Динка (с иллюстрациями Воробьева)
Шрифт:
– Ты что?
– спрашивает ее Ленька.
– A ты что?
– отвечает тем же вопросом девочка.
– Вот мартышка!
– легонько дернул ее за вихор, хохочет Ленька.
– Ты сам Мартын!
– веселится Динка и, схватив пригоршнями желтые листья, швыряет их в товарища.
Ленька тоже не остается в долгу. Наигравшись, они наконец расстаются. Только теперь первым уходит Ленька.
– Иди ты, а то мне очень скучно уходить, - говорит Динка.
Но едва скрывается среди деревьев длиннополый Ленькин пиджак, ей все равно делается скучно. В затуманенных глазах встает белый, как лебедь, пароход
Проходя мимо кухни, девочка отворачивается: там теперь живет Никич. Кряхтя и покашливая, поднимается он рано утром; потирая ладонью поясницу, выходит на порог, колет дрова, ставит самовар…
Динке не хочется встречаться с ним. Что-то разладилось в ее отношениях с Никичем. Один раз старик упрекнул ее за нечищеные кастрюли, другой раз назвал «барышней».
И правда, совсем не помогает в хозяйстве Динка: картошку чистит Мышка, посуду мост Алина, обед готовит Катя. А Динка все бегает да бегает… И за столом уже не стучит ложкой, не протягивает раньше всех свою тарелку, а ждет.
Сегодня и совсем будет совестно, потому что Катя уезжала и обед готовил Никич. Он может спросить:.
«А вам, барышня, налить супу?»
У Динки делается совсем скверно на душе, и, пробираясь сторонкой мимо кухни, она спешит узнать, приехала ли Катя. На крокетной площадке слышен голос Алины. Она по-прежнему занимается с Анютой и сейчас объясняет ей скучным, печальным голосом:
– Мы будем еще долго жить здесь, а потом, может быть, уедем на Украину, потому что туда переводят дядю Леку…
Динка останавливается, прислушивается.
«Опять она про эту Украину! Мама же сказала, что еще ничего не известно», - недовольно думает девочка. Им с Ленькой совершенно не подходят эти планы; лучше сидеть и сидеть на даче, пока не наступит зима и не остановится Волга. А потом… Но что будет потом, Динка не думает. Если еще думать далеко вперед, то вовсе не хватит головы. И, успокоившись, Динка идет на террасу. Там уже накрыт стол, и Мышка режет хлеб. Она прижимает весь каравай к груди и, покраснев от натуги, пилит его ножом прямо на себя.
– Пусти! Ты зарежешься!
– хватая у нее нож, кричит Динка и, положив хлеб на стол, начинает резать сама.
– Нельзя на клеенке! Сними клеенку!
– пугается Мышка.
– Ничего ей не будет, вашей клеенке!
– ворчит Динка, отгибая с угла клеенку и бросая мельком взгляд на озабоченное лицо сестры.
– Ты что такая? Разве Катя еще не приехала?
– спрашивает она.
– Нет, Катя уже приехала… И дядя Лека приехал. Они пошли в сад поговорить…
– Дядя Лека приехал?
– оживляется Динка и, вспомнив наказ Леньки узнать что-нибудь о дяде Коле, немедленно приступает к допросу: - Он что-нибудь сказал? Ты слышала? Он приехал веселый?
– Да, он очень веселый приехал. Он сказал, что какой-то Николай уехал со своей матерью за границу и что теперь уже все хорошо, - шепотом рассказывает Мышка, но глаза ее снова делаются грустными.
– А Катя сначала обрадовалась, а потом сказала ему про Костю… И они пошли в сад.
Динка смотрит на Мышку; она рада за Ленькиного дядю Колю, но ей жаль Костю. Она так старалась защитить его но время обыска, и, уходя, он так ласково сказал ей: «Спасибо, умница».
У Динки набухает нижняя губа, ей тоже становится очень грустно.
– Подожди, Мышенька… А Катя ведь ездила - разве она ничего не узнала про Костю?
– Нет, она ничего не говорила… Она сказала только дяде Леке, что в полиции есть карточка Кости. И что это может повредить ему… А потом они ушли в сад… - шепотом добавила Мышка.
– И больше ты ничего не знаешь?
– нетерпеливо спросила Динка, оглядываясь на сад.
– Нет… я знаю только, что и мама… приедет поздно, - совсем поникнув, говорит Мышка.
Динка быстро чмокает сестру в щеку:
– Ладно… я пойду пройдусь. Но Мышка хватает ее за руку:
– Нет! Не мешай им! Ты, наверное, в сад… Но там Катя. Она плачет… Не ходи туда!
– Зачем мне мешать? Я же не сумасшедшая! Пусти, - вырывается Динка и для успокоения сестры бежит по дорожке в кухню.
– Я к Никичу!
– кричит она стоящей у перил Мышке.
Но она идет не к Никичу, а, скрывшись из глаз Мышки, тихонько идет вдоль забора. Ей хочется послушать, что рассказывает дяде Леке Катя. Ведь она ездила в город, к Косте…
Но нигде не слышно голосов. Динка пробирается на крокетную площадку. Катя и дядя Лека молча прохаживаются по дорожке. Когда они подходят ближе и останавливаются под большой березой, Динка видит, что Катя плачет, а дядя Лека ласково, как ребенка, гладит ее по голове… Динка садится в колючие кусты терна и затаив дыхание слушает… Но никто ничего не говорит, а дядя Лека вдруг крепко обнимает сестру и, прижав ее голову к своей груди, тихонько запевает: «Запад гаснет в дали бледно-розовой, небо звезды усеяли чистые…» Голос его звучит так нежно, так грустно поет он над плачущей Катей, что Динка глубже зарывается в кусты, и горячая жалость приливает к ее сердцу.
Соловьи свищут в роще березовой, И цветами запахло душистыми…тихонько поет дядя Лека, и чем нежнее звучит его голос, тем тоскливее сжимается Динкино сердце. Теперь уже не одну Катю ей жаль - сердце ее разрывается от жалости ко всем, кого она любит. Всех, всех жалко Динке: и маму, и Костю, и Мышку, а больше ВСЕГО себя… Надолго, надолго останется она без Леньки… Не придет к забору Ленька, не пойдут они вдвоем на утес… Не пойдет она туда и одна… Осиротеет утес, и вместе с ней будет глядеть он на Волгу: не появится ли пароход «Надежда»…
Знаю, что тебе в думушку вкралося, Знаю сердца немолчные жалобы… Не хочу я, чтоб ты притворялася И к улыбке себя принуждала бы…поет дядя Лека, и горькие мысли Динки разрастаются. Все самое печальное собирается в ее сердце. Она вспоминает Лину… Уехала, бросила ее Лина… Никому не нужна Динка. Все заняты своими делами. Мышка жалеет Катю… Как сирота живет Динка, некому утешить ее песнями… Нет у нее брата.
Твое сердце болит безотрадное, В нем не светит звезда ни единая…