Дипломатия и войны русских князей
Шрифт:
Да что казни... Когда какой-нибудь Луи поднимал налоги хоть на несколько сантимов сверх положенного по закону, на следующий день Париж покрывался баррикадами, а добродетельные буржуа закрывали свои лавки и выходили на улицы с алебардами и мушкетами.
Возникает риторический вопрос, а зачем Иван Страшный творил все свои бесчинства — громил торговые города, то есть убивал курицу, несущую золотые яйца; строил неприступные крепости, ту же Вологду, Александровскую слободу и др. для войны с собственными подданными; чуть ли не ежедневно учинял жестокие, но совершенно бессмысленные казни?
Ответ лежит в психике царя. Причем не обязательно быть сумасшедшим, чтобы садистски мучить и издеваться над окружающими. Я не буду говорить по Чикатило и других маньяков. Лучше оглянемся вокруг. И, я уверен, каждый увидит этакого Ивана Грозного — мелкого семейного тирана. Квартирный самодержец издевается над женой, дочерью, зятем и другими родственниками. Причем издевается бессмысленно, не обретая никакой материальной выгоды, а лишь получая удовольствие от оскорбления, унижения, доведения до истерики и т.д. Пусть он рискует остаться без жены, без единственной дочери, схлопотать «по мордасам» от зятя, но... удовольствие все равно дороже!
К сожалению и, на мой взгляд, к стыду русской нации, Ивану Страшному не понадобились стены Вологды, суда двинской флотилии и гостеприимство английской королевы. Царь благополучно умер «в своей постели» 18 марта 1584 г.
Историки уже несколько веков спорят, умер ли Иван своей смертью. Уже современники-иностранцы приводили различные версии смерти тирана: англичанин Джером Горсей писал, что «Иван IV был удавлен ближними боярами», другой, немец Боус, сообщал о смерти от малопонятного «пресыщения» (чем — едой, жизнью?).
Исаак Масса прямо называет Богдана Бельского участником этого преступления: «Богдан Бельский, бывший... в милости, подал ему прописанное доктором Иоаганном Эйлойом питье, бросив в него яд в то время, когда подносил царю, отчего он вскоре умер». Но очень характерна заключительная фраза этого источника, свидетельствующая о значительной доле сомнений автора записок: «Так ли это было, известно одному Богу» [217] .
Интересные данные о вскрытии саркофага с останками Ивана IV и последующем их исследовании приводятся в книге современного историка Т.Д. Пановой: «Вот что увидели в 1963 г. присутствующие, когда тяжелая крышка саркофага была снята и оттащена в сторону. В гробу лежал скелет крупного мужчины. Царь Иван действительно обладал широкими плечами — боковые стенки гроба даже пришлось немного подтесать в этой части.
217
Панова Т.Д. Кремлевские усыпальницы. История, судьба, тайна. М.: ИНДРИК, 2003. С. 67-68.
Антропологи определили рост Ивана Васильевича в пределах 179—180 см. В последние годы жизни он располнел и имел внушительный вес — не меньше 85—90 кг. В головах у погребенного стоял красивый кубок из синего стекла с росписью цветными эмалями. Кроме этого сосуда и остатков полусгнивших одежд в захоронении ничего не было.
Исследование скелета царя Ивана поразило антропологов — на позвоночнике и плечевом поясе этого человека развились мощные соляные отложения — остеофиты, которые, несомненно, причиняли ему ужасные страдания при малейшем движении. М.М. Герасимов отметил, что далеко не у всех семидесятилетних людей он видел подобное — напомним, что царю было всего пятьдесят четыре года...
...Казалось бы, точку в спорах о причине смерти Ивана IV помогут поставить натурные исследования его останков. Сразу стоит оговорить предположение об удушении царя руками — щитовидный хрящ гортани сохранился хорошо, что исключает эту версию. Правда, другие способы удушения (подушкой, например) не должны были бы нарушить этот хрящ, как считают антропологи.
Предположение о смерти Ивана Васильевича от яда также не удалось ни подтвердить, ни опровергнуть...
...Для химического изучения скелета на предмет обнаружения ядов пришлось брать тлен — порошкообразную массу бурого цвета, отдельные кости, волосы и ногти, а также фрагменты истлевших тканей одежды из саркофагов. Данные химических анализов неоднократно публиковались в специальной литературе (исторической и криминалистической). Это всегда были средние цифры, из которых нельзя понять, в каких объектах и какое конкретно количество минеральных веществ было обнаружено. Начнем с мышьяка. Его зафиксировали следующее количество: в материалах из захоронения Ивана IV — от 8 до 150 мкг (0,15 мг) на 100-граммовую навеску. В материалах из саркофага царевича Ивана данные несколько иные — от 14 до 267 мкг (до 0,26 мг).
Найденные количества мышьяка, как отмечали публикаторы этих сведений, не превышают естественное содержание его в человеческом организме. Напомним читателю, что выше приводились данные — естественный фон по мышьяку составляет лишь сотые миллиграмма — от 0,01 до 0,08. В почке князя Шемяки зафиксировали этот яд в пределах 0,21 мг; его оказалось достаточно для острого отравления. Простой пересчет показывает, что говорить о естественном фоне по мышьяку в останках Ивана IV и царевича Ивана сложно — он явно превышен, и значительно.
Обычно химики-эксперты проверяют органические (человеческие) объекты на присутствие всех известных основных отравляющих веществ разного происхождения. Провели тогда анализы для выявления соединений ртути — одного из самых распространенных в Средневековье ядов. В останках отца и сына оказались и ртутные соединения, и в более чем достаточном количестве — до 1,3 мг. Поражает совпадение данных по этому веществу как у пятидесятилетнего царя Ивана, так и у двадцатисемилетнего царевича. И вновь исследователи высказали разные варианты объяснения этого явления. Во-первых, накопление ртути, возможно, связано с применением ртутьсодержащих препаратов для лечения болезней. И во-вторых, обнаруженное количество ртути не позволяет полностью исключить возможность как острого, так и хронического (хотя накопление вредного вещества шло понемножку, годами) отравления. Напомним читателю, что естественный фон по ртути (в человеческом организме) не превышает также нескольких сотых миллиграмма.
Обнаружение высокого содержания ртутных соединений в останках Ивана IV и его сына вызвало появление некоторого числа безграмотных, к сожалению, публикаций, в которых ретивые (околонаучные) авторы утверждали, что царь Иван около двадцати последних лет своей жизни болел венерическим заболеванием (сифилисом) — примерно с 1565 г. В Средние века, да и много раньше (в Китае три тысячи лет назад!), для лечения таких болезней использовали ртутные мази. Этим и объяснили значительное количество ртути в организме Ивана IV и царевича Ивана — оказывается, сын также страдал аналогичным недугом» [218] .
218
Там же. С. 66, 68—69.
К сожалению, Панова слишком часто ссылается на мнение главного советского антрополога Герасимова. Он, мол, доказал отцовство Василия III: «...стоит сегодня взглянуть на выставленную в одном из залов Исторического музея икону XVI в., где изображен великий князь Василий III, и реконструированный портрет Ивана Грозного работы М.М. Герасимова, — и все сомнения улетучиваются в одну минуту» [219] . Но ведь Герасимов видел эту икону и, соответственно, лепил изображение Ивана Грозного. Сейчас антропологи критикуют методы Герасимова и подвергают сомнению сходство созданных им портретов знаменитых людей с оригиналами. Так, например, воссозданное ныне по черепу изображение адмирала Ушакова существенно отличается от реконструкции Герасимова.
219
Там же. С. 67