Дикая стая
Шрифт:
— Я не спешу. У меня еще есть время, — ответил поселенец уклончиво и спешно перевел разговор на другую тему. — Видишь вон тот лесок? Да с сопки распадок сбегает к самой реке? Там у меня шалаш стоит. Мое место отдыха. Хорошее и спокойное, очень тихое. Вот там мы с тобой рыбачить будем, поставим коптилку. И недели на две от всех заляжем на дно. Я, конечно, буду вылезать ночами, гонять разбойников-браконьеров, а ты хозяйством займешься, чтоб всю зиму те две недели вспоминал! Они тебе круглый год душу греть станут. Глядишь, и меня вспомнишь добрым словом…
— Ты живой, почему тебя вспоминать надо будет? Если нужно, я в любую секунду тебя сыщу, — удивился Рогачев.
— Мало ли что? Я после пограничников уже не зарекаюсь и не строю планы наперед. Не загадываю, — опустил голову Гоша.
Стасу стало не по себе, он позвал поселенца вернуться в поселок.
Инспектор не стал затягивать с отъездом, тут же спустился к лодке.
— Гош, подожди. Глянь, кто-то сюда шпарит! Видишь, лодка вышла из-за поворота? Погоди, дав глянем, кто объявился? — предложил Стас.
Поселенец подтянул лодку к берегу. Вдвоем он присели на траву, стали ждать. Лодка приближалась. В ней Гоша увидел троих, но различил только голоса. Мотор плохо справлялся с течением, и лодка шла медленно. Вот она поравнялась с инспектором.! От неожиданной встречи люди в лодке опешили. Это были поселковые: учитель начальных классов вместе с женой и сыном.
— Заруливайте, Николай Семенович, — предложил Стас, оглядев семью.
Учитель, покраснев до лысины, медленно подвел лодку к берегу.
— Засаду устроили? — спросил он скрипуче.
— Отдыхали. Уже собирались уезжать да вас увидели, решили дождаться! — ехидно улыбался Рогачев.
— Черт меня дернул! — тоскливо оглядел сети учитель.
— Вытаскивайте сеть, а сами — домой! Ваше счастье, что не поймали вас уже с уловом! Где б вы провели следующие два года? — качал головой Гоша, забирая снасти, и бурчал, — а все жалуются, что мало получают. Откуда на импортную сеть нашли?
— Целый год на нее копили, отрывали от зубов! И надо ж так! С первого раза поймались, — чуть не плакал учитель.
Гошка, не дрогнув, перегрузил его сеть в свою лодку и, пожелав семье счастливого пути, позвал Стаса. Подождав, пока лодка учителя отойдет подальше от них, сказал Рогачеву:
— Во, вишь, как подфартило? Можем сегодня не возвращаться в поселок. Опробуем мое местечко и сети. Не вертаться ж порожними! Жаль, вот только брезента нет, чтобы улов прикрыть.
— Опера привезут. Брякну им, доставят мигом! — успокоил Рогачев и попросил: — Дай им рыбы половить, а то неловко мне!
— Ладно, но с уговором, рыбу пусть не бросают на берегу!
— Ну, что ты, Гоша! Они ж ее на зиму солят. Кто ж выбросит? Я им головы сам поотрываю! — заверил Стас.
Он вышел на берег, едва лодка ткнулась в ивняк. Пошел к шалашу, но Гоша притормозил:
— Куда черти понесли? Пошли сетку поставим. Рыба, как увидит твою форму, офонареет. Скажут друг дружке: «Спасайся, братва! Главный легавый возник! Хана нам пришла», — и все разом в сеть попрыгают. Меня тут не боятся, привыкли как к катяху, а ты новенький. Влезай в лодку, закрепи второй конец сетки.
Поставили сеть, развели костер, на реке было пусто и тихо. Ни голоса, ни звука вокруг, только шум реки и плеск рыбы.
Гоша, перекурив, пошел глянуть сеть.
— Хорошо возьмем! — сказал, вернувшись.
— Спасибо тебе, — отозвался Стас тихо.
— За что?
— За все разом! И за это! — кивнул на сеть.
— Пусть она себя проявит, характер покажет, — отмахнулся инспектор.
— Ты смеешься? О сетке как о живой базаришь!
— Не хохочи, Стас, и у нее свой норов имеется. Вот уехал учитель, проклиная нас обоих, а это факт, сеть всю рыбу упустит и не захочет порадовать. Такое приключалось, — сказал Корнеев и продолжил, — у поселковых мужиков пять сетей забрал. Все новехонькие, первый раз их поставили, но только одна ловила. Остальные сразу прохудились на плывуне, на корягах. В руках рассыпались, будто ими десяток лет пользовались. Если б сам не отнял, не поверил бы! Вместо рыбы, а косяки шли хорошие, сплошные
лохмотья и обрывки подняли. Короче, не захотели служить чужим рукам, проклятье повисло на все! С пустыми руками вернулся, — вспомнил человек. — Глянь, кажется, пора поднимать сеть! — позвал Стаса Корнеев, сам заскочил в лодку. — Готово! — стал вытаскивать сеть в лодку и не справился с тяжестью, кувыркнулся в воду, выпустил сеть, вместе с нею ушла! в реку рыба.
— Эх, ты! Безрукий! Улов упустил! Жопа с ушами! — злился Стас.
Поселенец заново ставил сеть. На берег он вышел злой и хмурый. Закурив, сел у костра, разведенного Стасом.
— Проклял засранец! — выругался Гоша.
— Может, вернешь ему сеть? — улыбался Рогачев.
Гошка подскочил и, отмерив по плечо, ответил злобно:
— Вот что он от меня получит!
— Чего ты на него взъелся? Нормальный мужик! Николая Семеновича я давно знаю, — вступился Стас.
— Знаю я одного пацана в поселке. Степкой его зовут. Он у этого гада учится. Ну, туго живется мальчонке, без отца растет. Не хватило матери на форму, так этот лысый барбос не пустил его в класс. Не велел приходить, покуда мать не купит форму. Купила баба, но целый месяц сидела вместе со Степкой на одной картошке. А пацан и без того слабый, аж прозрачный. Ну, я хотел им подкинуть деньжат, хоть у самого не густо, но Анька не взяла. Тогда харчи принес. Тоже сумки вернуть вздумала. Ну, малость сорвался, покатил на нее бочку. Выругал по-всякому, что называется, отвел душу на дуре. Сказал, будто ни ей, мальчонке принес, а он мне — кент!
— Так ты не спишь с нею?
— Нет! Не отметились, не грешны.
— А зачем харчи ей носишь?
— Понимаешь, в пургу она ко мне завалилась полужмуром! Выходили мы ее вместе с Бондаревым. С тех пор жаль эту дуру! — сознался поселенец и, тянув на Стаса, продолжил: — Вот ты, когда бездомных псов кормил, жалел их?
— Нюрка в доме дышит. Ты о чем?
— Помирала она тогда. Уж в этом я, поверь, волоку получше тебя. Тут же узнал, что без мужика дышит. Еще жальче сделалось, — глянул искоса на Рогачева.