Дикие персы
Шрифт:
— Так о чём ты думаешь?
Порой мне доставляет истинное наслаждение говорить моей колдунье правду, например, рассказывая о её красоте. А иногда приходится просто быть искренним.
— Я думаю о поездке в Питер.
— О той командировке?
— Нет, о следующей.
— Что?
Как вы помните, ведьма восприняла моё участие в расследовании убийства Преференции без особого восторга и к нынешнему заявлению отнеслась без особой радости.
Пришлось подлизываться.
— Ты меня простишь? — осведомился я, заглядывая в красивейшие глаза любимой.
— Не раньше, чем узнаю, что происходит, — мрачно ответила Веда.
— Ты встречаешься с трудоголиком, — объяснил я. — А когда трудоголики оказываются в тупике, они включают своё знаменитое упрямство, стискивают зубы и напрягают силы…
— Какое отношение всё перечисленное имеет к тебе?
— Я хочу раскрыть дело.
— Смерть собачки Преференции? — В голосе ведьмы прозвучали презрительные нотки.
Тем не менее, я подтвердил:
— Ага, — всем своим видом призывая отнестись к происходящему с юмором.
Но, несмотря на приложенные усилия, любимая игривый тон не приняла. Уселась на диван, закинула ногу на ногу… вы не представляете, насколько провокационной получилась поза… и прохладно осведомилась:
— Я думала, Служба закрыла дело.
— Так и есть.
— То есть ты собираешься мстить за Преференцию по собственной инициативе? Бесплатно?
Очень хотелось с гордостью поведать любимой о том, что кое-где на свете ещё сохранились такие понятия, как благородство, бескорыстие и честь, но я уже рассказывал, что лгать опытному боевому магу, тем более из «секретного полка», гиблое дело, поэтому пришлось отвечать как есть.
— Карида по-прежнему в ярости, так что Тадай платит.
— Карида в ярости… — медленно повторила Веда.
— У тебя, похоже, никогда не было собачки, — вновь попытался шутить я. — Надеюсь, ты простишь мне очередную отлучку в Питер?
— Прощения не требуется, но я действительно не понимаю, зачем тебе это надо?
— Ответить честно или сказать правду?
— Давай правду, врать ты не умеешь.
— Хорошо, правду. — Я помолчал. — Для моего упрямства есть несколько причин. Первая и главная: дело не закрыто.
— В отчёте сказано, что с Преференцией расправился «сдвоенный шинкователь». Дело закрыто.
— Дело не закрыто, поскольку пострадавшие с выводами не согласны. А это значит, что у меня по-прежнему есть возможность утереть носы лучшим спецам Тайного Города.
— Лучшим спецам Службы утилизации, — уточнила Веда.
— Пусть так.
— Которым запретили применять жёсткие методы.
— Пусть так.
— И даже в этих условиях они, скорее всего, не ошиблись. — Веда передёрнула плечами. В её исполнении жест получился преисполненным магнетического эротизма. — То есть я животных скорее люблю, Кариде Кумар сочувствую, но иногда собачки гибнут. И иногда — поверь, такое случается, — их смерть вызвана естественными причинами.
— Хочу выяснить, как всё произошло, — сообщил я, справившись с понятным волнением: магнетизм Всеведы всегда заставлял меня трепетать, в этом отношении я настоящий компас.
— Почему ты такой упрямый?
Она действительно не понимает? Или хочет услышать это от меня?
Я уселся на краешек письменного стола, оказавшись напротив любимой, улыбнулся — все разговоры, не только сложные, полезно начинать с позитива — и негромко произнёс:
— Оказавшись в Тайном Городе, я испытал лёгкую… Нет, не лёгкую… Не буду врать: я испытал полноценную эйфорию. Мне стало казаться, что теперь все загадки остались в прошлом. Ведь у нас, точнее у вас, есть магия, с помощью которой можно всё. Или почти всё. Я с завистью читал отчёты ваших детективов, я восхищался их способностью подмечать мельчайшие детали и предвидеть события. Какое-то время я предполагал, что никогда не пригожусь в Тайном Городе, что мой удел — использование разрешённых артефактов для обычных расследований, и вдруг натыкаюсь на дело, в котором могу проявить себя. Неужели ты думаешь, я пройду мимо? Я получил шанс.
— Ты хочешь доказать, что достоин стоять рядом со мной, — с лёгкой грустью в голосе произнесла Веда. И прежде, чем я успел возразить, продолжила: — Я не смеюсь, мне действительно приятно наблюдать за твоим ростом.
После таких слов отрицать очевидное было бы большой глупостью.
— Я мужчина, — спокойно произнёс я, глядя в изумрудные глаза любимой. — Я могу казаться легкомысленным шалопаем, но я никогда не забываю, что я — мужчина. Не игрушка, не прихоть и не жиголо. Я не колдун, но то, что я умею, я делаю хорошо. Возможно, лучше всех.
— Знаю. — Ведьма улыбнулась. — Наверное, поэтому мы вместе.
— А я думал, мы вместе потому, что я красив, словно античный бог, и чуть гениальнее Менделеева.
— Это приятные бонусы к твоему главному достоинству. — Веда протянула руку, я охотно прикоснулся к ней, затем перебрался на диван, и мы поцеловались. После чего любимая продолжила допрос: — Ты сказал, есть несколько причин, по которым ты не бросаешь расследование.
— Я чувствую, что дело гораздо значительней, чем кажется.
— То есть в действительности убили не йоркширского терьера, а сенбернара?
— Ты прелесть.
Склонна ли любимая к чёрному юмору? Не знаю, не замечал.
— Так что там насчёт сенбернара? — осведомилась Веда после следующего поцелуя.
— Пока он существует исключительно в моём воображении.
— Но ты, я смотрю, крепко в него вцепился.
— Как клещ.
Вернувшись из Питера, я попросил Всеведу проверить внутренние отчёты Зелёного Дома о применении «окуривателя Зарницы» и получил ожидаемый ответ, что в последний раз дорогостоящий комплекс применялся четыре месяца назад во время настолько секретной операции Дочерей Журавля, что знать о ней мне запрещалось под страхом смертной казни. Ответ подтверждал, что отсутствие генетических материалов в квартире Кега вызвано естественными причинами, а куда пропал инвалид, никого не интересовало: мало ли какие у него дела образовались? Преференцию же окончательно признали жертвой неудачно сработавшего артефакта.
Что же касается меня, то я уже дважды хотел отправиться к кому-нибудь с повинной, но те резоны, которые я только что озвучил Всеведе, перевешивали. Но теперь, учитывая, сколько времени прошло, всё кончено: или я сделаю это дело, или дело круто сделает меня. Возможно, настолько круто сделает, что вышвырнет из Тайного Города.
— Ну, а пока ты здесь, имеет смысл кое-чем заняться, — игриво произнесла любимая.
— Но в Питер я всё равно поеду.
— Не раньше, чем я тебя отпущу.