Дикторат
Шрифт:
Мутант потянулся щупальцем с бутылкой к Лиссандре:
– Бери, чего уж. Пить ведь хочешь?
– Не хочу, не надо, – так тонко и жалобно произнесла девчонка, что гигант почувствовал себя чудищем, которое глумится над ребенком. «Ну и хорошо! Пусть знает, кто тут главный!» – мысленно заявил он, а вслух сказал грозно: – Если будешь кривиться от щупальцев, высеку. И точка. Вообще надоела уже!
У девчонки стало такое лицо, будто она сейчас разрыдается.
– Бери воду! Прямо из щупальцев, я сказал! – продолжал давить
Она застыла, а потом с невыразимым отвращением прикоснулась пальцами к протянутой бутылке.
– Бери и пей! – прорычал гигант.
Глотая слезы, она подчинилась. Странно, но от ее слез Эдэру не стало ни на толику легче. Наоборот, в груди что-то необъяснимо скрутило, и захотелось зажать уши покрепче, лишь бы не слышать ее всхлипываний. Тим с укоризной глянул на гиганта и быстро спрятал щупальце. Девчонка хлебнула один раз из горлышка и отставила воду. В воздухе повисло напряжение и неловкость. Эдэр вылил кипяток в железную кружку и сел за стол, делая все шумно и нервно. Тим и девчонка продолжали сидеть молча. Гиганту тоже не хотелось говорить. В нависшей тишине только слышно было, как трещит топливо в печи.
Скоро в помещении потемнело. Своеобразный светильник из пластика перестал давать достаточно света и почти совсем затух.
– Солнце село, – сказал Эдэр. – Где там твоя масляная лампа, Тим?
– А вот теперь, я думаю, настало время экспериментов. Повеселимся, да? – сказал Тим, явно желая разрядить атмосферу.
– Ради этого я ее сюда и приволок, – пробурчал гигант.
Степница сжалась, но Тим с энтузиазмом подскочил и подал ей руку:
– Пойдем со мной, Лиссандра. Думаю, будет интересно!
Та посмотрела на него недоверчиво, затем все-таки встала с лавки, стараясь не смотреть на скрученные в кольца щупальца на лопатках парня, похожие не то на прикорнувших змей, не то на сложенные спиралью трубочки. В полутьме, освещаемой лишь отблесками огня из печи, мутант подвел гостью к полкам, уставленным всякой всячиной. Протянул ей стеклянную грушу и показал на черный край:
– Возьмись здесь, пожалуйста.
Девушка подняла изумленные глаза, непривычная к вежливому обращению.
– Аккуратно, моя хорошая, стекло тонкое. Не дави, договорились? – мягко проговорил Тим.
Чумашка кивнула и послушалась. Едва она коснулась узкого конца груши, тонкая проволока внутри заалела, вспыхнула, ярко осветив все вокруг. Испугавшись, Лисса разжала пальцы, и потухшая стекляшка разбилась со звонким хлопком о бетонный пол.
– Простите… – пробормотала она.
– Растяпа, – рявкнул Эдэр.
– Пустяки, у меня большой запас, – махнул рукой Тим и подал Лиссандре вторую грушу, поменьше. – Только лучше ее все-таки не роняй.
Лампа снова зажглась в пальцах девушки. В комнате стало светло, будто пасмурным днем.
– Ого-го-го! Да ты вырабатываешь электричество! – с нескрываемым воодушевлением воскликнул
– Хоть для чего-то пригодна, – пробурчал гигант. Его раздирало любопытство, и он взгляда не сводил с девушки, творящей маленькими ладошками чудеса. Однако из вредности, усаживаясь в кресло напротив, он бросил небрежно: – Масло в лампе будем экономить. Эй, как тебя там, чумашка, хорошо стоишь. Так и стой. И руку повыше держи.
Тим скорчил гримасу и попросил девушку:
– Расскажи, пожалуйста, что ты чувствуешь. Что-нибудь необычное?
– В пальцах колется, как всегда, когда нервничаю, а потом происходят чудеса с искрами, – с опаской косясь на Эдэра, ответила Лиссандра.
– А ты нервничаешь?
– Да, – тихо ответила девушка.
Гигант перекинул ногу за ногу и расхохотался.
– Не бойся. Все будет нормально, – подмигнул ей парень. – А еще что-нибудь чувствуешь?
– Еще? – она задумалась. – Горячо в ладонях. Из груди жаркий поток идет по рукам, а потом в пальцы. Во рту опять такой привкус, словно засунула за щеку что-то железное. Неприятно.
– Очень интересно, – сияли глаза Тима. Его лицо осветилось улыбкой, будто он что-то надумал. – Возьми-ка это.
Тим дал ей черную маленькую коробку с длинным проводом. Боясь ослушаться гиганта, девушка зажала в правой руке край лампочки, дотронувшись свободной ладонью до коробки. Но ничего особо удивительного не произошло, лишь сбоку загорелась красная лампочка, потом зеленая. На крошечном табло зелеными пунктирами пробежали какие-то письмена. Тим подавил на кнопки, почесал подбородок. Ничего.
– Видимо, к этому прибору нужно что-то еще. А сейчас мы…
Глаза девчонки покраснели, и слеза скатилась по щеке.
– Что с тобой, Лиссандра? – не понял Тим.
– Кожа на руке очень жжется, – еле слышно призналась она, – под лампочкой.
– Так положи ее.
– Он… не велел. Я боюсь…
– И правильно, – вставил гигант. – Пусть боится. Пусть учится послушанию.
– Эдэр! Да что это такое?! – возмутился Тим. – Какая блоха тебя сегодня укусила?! Прекрати сейчас же издеваться над ребенком!
– И не подумаю, – нагло заявил тот, хотя самому отчего-то захотелось забрать дурацкую лампочку и успокоить чумашку. Но ее надо было поставить на место, – говорил себе начальник стражи и будущий командо, – чтобы почувствовала его власть, наконец. Эдэр продолжил: – Она не ребенок. Если ее продали в наложницы, значит, она уже давно созрела как женщина. Так что пускай держит лампу и не строит из себя недотрогу. Мне нужен свет.
Слезы в глазах Лиссандры высохли, иссушенные ненавистью.
– Ну и козел же ты! – Тим сдвинул брови и резким движением забрал из покрасневших пальцев девушки лампочку, но тут же уронил ее, обжегшись.