.
***
Окъеллу Гергос, не переставая загадочно улыбаться, надавил на ручку двери и вошел. В кабинете было темно, чуть колыхались от легкого сквозняка занавески и едва уловимо пахло дымом.
– Ну и где твой сюрприз? – голос хозяина дома звучал немного насмешливо.
Сам Девиан Албэни, одетый строго, но с безупречным вкусом, как всегда излучал мягкую доброжелательность. Временами весьма острый на язык, внешне он неизменно оставался спокойным и учтивым. Чем мог вывести из себя даже всеблагого Керпо, не говоря уже о простых смертных.
Гергос оглядел пустой кабинет, отметил рассыпанный по полу пепел и чуть приоткрытый ящик стола.
– Прячется. Дитя мое, вы можете показаться.
Из-за стола медленно появилась щуплая мальчишеская фигурка в черной ливрее.
– И часто твои слуги прячутся от тебя под столом? – не выказав ни малейшего удивления, спросил альсах Албэни.
Он быстро и без особого интереса осмотрел Ри, а затем повернулся обратно к Гергосу. Удивительно светлые глаза, серые, почти прозрачные, походили на две перламутровые пуговицы, зачем-то пришитые Великой Матерью к загорелому лицу. Мужественный подбородок и нос с легкой горбинкой делали Девиана Албэни по-настоящему красивым мужчиной. Изрядный капитал скрашивал не самое знатное происхождение. Таких в Тобрагоне называли «дворянами второй линии», и это не было оскорблением. Просто к первой «линии» принадлежала королевская семья и их родственники до второго-третьего колена.
– Только когда я приказываю им пробраться тайком в дом одного из моих друзей, – с улыбкой ответил Гергос. – Не печалься, Ри, в неудаче нет твоей вины. Даже я не предполагал, что его сиятельство решит надеть фамильный перстень на прием. Обычно он этого не делает.
Это действительно стало неожиданностью. Но еще удивительнее было другое – увидев перстень на руке Албэни, Гергос обрадовался. Значит, Ри не сможет его украсть. Значит, уже первая часть плана пошла прахом... Чему же тут радоваться? И все же странная легкость в груди не могла быть ничем иным.
– Обещала приехать моя двоюродная бабушка, – альсах, словно оправдываясь, развел руками, – а она всегда расстраивается, если не видит на мне перстня.
– Твоя бабушка? Как я мог забыть...
– Но зачем он понадобился тебе?
– Теперь мы уже никогда этого не узнаем.
Альсах одну за другой принялся зажигать свечи, и Ри сделал несколько шагов назад, отступая все дальше в тень.
– Подойдите ближе, дитя мое, – позвал Гергос. – Не стесняйтесь.
– Я не стесняюсь, дану, – звонко ответил Ри. – Я злюсь. Вы специально заманили меня сюда...
– Заманил? Ну и фантазии у вас. Я пришел в дом своего хорошего друга в сопровождении слуги. Просто я вошел через дверь, а слуга – через... окно, по всей видимости. Албэни, тебе придется позвать кого-нибудь, чтобы прибрались тут.
Альсах, закончив со свечами, опустился на небольшой диванчик у стены. Он по-прежнему улыбался и смотрел на Ри с отеческой теплотой.
– Ну и какая за всем этим кроется история?
– О, ничего особенного, – беспечно отмахнулся Гергос. – Я купил Ри после того, как он едва меня не ограбил. И решил спасти его душу.
– Ты? Спасти душу?
– Удивительно, правда? Впрочем, мои капризы иногда ставят в тупик даже меня самого. Ты знаешь об Интернате Толорозы?
– Лишь смутно.
– Это чудесное, крайне добропорядочное заведение, которое ставит своей целью воспитание лучших качеств: кротости, смирения и послушания. Его выпускники – а ими считаются дети, достигшие шестнадцати лет – с удовольствием остаются в Интернате, чтобы служить ему и дальше. Обычно они становятся либо ворами, либо проститутками. Увы, директор Интерната, в отличие от меня, едва ли бы высоко оценил воровские способности мальчика, а идея стать постельной игрушкой какого-нибудь уважаемого интернатского патрона не вдохновляла уже самого Ри.
– Выходит, ты действительно его спас?
– Некоторые бы сказали, что я вытащил его из одной ямы, чтобы затянуть в еще более глубокую. Так или иначе, но я купил мальчика за баснословные деньги – мне пришлось отдать за него целый бриллиант.
Смеющиеся глаза альсаха снова обежали Ри с ног до головы, чуть задержавшись на лице. Внезапно в них промелькнуло сомнение.
– И зачем он тебе, Гергос?
– Чтобы пробираться в дома? Конечно, пока у него не слишком получается, но, я уверен: немного практики – и он добьется успеха.
– Ты решил узнать все секреты своих врагов?
Гергос старательно удивился:
– Но у меня нет врагов! Только друзья. Целая куча друзей. Ты же знаешь, это обычное дело, когда у человека много денег.
Албэни с сомнением хмыкнул.
– Если верить «Светской хронике», я немного богаче тебя, но, увы, такого количества друзей, у меня никогда не было.
– Твои скромность и благоразумие отпугивают людей.