Дикий батальон
Шрифт:
Со всего маху мы врубились во входящих людей в здание школы. Оттолкнули их и вырвались наружу.
— Эй, господа офицеры! Вы куда! — донеслось нам вслед.
Я обернулся. Гусейнов со свитой.
— Ну, слава богу! — вырвалось у меня.
— Что делать будем? — хрипел сзади Володя.
— Говорить с ним.
— Попробуем.
Пока переговаривались, из подвала вырвался избитый Модаев. За ним бежало еще пять человек. У одного из них было разбито лицо.
— Держите
— Прекратить! В чем дело?! — заорал Гусейнов.
Он находился на линии огня пистолета Сереги. Охрана Гусейнова отреагировала мгновенно, ощетинившись автоматами во все стороны.
— Модаев! В чем дело! — Гусейнов выглядел испуганным.
— Они хотели меня убить! — заорал Серега. — Уйдите, вы мне мешаете, я их расстреляю, гадов. Они давно этого хотят!
— Перестань, опусти пистолет.
— В чем дело? — это уже обращаясь к нам.
— Пойдемте, покажем.
Сашка пошел вперед, мы за ним, потом охрана Гусейнова, замыкающим шел начальник штаба батальона.
Мы показали труп пленного.
— Ну, и что? — Гусейнов недоумевал.
— Он просто его истязал. Ради самолюбования, ради самоутверждения, сведений никаких он не хотел получить. Бил ради удовольствия.
— Ну и что?
Гусейнов явно не понимал что к чему. Понятно, истязание пленных для него было обычной практикой, но только не для нас.
— Это происходило в тот момент, когда нужно организовывать оборону села, думать, принимать решение. Личный состав бродит где попало, много пьяных. Вот пришлось этим же шлангом и всыпать ему.
— Они хотели мня убить! — верещал сзади Модаев.
— Хотели бы — убили! — Сашка зло смотрел на предателя.
— Во время боя где ты был? — крикнул Гусейнов Модаеву. — Пропустите его сюда.
Охрана расступилась, пропуская Серегу.
— Как где? — не понял Серега. — На командном пункте батальона.
— Вместе с комбатом? — уточнил Гусейнов.
— Да, с ним, — подтвердил Серега.
— Понятно. А вы где были? — обращаясь уже к нам, спросил Гусь.
— Где и положено. В ротах, — я усмехнулся. — Рискуя своими жизнями добывали независимость для нового Азербайджана. В отличие от других. Тьфу!
— Теперь многое понятно. Вы, господа инструктора, свободны, а вас, начальник штаба, попрошу остаться. Всем, кроме охраны, освободить помещение. Позже придете, уберете труп.
Мы выходили последними, когда услышали звук двух хороших пощечин. Говорить ничего не стали, но, когда вышли из подвала на свет, то посмеялись от души.
Закурили. О том, что произошло в подвале, мигом узнал весь батальон. Возле штаба количество ополченцев увеличилось. Они о чем-то переговаривались, кивали на нас. Два человека подошли, молча, на виду у всех, пожали руки, и ушли, не говоря ни слова. Тоже неплохо. Но радоваться рано, они так же молча могут нас и расстрелять. Их менталитет нам не понять.
Вышел Гусейнов.
— То, что взяли село — молодцы. Ваша заслуга. Мне уже доложили про обходной маневр. Толково. Кто был с первой ротой?
— Я, — Сашка вышел вперед.
— Я награжу тебя и всех вас по заслугам, — Гусейнов был серьезен. — Не надумали, может, останетесь у меня?
— Не стоит еще раз это обсуждать. У вас своя свадьба, а у нас своя.
— Просьба только есть одна.
— Говори, все, что могу, сделаю. Только не отпущу.
— Мы это уже поняли, но поговорить надо с глазу на глаз, без лишних ушей.
— Говори!
— Так народу много.
— Ты про этих? — Гусейнов небрежно ткнул пальцем в охрану. — Это моя тень, а тени не говорят, все видят, слышат, но хоть режь, ни слова не вытянешь. Правда, иногда стреляют. Ну, так что вам надо? Женщин, наркотиков немного, чтобы снять напряжение? Со спиртным, как понимаю, проблем нет, так что надо?
— Не то все это, — начал я.
— Может, мальчиков? — Гусейнов брезгливо оттопырил нижнею губу.
— Да нет, сейчас расскажем. Богданова знаешь?
— Виктора, что ли? Знаю. С ним все в порядке? А то нет его с вами.
— Все в порядке. Тут другая проблема. С доктором, что прислали, с Аидой… Любовь у них.
— Хорошее дело. Она женщина порядочная, никто слова против не скажет, да и с муллой у вас из-за этого конфликты были. Ну, и что?
— Только никому говорить не надо. Аида беременна.
— Ай, да Виктор! Молодец! — Гусейнов хлопнул себя по ляжке от возбуждения. — Не ожидал я этого от него! Вот и присылай вам после этого врачей. Вы мне так всю медицинскую службу из строя выведете! — откровенно потешался он.
— Тихо! Услышат.
— Так чего надо?
— Отправить ее отсюда. Негоже бабам беременным воевать. Всякое может случиться, лучше не рисковать.
— Годится! Через неделю пришлю другого врача. Неделю потерпите. Но, — он поднял палец, — теперь это будет мужик! О, молодец Виктор! А вы еще оставаться не хотите! Еще год пройдет, так вы здесь сами женитесь, и палкой вас не выгонишь! Хорошие новости вы мне сегодня рассказали! И воевали хорошо. Рассказали мне это! Молодцы. А на Модаева не сердитесь. Бывает! Вам его не понять.
— Это точно — не поймем!
— Ага, бывает!
— Чего вы прицепились к этому пленному, один черт их всех расстреляют! Что вы такие большие глаза делаете? Всех расстреляют. Они также же делают с нашими. Поэтому не советую в плен попадать. Сначала всех пытают, потом пуля в затылок — и все. А вы вообще русские, христиане. Вроде как братья по вере. Вот вас и будут пытать, как первых христиан римляне мучили. Так что подумайте, прежде чем в плен сдаваться.
— Никто сдаваться не собирается.