Дикий, дикий запад
Шрифт:
– Что для вас важно? Для женщины?
– Не понимаю?
– Ну… скажем… там, на Востоке, нужно, чтобы девушка была скромной, - я загнула палец. – Миловидной. Воспитанной. Чтобы умела вести дом. Мама так говорила, а еще, что я к этому не способна. Скромной меня, подозреваю, тоже не назовут. Миловидной? Даже тут меня миловидной не считают. Вот и выходит, что там я… ну… не только чужая, но и не самый лучший выбор.
– Я умею охотится, - сказала сиу, тоже палец загнув. – Я могу бежать
– Много.
Она кивнула не без гордости.
– Я убила медведя. Освежевала его. И ела сырую печень.
Мне подумалось, что на Востоке у нее было бы еще меньше шансов, чем у меня.
– Я ходила по ледяным камням и собирала кости. Я подняла два пера, и теперь могу повелевать мертвецами.
Определенно.
– Я получила память своей матери и её матери, и матери её матери. Это тоже много.
И совершенно не понятно.
– Я хорошая… - она чуть замолчала. – Невеста? У нас нет такого слова.
– Почему?
– Моя сестра говорила, что мы разные. Вы, люди, выбираете себе пару на всю жизнь.
– Это она несколько преувеличила.
– Мы сходимся, чтобы зачать дитя. А для этого не нужны лишние слова.
– А потом? Ну, когда получается?
– Мужчина уходит. Нашего рода. Раньше… Великая мать говорила. Были рощи. В них приходили женщины, которые желали зачать. И мужчины тоже, которые хотели оставить семя. Но это давно. У меня нет той памяти. Сейчас сиу стало меньше. Много.
Она подняла руку, словно желая схватить что-то невидимое.
– Мы живем в большой роще. В горах. Есть еще несколько. Но это все, что осталось. И мужчины редко приходят. Мы ищем других. Великая мать помогает. Помогала.
Звенящий поток смолкла.
– Если не вернуть сердце, получается… вас…
Я запнулась. Как-то даже моего чувства такта хватает, чтобы понять: не стоит задавать подобных вопросов.
– Не станет. Да. Думаю. И думаю, что моя сестра не сама ушла.
– Твоя сестра – это… её дочь? – я указала в темноту, которая скрывала других сиу. И готова поклясться, что весь наш разговор слушали.
– Мы смешали кровь с кровью первого убитого нами врага. И разделили её пополам, - Звенящий поток обняла себя.
– Холодно? Садись ближе. Если вдвоем, то теплее.
– Ты слабая.
– Есть такое, - я согласилась. – И медведей не убивала.
– А не медведей?
– Случалось. Эдди… брал на охоту. Всякую. Не хотел сперва, но потом понял, что все одно пойду, а с ним если, то спокойнее. Мы ловим людей. В основном. Нет, можем и за другую работу взяться, но другой нет. А вот подонки всякие в Последний путь валом валят, думают, что если здесь край мира, то никто до них и не дотянется.
Она подвинулась ближе. Как-то
– Залезай. Вдвоем… не так неспокойно.
Глава 25 В которой строятся теории и отдаются враги
Глава 25 В которой строятся теории и отдаются враги
Это и вправду не было страхом. Чего боятся в пустынной прерии? Разве что далекого заунывного воя и того самого шепотка, который почти стих. Но стоит замолчать, и он снова оживет.
Сиу дышала медленно.
– Как это произошло? – спросила я. И в темноте блеснули зеленью глаза. На волчьи похожи. Многие считают, что сиу способны перекидываться в волков. А некоторые и вовсе живут в зверином обличье, только изредка его меняя. И стаи собирают.
И приводят их к людям.
Зачем?
Так сиу же. Кто их поймет.
– Я не хочу обидеть её или тебя. Или память. Но мне кажется, что все это неспроста, - я слышала, как стучит её сердце, и это тоже было странно.
У сиу и сердце?
Разве бывает так?
– Что слишком все… вовремя, да? Кто-то мог знать про это вот Сердце?
Сиу покачала головой.
Слегка.
– Она была сильной. Её мать добыла хорошего мужчину в свой дом.
И снова посмотрела на Эдди. Задумчиво так.
– На цепь ты его не посадишь. А так – сбежит, - поспешила вставить я. И сиу вздохнула, хотя, подозреваю, целиком от своей мысли не отказалась.
Вот только сиу в нашей родословной и не хватало.
– Как её звали? Если… можно узнать имя?
– Звенящий ручей.
Звенящий поток и Звенящий ручей. Это у них с фантазией туговато или просто совпало?
– Мы увидели солнце в одно лето. Детей… мы с ней и Звенящая стрела.
Или обычай? Скажем, те, кто в один месяц родился, всенепременно звенеть должны? Оно-то странновато, конечно, но с другой стороны вона, у меня имен целая куча, а графчик и вовсе третий по счету. Иные, матушка говаривала, и вовсе всех детей в роду одинаково именуют. Или на одну букву.
Тоже придурь. Так чем сиу хуже?
– Но она не увидела весны. Слабая была.
– Мне жаль.
И я не соврала. Мне почему-то было действительно жаль этой, совершенно незнакомой девочки, которая умерла где-то там, в горах.
Сиу кивнула.
– Добрая.
Почему-то это не звучало похвалой.
– Вы, люди… вы странные. У вас много лиц. Вы меняете их. Вы добрые. И злые тоже. Вы говорите правду. И врете. Это её всегда увлекало.
– Твою сестру?
– Мы росли одним домом. Её мать умерла.
– Из-за людей?