Динамика бессознательного

Юнг Карл Густав

[85] Эта пляска имеет особое значение в качестве церемонии оплодотворения земли и поэтому совершается весной. Это магический акт, цель которого состоит в передаче либидо почве, благодаря чему последняя приобретает особую психическую ценность и становится объектом ожидания. Разум в этом случае обращается к почве, а та, в свою очередь, воздействует на него, и в результате возникает возможность, даже вероятность того, что человек уделит земле свое внимание (необходимое психологическое условие для возделывания почвы). Действительно, земледелие возникло из сексуальных аналогий (впрочем, не следует придавать этому утверждению всеобъемлющий характер). «Свадебная постель в поле» – пример такой церемонии перенаправления: весенней ночью крестьянин отводит жену в поле и там вступает с нею в половую связь, для того чтобы сделать землю плодородной. Так устанавливается очень близкая аналогия, которая во многом подобна каналу, направляющему речную воду к электростанции. Энергия инстинкта оказывается тесно связанной с полем, вследствие чего возделывание последнего наделяется смыслом полового акта. Эта ассоциация обеспечивает постоянный интерес к полю, что, соответственно, стимулирует притяжение земледельца к земле. Он тем самым побуждает себя уделять внимание полю способом, который явно благоприятствует плодородию почвы.

[86] Как убедительно показал Мерингер [72] , ассоциация между либидо (также и в сексуальном значении слова) и земледелием отражена в обыденной речи [73] . Вложение либидо в почву достигается не только посредством сексуальной аналогии, но и при помощи «магического касания», как видно из обычая катания (walzen, walen) по траве [74] . Для первобытного человека перенаправление либидо носит настолько конкретный характер, что он даже утомление от работы воспринимает как состояние «высосанности» демоном поля [75] . Все основные предприятия и усилия, будь то вспашка земли, охота, война и т. п., начинаются с церемоний магической аналогии или с предварительных заклинаний, которые, вполне очевидно, ставят психологической целью перенаправление либидо в необходимый

вид деятельности. В буйволиных плясках индейского племени таос танцоры изображали охотников и дичь. Через восторг и упоение пляской либидо перенаправлялось в разновидность охотничьей деятельности. Необходимое упоение порождалось ритмическим стуком барабанов и соответствующим пением стариков, управляющих всей церемонией. Хорошо известно, что пожилые люди живут воспоминаниями и любят поговорить о былых деяниях; это их «воодушевляет» и «воспламеняет». В известном смысле старики как бы начинают пляску, миметическую церемонию, цель которой – приучить юношей и мальчиков к охоте, подготовить к ней психологически. Сходные rites d’entree [76] описаны у многих первобытных племен [77] . Классический пример подобного обряда – церемония «атнинга» у австралийского племени арунда [78] . Она призвана заранее разгневать членов племени, которые собираются в поход, чтобы отомстить врагу. Все делает вождь: он привязывает волосы мертвеца, за которого необходимо отомстить, ко рту и пенису мужчины, который должен разозлиться. Затем вождь становится коленями на этого мужчину и заключает его в объятия, как бы осуществляя с ним половой акт [79] . Предполагается, что тем самым «внутренности данного человека разожжет стремление отомстить убийце». Смысл церемонии, очевидно, в том, чтобы вызвать у каждого мужчины в племени ощущение близкого знакомства с убитым и возбудить у каждого готовность отомстить за него.

72

72 Р. Мерингер – австрийский лингвист и фольклорист, развивавший идеи, которые позднее легли в основание психолингвистики. На его работу «Оговорки и очитки» (1895, совместно с К. Майером) во многом опирался З. Фрейд (см. «Лекции по психоанализу»). – Примеч. пер.

73

73 См.: Worter und Sachen. Ср.: «Метаморфозы и символы либидо», абз. 214.

74

74 См.: Mannhardt. Wald- und Feldkulte, I, p. 480 и далее. [В. Маннхардт – немецкий этнограф, фольклорист, один из основоположников мифологической школы в религиоведении. – Примеч. пер.]

75

75 Ibid., p. 483.

76

76 Обряды перехода (букв. «введения» – во взрослую жизнь, фр.). – Примеч. ред.

