Дикие пчелы
Шрифт:
– Слыхал, что вы знаток по камням. Всякому свое. Пойду с вами. Может, и правда там мне повезет.
Три дня добирались до солонцов охотники. Сюда ходили изюбры камни лизать.
– Вот тут и будешь вести охоту. Но ежели к этим солонцам подбросишь еще пудик соли, то отбою от изюбров не будет. Тебя заместо соли сожрут. Добывай, а мы пошли дальше.
– Самое трудное, Арсе, – это разгадать человека, узнать, кто он тебе – враг или друг. Можно найти камни, добыть зверя, но друга распознать или врага увидеть – трудно. Это самая сложная наука. Сколько я уже видел друзей, которые скоро стали врагами, скольких подозревал, что они враги, а они стали друзьями. В этом вся тягость жизни. От пули можно упасть за валежину, за дерево юркнуть, но от этого никуда не спрячешься. Вот кто Ванин?
– Ванин хороший человек, добрый человек – вот кто Ванин, – ответил Арсе. – Вот думаю, зачем ты ищешь эти камни? От них твой отец скоро лопнет, а ты все ищешь и ищешь. Зачем?
– Да в тайге я как божья птаха: куда хочу, туда и полечу. А дома ты видел нашу жисть? Здесь я человек! Зима для меня в тягость. Вот было бы на земле вечное лето, так бы и не вылазил из тайги. Здесь все чисто и родниково.
Николай Силов вел маленький отряд на Маргаритовку. Там Федор нашел несколько выходов оловянной руды, серебряной и золото в шлихах.
В этой партии был мужик Нестор Соломин, грамотный, церковно-приходскую школу закончил с отличием. Нравилось Ванину спорить с этим человеком.
– А если бы ты оказался на месте Силова, – спросил Нестора Ванин, – что бы делал?
– Я… – замялся Нестор, – я бы… Да что говорить, Силов-то неграмотный, а я грамотный.
– Значит, еще бы круче дело завернул? Богатство Андрея Андреевича пришло не с пустого места, его дал Силовым Федор. Одни живут с копеек, другие с рублей.
– Мы ему платим гроши по сравнению с тем, что нам дает его сын. А если мы не будем платить те гроши за это великое богатство, которое нам открывает Федор, то он и искать не будет.
– Федор будет. Он без этого уже жить не может.
Отряд пробирался через тайгу. А тайга, по-майски солнечная, буйно распускала зелень, волновалась под ветром неохватным морем. Кони на крутых подъемах падали на колени, сбивались вьюки, их поправляли и снова шли и шли.
Продолжая старый разговор, Ванин говорил:
– Кто Ванин? Ванин – исполнитель воли сильных мира сего. Какого черта я дохну в этой тайге? Нога болит, мошка жрет, а Ванин все ищет. И делает это не для себя, а для процветания России. Ванин верит, что придет час, когда Нестор не будет злобиться на Силовых. Все будут равны, все будут выполнять долг перед Родиной. Не верь в это я, то давно бы все бросил и не мучил себя и людей, – размышляя, говорил Ванин. – Нас, таких, много, кто, не жалея живота своего, бредет по тайге, плывет по морю, качается на льдинах. Не ради генералов и цариц мы это делаем, а для вас, люди. Вы нас понять должны. Понять и то, что все это будет ваше. Ванину и грамульки не надо.
Работники молчали. Кое-кто отвернулся с презрительной миной: знаем, мол, мы вас, пой себе, птаха, пой. Одна курица гребет от себя, все – к себе. Николай, прищурившись, нагло смотрел на Ванина.
Тот понял, что его возвышенная речь смешна. Не понимают его мужики. Что не ради денег он работает, а ради того, чтобы не забыли его потомки, как не забыли они имена Невельского, Чихачева, Бошняка, Харченко, того же Феодосия Тимофеевича Силова, чьим правнуком является Николай Силов. Даже ради этого стоит жить и травить себя гнусу. Сжался Ванин, присел к костру и нахохлился продрогшим рябчиком в непогоду.
– Узок ваш мир, мужики. Одной мечтой живете – чтобы разбогатеть.
– А ить и вы, ваше благородие, деньги мимо кармана не сыплете. Ежли бы не они, то для ча бы я пошел сюда? Пошел за кусок хлеба и за деньги. В хорошем зипуне лишняя деньга не протрет карман. Можно ту тяжесть носить.
– А вот если без денег, просто жить для народа?
– Так бывает только в сказках. А сказками жить мужик перестал, – ответил Нестор Соломин. – Потому такого быть не может. Разве Силов согласится отдать деньги для народа? Да его Душу клопы загрызут, ночами спать не будет. Посулы-то, ваше благородие, извиняюсь, глупы. Ходил тут один, о том же трындил, теперь на каторге вшу кормит. Пойми, барин, что вошь клопу не товарищ, хотя они одну кровь пьют. Ежели завшивет мужик, то пропал, руки опустились, ни до чего дела нет. А отмой его, дай в руку деньгу – и заворочается он. Так я говорю, мужики?
– Знамо так. Чего там воду в ступе толочь.
– Вы, барин, говорите, а могут донести – и пропали. А ить вы человек хороший, – загудели мужики.
– Ладно, за меня не бойтесь, я у царицы видный человек. Знаете ли вы, что есть на этой земле один человек, имя которого Ленин. Его даже царь боится.
– Новый Исус Христос появился. Не знаем мы такого. Да и для ча нам знать, все это пустое, – махнул рукой Нестор.
– Но знай я того Ленина, то доказал бы ему, что он играет в глиняные блины. Где, когда, кто видывал, чтобы не было бедных и богатых.
– А вот Ленин с большевиками хотят сделать такое.
– Байки. Попы нам сулят рай на том свете, а Ленин – на этом. Вот что значит пожил человек в тайге и научился байки таежные сказывать. Трогай, поехали. Далеко ли еще до места-то? – спросил Нестор.
– Еще одну сопочку перевалим и будем ставить табор.
– Так что, барин, выбрось эту думку, потому и рвем жилу, что каждому хочется стать не просто Иваном, а Иваном Ивановичем. Не всякому удается, но каждый ради этого жилы рвет. Но! Уснули!
– Я вот из Ивайловки сюда подался. Впрямь заела вша. Так, жил средь нас Макар Булавин, тот тоже хотел тремя хлебами мир накормить, но в дураках остался, ославили – и сгинул. Верно, пустое это все. Я вот зароблю деньжат, куплю конягу, на той коняге буду возить богачам добро, тоже деньга, потом на ту деньгу куплю еще одну конягу, снова в извоз. Там коровенка будет, овечки, домик новый поставим, и боле мне ничего не надыть. Нет, ваше благородие, такое нам не с руки, – говорил ивайловец.