Дионисов. За власть и богатство! – I
Шрифт:
— Мне кажется, милочка, что ваш юный охальник теперь играет против вас? — покрутил ус полковник.
После я ушёл в глухую оборону, пасуя при каждой попытке блефануть.
Я внимательно, выразительно посмотрел на Замойского. Меньше всего мне хотелось вступать в союз с этим чванливым ублюдком, но это была последняя попытка. Мне казалось, что по этому взгляду он всё поймёт и начнёт играть против неё, но этот идиот нихрена не понял. Ему казалось, что мы играем вместе, все, против него, безмозглый он ублюдок.
Через два круга Замойский
— С-сука, — услышал я тихий возглас Омелии.
Так и захотелось спросить — где ваши манеры, мон шери, вы же актриса?!
Итак, я отыгрался. Суммарно миллион был у меня на руках. Но это ещё не вечер.
Затем Омелии пришла, как потом выяснилось, на руку пара десяток, а на столе было два короля — с двумя парами она пошла ва-банк и отыграла почти целый миллион у полковника.
Время было заполночь, ставок меньше пятидесяти штук теперь уже не было. Игра дошла до той точки, когда наличность кончилась, и пошли совсем другие предметы.
У меня на руках к тому времени было уже два с половиной миллиона.
Полковник вскоре проиграл все деньги, поставил запонки с бриллиантом, которые крупье с капитаном оценили в сотню (тысяч, разумеется), и через два круга вышел из-за стола и без них. Запонки и полмиллиона забрал я.
А потом вдруг и Омелия всё проиграла. Прямо-таки всё. Замойский, как и я, наконец-то догадался пасануть со своими последними ста тысячами. Омелия же осталась вдвоём с Анри с банком в районе трёх миллионов у каждого.
Ей не пришло ничего, а у него была пара вальтов. Видимо, такой был план.
Итак, остались я, Анри и Замойский.
И следующий кон выиграл я — забрав ещё что-то около семисот тысяч.
Итого — три двести. И запонки.
— А, чёрт! Ладно! — сказал Замойский, «поставил игру на паузу», а вскоре вернулся с кипой потисканных бумаг.
— Вот право на собственность от княжеского управления, — хлопнул одной бумагой на стол. — Вот план земельного участка и замка, здесь шестнадцать гектар, включая ручей, плодовые и пахотные! Вот план строения! Вот фотографии! Вот, мать твою, заключение эксперта по оценке недвижимого имущества! Двухлетней давности, а сейчас дороже на процентов двадцать! А вот… — тут он вытащил перьевую ручку и накалякал несколько строк от руки, сделав кляксу и почти проткнув бумагу перстнем-печаткой, — Моя дарственная!
— Поместье «Фламберг», — прочитал Анри. — О, неплохо, неплохо. Семь или восемь миллионов оно стоит, это точно. Ставишь целиком, или обменяешь на деньги?
— Целиком!
Закладную быстро завизировали крупье и капитан. А я смотрел в тусклые планы и очертания поместья на распечатках и думал, что хотел бы там жить.
Итак, наступило время последнего кона этого вечера.
Точнее — это я подумал, что последнего. Оставалось два кона. Замойский, зараза такая, посмотрел в карты — и пасанул, отложив
А когда я получил в руку две двойки, то я первый раз подумал, что остаюсь нищим.
Второй раз я подумал, что остаюсь нищим — когда Анри пошёл олл-ин, подвинув все фишки в центр стола, злорадно улыбнувшись.
Я то ли с испуга, то ли уже в лёгком безумии — сделал то же самое.
Крупье выложил первую карту — двойка треф. Анри немного изменился в лице. Так, значит, у меня на руке — тройка из двоек. Но это ничего не решает.
Вторая карта — четвёрка треф. Неужели флеш? Карты одной масти?
Третья карта — бык бубей, то есть — десятка. Четвёртая — дама бубей. И тут на лицо Анри снова посетила злорадная улыбка.
Значит, у него есть дамы. Возможно, и не одна. Либо флеш из бубей?
Крупье тянул. Ему было не меньше нашего интересно наблюдать за нашими эмоциями.
— Давай! — рявкнул Замойский. — Скорее уже разорите друг друга, говнюки!
Угадайте, что пришло последней картой, «ривером», как я привык это называть?
— Вскрываемся? — спросил я. — Вы первый, Анри.
У Анри была тройка дам.
У меня — каре из двоек. Четыре карты одинакового, пусть и минимального номинала. Потому что пятой картой на стол пришла двойка пик.
— Каре?! Из двоек?! Вы… издеваетесь?! — доселе спокойный Анри сперва вскочил из-за стола.
А затем попросту перевернул стол и полез на меня с кулаками.
Но я быстро среагировал. Его кулак пролетел мимо моей челюсти, а мой — залетел ему под рёбра. Он согнулся на миг, но выдохнул, поднялся, встал в стойку, покрутился пару секунд, махнул ногой. Я поймал его за ботинок, толкнул так, что он отлетел к парапету и едва не отправился в машинное отделение.
— Стоп-стоп! — послышался голос капитана, и нас разняли. — Это не порядок! Анри, вы проиграли и дисквалифицированы. Драки — это для третьего класса. Обменяйте остаток своих фишек и уходите из-за стола. А партия должна быть закончена! Ты же помнишь, сколько у кого было?
— Помню — кивнул крупье.
И он действительно помнил! Через десять минут стол был поставлен обратно, а мне заботливо вернулись все фишки в удвоенном размере. Всего — семь восемьсот. А Анри же уполз, прихрамывая и исторгая проклятия на французском, забрав меньше полумиллиона.
Мы остались одни с Замойским. Раздали карты. Мы их оба не стали смотреть.
— Что, французишка? — оскалился Замойский. — Моё имение стоит восемь. Ставь запонки полковника и что-нибудь ещё. Например, ночь со своей куртизанкой, а?
— Обойдёшься, — кивнул я, достал и кинул на стол золотой слиток. — Запонки я оставлю себе. Там полкилограмма, теперь повышай, с тебя ещё двести.
— Подтверждаю, — сказал крупье, проделав все необходимые манипуляции со слитком и весами.
Замойский взревел. Затем снял с себя золотую цепь с фамильным кулоном — его отцепил, а цепь упала на стол.