77

77 Исчерпывающий обзор можно найти в: Levy-Bruhl. Les Fonctions mentales dans les societies inferieures, p. 262 и далее. [Рус. пер. – Леви-Брюль Л. Первобытное мышление. М., 1930, куда вошла эта статья. – Ред.]

78

78 Правильно «аррернте», группа центральноавстралийских племен.

79

79 См. илл. в книге: Spencer and Gillen. The Northern Tribes of Central Australia, p. 560.

[87] Изрядная сложность таких церемоний показывает, сколько усилий требуется, чтобы отвести либидо от его естественного русла повседневной привычной жизни в область некоторой сравнительно необычной деятельности. Современный ум считает, что этого можно достичь простым усилием воли и что он способен обойтись без всяких магических церемоний; это объясняет, почему понадобилось так много времени, чтобы правильно понять эти церемонии. Но если вспомнить, что первобытный человек гораздо более бессознателен и в гораздо большей степени может считаться «природным феноменом» по сравнению с нами, а также почти не имеет представления о том, что мы называем «волей», то нетрудно осознать, почему он нуждается в усложненных церемониях там, где для нас достаточно простого волевого акта. Мы более сознательны, иначе говоря, более одомашнены. На протяжении тысячелетий нам удалось не только покорить дикую природу вокруг, но и обуздать нашу собственную дикость – по крайней мере на какой-то срок и до определенной степени. Во всех событиях мы действуем как обладатели «воли», то есть энергии, которую можно расходовать; пускай, возможно, этого количества недостаточно, но оно больше того, которое доступно первобытным людям. Нам уже ни к чему магические пляски, чтобы стать «сильнее» накануне какого бы то ни было дела – во всяком случае, в обыденной жизни. Но если нам приходится совершать нечто, превосходящее наши силы, или что-то такое, что чревато неудачей, то мы торжественно закладываем краеугольный камень с благословения церкви или «крестим» корабль, когда тот сходит со стапеля; на войне мы заручаемся поддержкой со стороны патриотичного Бога, и даже самый бесстрашный воин в поту от страха лепечет пылкую молитву. То есть хватает и малейшего изменения безопасных условий, чтобы «магические» церемонии были воскрешены самым естественным образом. Посредством этих церемоний высвобождаются глубинные эмоциональные силы; убеждение превращается в слепое самовнушение, а психическое поле зрения сужается до неподвижной точки, на которой сосредоточивается целиком давление бессознательных сил. Никто ведь не станет спорить с объективным фактом, что успех сопутствует скорее уверенному, чем неуверенному человеку.

D. Образование символа

[88] Психологическим механизмом, трансформирующим энергию, является символ. Под символом я имею в виду реальный символ, а не знак. Яма в земле у вачанди – не знак женских гениталий, а символ, отражающий представление о земле-женщине, которая должна обрести плодородие. Принимать землю за человеческую женщину означало бы интерпретировать символ семиотически, что роковым образом повлияло бы на ценность церемонии. Именно по этой причине никто из плясунов не смеет смотреть на женщин. Психологический механизм уничтожается семиотической интерпретацией – все равно что разбить вдребезги подводящую трубу турбины на том основании, что она представляет собой неестественный водопад, обязанный своим существованием подавлению естественных условий. Я далек от того, чтобы предполагать, будто семиотическая интерпретация бессмысленна; она не только возможна, но и достаточно правдоподобна. Ее полезность неоспорима во всех тех случаях, когда природу попросту искажают, без какой-либо последующей и эффективной работы. Но семиотическая интерпретация становится бессмысленной, когда она используется в качестве единственной рамки и схематически – коротко говоря, когда она игнорирует реальную природу символа и сводит тот к простому знаку.

