Динка (с иллюстрациями Воробьева)
Шрифт:
– Дина, не бегай далеко! Дина, не заглядывай за чужой забор, это неприлично!
Мышка, жалея старшую сестру, ходила как тень за Динкой, и, промучившись до обеда, все трое с удовольствием возвращались домой. В конце концов они начали устраивать эти поездки не для себя, а только для мамы, чтобы она не беспокоилась.
– Мы так хорошо надышались, - хитрили все трое, возвращаясь.
Потом уже они окончательно отказались от всяких поездок, считая самой дальней своей прогулкой Ботанический сад.
Однажды вечером, когда Марина грустно наигрывала что-то на пианино, Мышка, прижавшись к ее плечу, тихо спросила:
– Мамочка… А что, если послать
– Нет, зачем же… Если он не едет и не пишет, значит, ему нельзя, а мы будем срывать его с места емшаном!
– отвечала Марина.
Вася, сидя, как всегда, в своем кресле, прислушался.
– А что это такое - емшан, если не секрет?
– с любопытством спросил он.
с улыбкой продекламировала Марина.
– Мама, я расскажу Васе! Можно, я расскажу?
– выскочила Динка и, не дожидаясь разрешения, начала сбивчиво рассказывать своими словами вперемежку с рифмованными строчками:
И вот один раз, когда они пировали, - с жаром рассказывала Динка, - когда у них «велик полон был взят из Руси», на них вдруг, как буря, налетел русский князь Мономах и разбил их наголову! И вот тогда
Сырчан в донских залег мелях, Отрок о горах Кавказских скрылся! …И шли года… Гулял в степях Лишь буйный ветер на просторе! Но вот скончался Мономах… И плачет по нем Русь, а хан Сырчан зовет певца и к брату шлет его с наказом! Он там богат, он царь тех стран, Владыка надо всем Кавказом! Но ты скажи ему, чтоб бросил все, что умер враг, пусть он идет к себе на родину, в благоухающие степи! Ему ты песен наших спой, Когда ж на песнь не отзовется, Свяжи в пучок емшан степной И дай ему, и он вернется! Певец едет к хану, говорит, что брат велел ему вернуться… – Отрок молчит, на братний зов Одной усмешкой отвечает… Певец ему поет песни его родных степей, но хан нахмурился и отвернулся… И взял пучок травы степной Тогда певец и подал хану, И смотрит хан и сам не свой, Как бы почуя в сердце рану, За грудь схватился… Все глядят: Он - грозный хан, что ж это значит? Он - пред которым все дрожат, Пучок травы, целуя, плачет! И вдруг, взмахнувши кулаком, «Не царь я больше вам отныне! Воскликнул: - Смерть в краю родном Милей, чем слава на чужбине!»Вот, Вася, какой волшебный этот емшан!
– закончила Динка.
– Ну, это все так! Кстати, я вспомнил, это стихи Майкова. Но при чем тут вы?
– спросил Вася. Марина засмеялась.
– А у нас в семье с давних пор так уж повелось, что, когда кто-то слишком долго отсутствует и не дает о себе знать или надо спешно вызвать его, то мы посылаем короткие строчки:
Ему ты песен, наших спой, Когда ж на песнь не отзовется, Свяжи в пучок емшан степной И дай ему, и он вернется…пояснила Марина.
– Одним словом, для каждого из нашей семьи достаточно одного слова: емшан!
– А хорошо, честное слово, хорошо!
– вскочил Вася.
– Ну и что же, тот, кто получает такой призыв?
– О!
– воскликнула Динка.
– Он мчится как угорелый, он летит как стрела! Он так спешит на этот зов…
Динка вдруг оборвала себя на слове и, внезапно осененная какой-то мыслью, обвела всех затуманенным взглядом и села на свое место.
А наутро в дальнем уголке двора Динка о чем-то шепталась с Хохолком; потом Хохолок исчез и Динка ежеминутно выбегала к воротам… Наконец Хохолок вернулся и, разжав кулак, показал Динке прилипший к потной ладони телеграфный листок.
– В-от, - заикаясь, сказал он.
– Еле при-и-нял-и, ник-то не знал, что та-кое ем-шан!
– Еще бы!
– шепотом ответила Динка.
– Это же волшебное слово! Его никто не знает. Но ты, Хохолок, знай! На всю жизнь запомни: емшан!
Глава 24
ОБЫКНОВЕННОЕ ЧУДО
Переполох поднялся вечером, когда Динка уже улеглась спать.
– Арсеньева, телеграмма!
– крикнул на лестнице почтальон.
– Телеграмма! Телеграмма!
– заволновались Мышка и Длина.
– Мама, мама, иди скорей!
– Да слышу, слышу! Не кричите так, - торопливо идя по коридору, ответила Марина.
Леня, зажимая пальцем страницу учебника, пошел за Мариной.
– Что-то случилось, - упавшим голосом сказала Алина, прислушиваясь к шагам матери.
Худенькое личико Мышки сразу заострилось, словно она приготовилась услышать что-то ужасное.
– От кого бы это? От кого бы это?
– вылезая на середину комнаты в длинной ночной рубашке, возбужденно тараторила Динка.
Марина медленно вошла в столовую, читая на ходу полученную телеграмму:
– «Выехали курьерским. Лека».
– Что?
– Что такое? Кто выехал? Прочти еще раз!
– «Выехали курьерским. Лека», - пожимая плечами, медленно повторила Марина.
– Ничего не понимаю… Кто и с кем выехал? Почему курьерским?
– Ну чего вы не понимаете? И почему никто не радуется? Ведь к нам едет дядя Лека!
– кричала Динка.
– Мама! Дядя Лека едет не один! Он, наверно, везет Никича! А может, с ним Кулеша?
– гадала Мышка.
– А вдруг Кулеша, правда? Может, он везет письмо от папы? Но зачем же везти, он мог бы передать через дядю Леку.