Дикий, дикий запад
Шрифт:
– Нет, обвал случился. В горах становится неспокойно. Великая мать говорит, что мир всегда меняется, и не каждый способен принять перемены.
Наверное, так. Кто-то, кажется, из шлюшек Бетти, упоминал, что совсем скоро железную дорогу поведут дальше, в прерии. Что и проект имеется. И строительство начнут вот-вот. А это значит, что в Последнем пути станет людно.
Китайцев привезут.
И подгорников, потому как они строят железные дороги. А с ними потянутся и другие. Город вырастет.
Тем паче, что горы.
И прерии.
И… земли чужие. Они по старым договорам принадлежат не людям.
– Из-за перемен дичи стало мало. И земля плохо родит. Мы добывали шкуры и отдавали их людям. Вольным. Которые приходили в поселение. Сестра любила на них смотреть. Потом слушать. Они много говорили. Красиво. Великая мать сказала, что людям веры нет. Что они не знают цену словам.
– Но твоя сестра ей не поверила?
– Поверила. Сиу не лгут. Но люди… люди её манили. Она выучила ваш язык. И я тоже. Я всегда стояла за спиной сестры.
– И ты знаешь, когда она… когда с ней приключилось то, что приключилось?
– Нет, - сиу покачала головой. – Это… не правильно! Мы всегда были вместе!
Я осторожно коснулась горячей её руки. И вовсе та не из дерева, наоборот, кожа мягкая, живая.
– Давай по порядку. Сначала торговцы приходили к вам. И давно?
– Давно. Еще память матери моей матери говорит, что когда мы не разводили костров войны, то вели торг. В горах мало еды. А люди ценят кости мертвых. И еще золото.
О да, люди очень ценят золото.
Я прикусила губу, чтобы не ляпнуть лишнего.
– Потом твоя сестра решила, что лучше торговать с людьми в их городе, так?
– Она сказала, что торговцы не дают хорошую цену. И что там мы найдем того, кто заплатит больше. И зерно купим дешевле.
– И ей поверили?
– Мы взяли шкуры и зелья, и кости, и спустились к людям.
– И вас отпустили?
– Мы подняли первые перья. Кто бы стал задерживать? – искренне удивилась сиу. – Великая мать сказала, что мы можем не вернуться. Люди коварны. Но мы вернулись. И привезли много нужного. Не только еды. И моя сестра говорила. Многие слушали.
Тепло, исходившее от сиу, успокаивало.
Все-таки она живая. Другая, конечно, не похожая на меня и на Эдди, но живая. И это хорошо. Шепоток в голове не смолкал, становился тише, тише, но я знала – нельзя засыпать.
Нельзя закрывать глаза.
Нельзя поддаваться этому голосу, потому что если я вернусь в город, то… то не сумею выбраться из него.
– Мы ходили к людям снова и снова. И всякий раз с большой удачей, - сиу судорожно выдохнула. – Он зовет. Слышишь?
– Слышу.
– Ты забрала его сердце. И он умрет. Потом. Но сейчас он зовет. Не слушай.
–
– Если послушаешь и решишь уйти, мне придется тебя ударить.
– Не решу. Но если вдруг… бей, - разрешила я.
И сиу кивнула.
– Хорошо. Я постараюсь не сделать твое лицо страшным. Люди, как я знаю, любят, чтобы у женщины было гладкое лицо.
– Спасибо.
– Я помню того человека. Если я его увижу снова, я перережу ему жилы на руках и ногах, вгоню в кишки крюк и подвешу.
– Не выдержит, - подумав, сказала я. – Если на кишках.
– Выдержит, - отмахнулась сиу. – Тут главное правильно крюк засадить.
Уточнять, где и как она училась всаживать эти крюки правильно, я не стала.
– Он будет умирать долго. А я сяду и стану смотреть, - она даже зажмурилась, совсем как я, предвкушающая наступление Рождества.
– Расскажи о нем.
– Зачем?
– Чтобы я знала, кого искать.
– Это правильно, - согласилась сиу. – Нужно знать чужого врага. Чтобы не убить случайно.
Странная логика, но в чем-то понятная.
– Примерно так. Ты можешь описать его? Как он выглядел?
– Как человек.
Очевидно. С другой стороны, вот спроси меня, как выглядит Звенящий ручей и чем она отличается от прочих сиу, не скажу ведь.
– Какого цвета были его волосы? Светлые или темные?
– Темные. Не черные. С белым.
– С сединой?
– Что такое се-ди-на?
– Когда человек разменивает много лет, волосы его начинают белеть.
– Приходит мудрость?
– Ну… тут уж как повезет, - вынуждена была признать. – Иногда просто возраст.
– Се-ди-на, - она выговорила малознакомое слово с трудом. – Приходит. Да. Была. Тут.
Сиу коснулась висков.
– А сами волосы темные?
Она кивнула.
– И глаза темные?
– Нет. Цвета плохого льда. Я ей говорила, что они нехорошие. И она согласилась.
– Твоя сестра?
– Да.
– Как вы с ним познакомились? Вы его нашли или он вас?
Не знаю, зачем мне это надо, но жопой чую – пригодится. И раз уж случилась оказия, почему не узнать о той истории побольше.
– Мы приходили к другому человеку. Он держал лавку. В большом городе. Там, - она махнула рукой в темноту. – Мы приносили ему травы и зелья. Шкуры. Кости. Другое. Он продавал. Давал деньги. Помогал найти то, что нужно.
Посредник, стало быть.
– Он сказал, что этот человек – его друг.
– А имя не назвал?
– Назвал. У вас странные имена. Тяжело помнить. Иллис. Виллис?
– Уильямс?
– Похоже, - сказала сиу. – Еще он назвал его Змеенышем.
Надо же. А ведь складывается. Одно к одному складывается.