[89] Первым достижением первобытного человека в схватке с инстинктивной энергией – через построение аналогий – стала магия. Церемония носит магический характер до тех пор, пока она не приносит практических результатов, но поддерживает состояние ожидания. В этой ситуации энергия перенаправляется на новый объект и порождает новую динамизму, которая, в свою очередь, остается магической до тех пор, пока не обеспечит эффективную работу. Позитивное следствие магической церемонии заключается в том, что объект, в который направляется энергия, приобретает рабочий потенциал для психического. Вследствие своей ценности он оказывает определяющее и стимулирующее воздействие на воображение, так что разум, длительное время словно очарованный этим объектом, находится в его власти. Тем самым продуцируются действия, выполняемые в полуигровой манере с магическим объектом, причем большинство действий выполняется ритмически. Хорошим примером могут служить наскальные рисунки в Южной Америке – глубокие борозды в каменной породе. Это плод творчества индейцев, которые на протяжении многих столетий снова и снова играли, углубляя эти борозды камнями. Содержание рисунков истолковать непросто, но важно не столько оно, сколько деятельность, связанная с этими рисунками [80] .

80

80 Cм.: Koch-Grunberg. Sudamerikanische Felszeichnungen.

[90] Влияние магически действенного объекта на психику чревато и иными возможными последствиями. Благодаря длительному игровому интересу к объекту человек способен на множество разнообразных открытий применительно к этому объекту – открытий, которые в противном случае могли бы ускользнуть от его внимания. Как известно, таким образом действительно было сделано много открытий. Недаром магию называют «матерью науки». Вплоть до завершения средневековья то, что мы сегодня называем наукой, являлось именно магией. Поразительным примером такого отношения выступает алхимия, символизм которой совершенно явно демонстрирует принцип трансформации энергии, описанный выше (и поздние алхимики очевидно осознавали данный факт [81] ). Только посредством развития магии в науку, то есть через переход от простого ожидания к реальной технической работе с объектом, мы приобрели то владычество над силами природы, о котором грезила эпоха магии. Исполнилась даже мечта алхимиков о трансмутации элементов, а магическое действие на расстоянии сделалось реальностью благодаря открытию электричества. Следовательно, у нас есть все основания высоко оценивать процесс образования символа и воздавать должное символу как неоценимому средству использования простого потока инстинктивной энергии для эффективной работы. Водопад, разумеется, более красив, чем электростанция, но суровая необходимость учит нас ценить электрический свет и электрифицированную промышленность гораздо выше величественной расточительности водопада, которой мы любуемся на протяжении четверти часа, гуляя мимо по выходным.

81

81 См.: Silberer. Probleme der Mystik und ihrer Symbolik, а также Rosencreutz. Chymische Hochzeit.

[91] Подобно тому как в физической природе лишь крайне малая доля природной энергии может быть преобразована в удобную для употребления форму, а значительно большая часть остается неиспользуемой в природных явлениях, так и в нашей психической природе только незначительная толика всей энергии может быть отведена от своего естественного «русла». Несравнимо большая часть не может быть нами использована, она поддерживает обыденный ход жизни. Значит, либидо внедряется природой в многочисленные функциональные системы, из которых его невозможно изъять полностью. Либидо вложено в эти функции в качестве

специфической силы, которая не поддается трансформации. Лишь там, где символ предлагает более крутой, сравнительно с природой, градиент, становится возможным перенаправить либидо в другие формы. История цивилизации щедро демонстрирует, что человек обладает относительным избытком энергии, которая допускает иное применение помимо естественного течения. Тот факт, что символ делает такое отклонение течения возможным, доказывает, что либидо отнюдь не целиком втягивается в определенную форму, навязанную естественным течением; остается некоторое количество свободной энергии, которое можно назвать избыточным либидо. Не исключено, что этот избыток может быть следствием неспособности упорядоченных, организованных функций уравнять интенсивности. Эти функции можно сравнить с системой водопроводных труб, диаметр которых слишком мал для того, чтобы отвести всю воду, которая в них непрерывно поступает. Вода в этом случае попросту вынуждена тем или иным способом куда-то переливаться. Из этого избыточного либидо возникают некоторые психические процессы, не поддающиеся объяснению (если их все-таки объясняют, то совершенно неадекватно); они суть результат естественных обстоятельств. Например, как мы должны объяснять религиозные процессы, природа которых, по существу, носит символический характер? В абстрактной форме символами выступают религиозные представления; в форме действия символами становятся обряды или церемонии. Они представляют собой проявления и выражения избыточного либидо. В то же время символы играют роль «мостиков» для перехода к новым видам деятельности, а последние следует охарактеризовать как культурные, чтобы отличать их от инстинктивных функций, отправляемых обыденным образом в соответствии с естественным законом.

