Диктиона и планета баларов
Шрифт:
— Я не покину моего государя! — заявила баларка.
— Вам нужен одинокий, печальный король, хранящий в сердце свою бесконечную боль?
Она с удивлением взирала на него.
— Вы как дети, преданны, но ревнивы… — улыбнулся Кристоф. — Подумайте, как мне пусто и тоскливо здесь… И вы хотите отказать мне в моём естественном праве… Даже балары не могут жить в одиночестве, а люди тем более… Я говорил вам как-то, что живу мыслями о своей жене. Теперь она здесь. Как? Что мне сказать вам? Любовь людей — это не просто чувство. Это — сила. Она творит чудеса. Рано или поздно те, кто любят, оказываются вместе.
— Но Боги послали её на Диктиону сражаться с нами.
— Я не убила ни одного балара, — возразила я, сжимая пальцами руку Кристофа. — Меня послали не для войны, а для мира. Я несу не смерть, а любовь. Я открываю глаза слепцам и соединяю разлучённых. Я здесь не в наказание, а в награду.
— Но у тебя есть огненный меч!
— Он огненный, чтоб разогнать тьму и холод. Но здесь я не собираюсь делать и этого. Моя миссия выполнена на Диктионе. Теперь у меня единственная цель: служить моему мужу и господину. Именно поэтому у меня в руках нет оружия.
— Может, ты говоришь правду, — задумчиво произнесла баларка. — А, может, и лжёшь. Я буду наблюдать за тобой.
— Мне нечего скрывать, — кротко улыбнулась я.
Судя по всему, в этот момент она позабыла о том, как я подобно дракону охраняла сон короля. Слегка успокоившись на мой счёт, она позволила разговору переключиться на политические темы. Меня это не слишком интересовало. Посидев немного со скучающим видом, я тихонько перебралась на кровать и, свернувшись клубочком, уснула, под шипение баларской речи и журчание воды.
V
Проснувшись, я обнаружила, что моя голова покоится на груди у Кристофа. Заметив, что я открыла глаза, он улыбнулся.
— А мне это понравилось. «Служить моему мужу и господину».
— Ты всегда был несколько старомоден, — усмехнулась я.
— Скорее, романтичен, — поправил он. — Поскольку содержание фразы понравилось мне больше формы. «Господин» несколько тешит мужское самолюбие, но расходится с действительностью. Ты же у меня анархистка.
— Я свободная и независимая женщина, — уточнила в свою очередь я. — Но понятие «муж» для меня священно.
За окном уже было темно. Бордовое небо виднелось между слабо колышущимися драпировками. Ночь затопила всё вокруг ватной тишиной, в которой каждый звук терялся, несмотря на ясную слышимость. Бархатную тьму пронзали голубоватые иглы дальних звёзд. Я видела их яркие точки, сияющие напоминанием об иных мирах даже в этом древнем и устоявшемся мире. Где-то там, в непостижимых далях полыхал жемчужным светом нежный Тейли, и пламенело протуберанцами Солнце, рядом с которым в радужной короне многослойной защиты гордо голубела маленькая уютная Земля. А на Земле нас ждал хорошенький кареглазый мальчик, так похожий на своего отца.
Я улыбнулась и посмотрела на Кристофа. Тот был задумчив и почему-то мрачен.
— Ну, что такое? — прошептала я. — Тебе плохо со мной?
— Разве мне может быть плохо с тобой? — пробормотал он. — Я думаю о том, что Вим мы кое-как убедили, но как убедить других? Если по городу, и правда, ползут слухи о том, что короля околдовала инопланетянка, сорвавшая
— Но ведь это глупость, — улыбнулась я.
— Не большая, чем предположение, что ты моя настоящая жена. Этому же никто не верит.
— Это точно, — согласилась я, вспомнив Эдриола.
— Очень трудно понять ход мыслей баларов. Я не знаю, что они могут предпринять из самых лучших побуждений.
— Ну, чего нам бояться? Пока мы вместе, нам сам чёрт не страшен.
— Ты думаешь? — он улыбнулся, но как-то печально. Конечно, у меня есть реальная власть, однако, мне не хотелось бы прибегать к жёстким мерам, а если вспыхнет бунт…
— Тогда плюнем на всё и улетим.
— Ты сама в это не веришь. Впрочем, бунт — это не так страшно, как заговор. А, скорее всего, будет заговор. И во главе его могут встать те, кому я уже привык доверять, потому что их целью будешь ты, а не я.
— И что ты предлагаешь?
— Форсировать события я пока не готов. И вообще, я надеялся, что у нас с тобой ещё есть время…
— Время на что?
Он взглянул на меня и после некоторого молчания произнёс.
— Побыть вместе… здесь.
Я пожала плечами.
— Тут, конечно, здорово. Романтично… Но я предпочла бы быть с тобой дома на Рокнаре.
— Я б тоже это предпочёл. Но… Всё не так просто. Мне нужна отсрочка. Хоть на цикл…
— У меня такое чувство, что ты что-то не договариваешь.
— Ты ошибаешься. Я сказал тебе всё, но ты, возможно, что-то не поняла. Это политика.
Я фыркнула. Это получилось совершенно невольно, но он покачал головой.
— Это имеет первостепенное значение, Лора. Нам не всегда это понятно. Мы приходим в миры на время, чтоб совершить свою миссию, не слишком задумываясь, что в них происходит. Планета для нас становится лишь ристалищем. Лучшие из нас стараются не причинить зла местному населению, но это не более чем условие сложной игры. Мы вникаем в их жизнь, только если нам приходится задержаться на более долгий срок. Но и тогда мы с трудом преодолеваем привычку быть над этим… Моё положение куда сложнее. Я не забредший в этот мир странник. Я король. От меня зависят судьбы этих существ. Я вынужден соблюдать их законы. И я должен оставить после себя что-то, с чем им не придётся потом разбираться на протяжении многих поколений. Из нашей истории известно, как много значит для народов одна случайная ошибка правителей. И я не имею права допустить эту ошибку, не говоря уж о грубой небрежности или откровенном пренебрежении правилами игры.
Я посмотрела в его взволнованное лицо и вздохнула.
— Мне не нравится то, что ты говоришь. Но ещё больше мне не нравится твой тон.
— Ты просто не можешь привыкнуть к тому, что всё это всерьёз.
Он поднялся с постели и подошёл к выходу на террасу. Он стоял ко мне спиной, и я вдруг почувствовала какую-то отстранённость. Мне показалось, что я смотрю на него откуда-то издалека, а он здесь один, в этом странном и чужом мире, отягощённый жестоким Законом и не менее жестоким осознанием собственного долга. Он просто не умел иначе. Собственная жизнь для него всегда оказывалась где-то на последнем месте, а на первом — долг, в данном случае, долг перед коварными и чуждыми хвостатыми, которым почти наверняка нет дела до его жертв.