[92] Я назвал символ, преобразующий энергию, «аналогом либидо» [82] . Под этим я подразумеваю, что либидо возможно выразить эквивалентно и перенаправить его в форму, отличную от исходной. В мифологии мы обнаруживаем множество примеров подобного рода, начиная от священных объектов наподобие churinga [83] , фетишей и т. д. до образов богов. Обряды, которыми окружаются священные объекты, зачастую предельно ясно раскрывают свою природу преобразователей энергии. Так, первобытный человек ритмически потирает свою чурингу и вбирает в себя магическую силу, исходящую от фетиша, одновременно сообщая тому свежий «заряд» [84] . Более высокой стадией того же направления мысли является представление о тотеме, которое тесно связано с истоками племенной жизни и прямо ведет к идее палладия [85] , то есть покровительствующего племени божества, и вообще к идее организованного человеческого сообщества. Трансформация либидо посредством символа – это процесс, начавшийся с зари человечества и продолжающийся поныне. Символы никогда не создаются сознательно, они всегда производятся бессознательным через откровение или интуицию [86] . Ввиду близкой связи между мифологическими символами и символами-сновидениями, а также ввиду того, что сновидения суть «le dieu des sauvages» [87] , более чем вероятно, что большинство исторических символов ведет свое происхождение непосредственно от сновидений или по крайней мере находится под их воздействием [88] . Мы знаем, что это справедливо в отношении выбора тотема и что имеются аналогичные свидетельства относительно выбора богов. Эта извечная функция символа сохраняется по сей день, пускай на протяжении многих столетий общее направление умственного развития предполагало подавление индивидуального образования символов. Одним из первых шагов в этом направлении стало установление официальной государственной религии, следующим шагом было уничтожение политеизма, впервые предпринятое в ходе реформ Аменхотепа IV [89] . Нам известна исключительная роль христианства в подавлении индивидуального образования символов. Но постепенно интенсивность христианской идеи начала ослабевать, и нам, возможно, предстоит увидеть возрождение индивидуального символообразования. Существенный рост числа христианских сект с восемнадцатого столетия, с века «просвещения», служит тому красноречивым подтверждением. «Христианская наука», теософия, антропософия и «Маздазнан» [90] – все это дальнейшие шаги по тому же пути.

82

82 См.: «Метаморфозы и символы либидо», абз. 146, 203.

83

83 У австралийской группы племен аррернте (аранда) чуринга – священный объект группового или индивидуального пользования, как правило, прямоугольный каменный осколок или кусок дерева; считается, что это наследие первопредков, которые наделили чуринги магической силой. – Примеч. пер.

84

84 См.: Spencer and Gillen, p. 277.

85

85 В античной традиции статуя-оберег, изображавшая Афину Палладу (отсюда и название). По преданию, эта статуя, когда ее сбросил с Олимпа Зевс, хранилась в Трое, и благодаря ей город оставался неприступным. – Примеч. пер.

86

86 Ср.: «Человек, разумеется, всегда пытался понять свое окружение и подчинить его себе, но на ранних стадиях этот процесс имел бессознательный характер. То, что сегодня вызывает у нас затруднения, существовало для примитивного сознания в латентном состоянии; вопросы и ответы находились там в некотором смутном, неопределенном виде; на протяжении многих тысячелетий варварства сначала вопросы, а затем частичные ответы проникали в сознание; в завершение этого ряда, который длится и поныне, произойдет новый синтез, а загадка и ответ станут единым целым» (См.: Crawley. The Idea of the Soul, p. 11).

87

87 «Божество дикарей» (фр.). – Примеч. ред.

88

88 Ср.: «Les reves sont pour les savages ce que la Bible est pour nous, la source de la revelation divine» [ «Сновидения для дикаря – то же, что Библия для нас, источник божественного откровения» (фр.). – Ред.] (См.: Gatschet. The Klamath Language, цит. по: Levy-Bruhl, p. 57).

89

89 Имеются в виду религиозные преобразования этого фараона, более известного под именем «Эхнатон»: верховным божеством Египта был «назначен» бог солнца Атон, в честь которого возвели даже новую столицу государства, а прочие боги оказались полузабытыми. – Примеч. пер.

90

90 «Христианская наука» – религиозное движение на основе либерального протестантизма, проповедует возможность обретения человеком «разума Христа» и подлинно духовного состояния вне телесных (бренных) ограничений. Под «теософией» автор явно имеет в виду не само по себе оккультное течение, познание Бога через постижение «таинственной сути вещей», а религиозно-мистическое учение Е. П. Блаватской о возможности для человека через духовные усилия воссоединиться с Абсолютом. Антропософия – религиозно-мистическое учение австрийского философа Р. Штайнера, достижение просветления через каббалистические и пифагорейские практики, освоение веданты и принципов натурфилософии. «Маздазнан» – новая зороастрийская религия, основной посыл которой состоит в том, что Землю надлежит снова превратить в сад, где человек станет вновь сотрудничать с Божеством; «провозвестником» этой веры объявил себя в конце XIX столетия в США немецкий иммигрант О. Ханиш. – Примеч. пер.

[93] В клинической работе с нашими пациентами мы сталкиваемся с образованием символов на каждом этапе, и целью здесь выступает трансформация либидо. В начале лечения обычно обнаруживается, что процесс образования символов идет полным ходом, но протекает он в неподходящей форме, которая дает либидо слишком малый градиент. Вместо того чтобы преобразовываться в эффективную работу, либидо течет бессознательно по старым каналам, то есть воплощается в архаичных сексуальных фантазиях и в фантазийной деятельности. Соответственно, пациент продолжает воевать с самим собой, иными словами, остается невротиком. В таких случаях анализ, строго говоря, становится направленным – то есть применяется редуктивный психоаналитический метод, введенный в практику Фрейдом, разрушающий все несоответствующие символические конструкции и редуцирующий их к исходным, естественным элементам. Электростанция, расположенная чересчур высоко и построенная неудобно, демонтируется и разделяется на первоначальные составляющие, вследствие чего восстанавливается естественное течение. Бессознательное продолжает продуцировать символы, которые, безусловно, можно и далее редуцировать к исходным элементам ad infinitum [91] .

91

91 До бесконечности (лат.). – Примеч. ред.

[94] Но человек никогда не бывает полностью удовлетворен естественным ходом событий, ибо ему свойственен избыток либидо, для которого возможно подобрать иной градиент, более благоприятный по сравнению с естественным. По этой причине человек неизбежно будет искать такой градиент, не важно, насколько часто редукция будет возвращать его к исходному, естественному градиенту. Тем самым мы приходим к следующему выводу: в тех случаях, когда несоответствующие структуры редуцируются и естественный ход событий восстанавливается, а для пациента появляется возможность вести нормальное существование, редуктивный процесс не следует продолжать. Вместо этого следует усилить процесс образования символов и направить его на синтез, чтобы подобрать в итоге более благоприятный градиент для избыточного либидо. Редукция к естественному положению дел не является ни идеальным состоянием, ни панацеей. Будь естественное состояние действительно идеальным, тогда образу жизни первобытного человека можно было бы позавидовать. Но на практике все обстоит иначе, ведь, не говоря о всех прочих горестях и трудностях человеческой жизни, первобытного человека одолевают суеверия, страхи и навязчивые идеи, причем до такой степени, что, живи он в условиях нашей цивилизации, его следовало бы охарактеризовать как выраженного невротика, а то и вовсе как сумасшедшего. Что бы мы сказали о европейце, который повел бы себя следующим образом? Одному негру приснилось, что его преследуют враги, что его поймали и сожгли заживо. На следующий день он попросил родичей разжечь костер и велел им держать его ступни в огне – дабы посредством такой отводящей беду церемонии предотвратить приснившуюся ему беду. Он получил настолько тяжелые ожоги, что многие месяцы не мог ходить [92] .

92

92 См.: Levy-Bruhl, p. 57.