Директория «Мусорщик». Книга 1. Ра
Шрифт:
Однако людей на Земле было ещё так мало, что их поведение в целом, даже с тяготением к формированию куч, никак не могло сказаться на общем состоянии планеты. С развитием цивилизаций ситуация на удивление быстро менялась. Например, древние римляне относились к чистоте с большим вниманием, построили водопровод и канализацию, уничтожали мусор и трупы, мылись и, более того, создали целую культуру чистоты. Но когда на смену им пришло средневековье, вместе с жабо и панталонами явилось варварское отношение к отходам и чистоте. Мусора стало больше, его сваливали повсюду, кучи росли. Настал период средних куч, и вместе с кучами по улицам потекли реки из нечистот; уборные стали устраивать на балконах с отверстиями, выходящими прямо на
Планета и тогда не слишком пострадала от мусорных проблем. Людей по-прежнему было немного, и их беспечное непродуманное поведение хорошо регулировало численность населения. И тут появились антибиотики, начала развиваться медицина, и санпросветбюллетени провозгласили: “Чистота – залог здоровья”. Это случилось! Люди поняли правила игры. Хочешь выжить – не гадь там, где живёшь. Не пей из болотца – козлёночком станешь. Не ешь дряни – заболеешь дрянью.
Казалось бы, всё, осознали люди, дальше живи да радуйся. Но не тут-то было! Ещё немного, пара шагов, и земляне придумают пластик, изобретут сложные химические аккумуляторные элементы, ядохимикаты, краски, ядерное топливо… И образованные до того уровня, чтобы всё это создать, люди продолжат громоздить кучи, но не простые – огромные вечные кучи, смердящие, излучающие опасные изотопы, курганы, которые они, как им тогда казалось, устроили подальше от городов своего обитания.
Наступает великокучный период развития человечества… Первой зоной мусорного бедствия станет Индия, за ней «подтянутся» другие цивилизованные государства, которые не ожидали такого быстрого развития событий».
Глава 5
Обедали мы снова вдвоём с Антуаном всё в той же незатейливой столовой а-ля XXI век с дешёвыми панельными столами, покрытыми прозрачным пластиком, уродливыми пластиковыми стульями и жалюзи на окнах. Он пришёл позже меня, оглядел зал и ко мне за столик не подсел – устроился за соседним, боком ко мне. Я не стала навязываться. Отшельничество какое-то получалось: мало того, что телефон отняли, ещё и поговорить не с кем. Осталось найти пепел и посыпать им голову. Наверняка в этом царстве гари и вони с пеплом проблем не будет.
– Учишься с утра до вечера? – спросил Антуан.
Ему, видимо, тоже невмоготу было молчать.
– Как вы догадались? – не слишком вежливо спросила я.
– По большим удивлённым твоим глазам. Это забавно: когда люди пытаются познать устройство этого чудесного мира, им поначалу бывает очень непросто, – ответил он.
– А потом?
– Потом тот, кто понимает, уже не уходит отсюда никогда. Остальным и не надо понимать, значит, не их это место, – философствовал он.
– А как же близкие? Им-то каково, когда родные тут остаются? Или тут остаются только конченые эгоисты, которым на всех остальных наплевать? – вспомнила я рассказ врача.
– Только так близость и можно определить. «Тот, кто любит, должен разделять участь того, кого он любит». Кто-то великий сказал, не я. Или, когда кто-то находит себя, а другие ему доверяют и идут за ним, – продолжал он свои размышления.
– Интересно. Почему это не мы к ним в обычную жизнь должны вернуться, а они к нам сюда на помойку переехать? – спросила я с вызовом, совершенно не разделяя его точку зрения.
– Потому что обычная жизнь – ненастоящая, она полна глупостей, страхов, псевдосвободы. Это умные маркетологи придумали историю про то, как отнести заработанные тобой деньги другим, и без того безмерно богатым людям, которые будут жить на них припеваючи, пока ты влачишь своё жалкое существование в стерилизованном пространстве, постоянно опасаясь за свою жизнь, – вдохновлённо говорил Антуан.
– Вас там кто-то обидел, в этом «стерилизованном пространстве»? – догадалась я.
– Ещё как! – он так обрадовался этому вопросу, словно только его и ждал, даже суп есть перестал. – «Там» само по себе меня обидело.
– Развёрнутое объяснение, – усмехнулась я.
– Уж поверь, я полжизни потратил на поиски этого места! – воскликнул Антуан.
– А я полжизни готова отдать, чтобы сейчас оказаться подальше отсюда! – воскликнула я в ответ.
– Сейчас да, но ты ещё ничего не видела, не прочувствовала сути этого чистого места, – уверял он.
– Чистого места? Да я маску снять не могу, потому что сразу задыхаюсь от вони! Это чистота, наверное, так воняет? – снова съязвила я.
– Ты очень молода и не понимаешь, что это мелочи! Эта вонь ничто по сравнению с той вонью! – сказал он и махнул рукой куда-то, видимо, в сторону нашего далёкого дома.
– Болтология. Ни одного примера, ни одного аргумента – общие фразы, – ответила я.
Мы замолчали. Зачем нам была нужна эта перебранка? Два совершенно чужих человека, спорящих ни о чём. Сотрясение воздуха для заполнения пустоты.
Я взяла вторую порцию компота. Не хотелось уходить из столовой, потому что в ней так сильно пахло котлетами, что иные запахи сюда не проникали. Котлеты победили гарь, и я могла тут находиться без надоедливой маски.
Антуан демонстративно достал из кармана телефон и начал в нём что-то искать. Как так? Почему ему можно быть с телефоном, а мне нельзя? Он что-то читал, чему-то улыбался. После перебранки спросить, как он его заполучил, значило бы унизиться и признать мою последнюю фразу никчёмной. Нет уж, лучше потерплю, пусть думает, что мне всё равно.
Он, словно решив подразнить меня, тоже взял второй компот.
– Надеюсь, у остальных жителей всё в порядке после прививок? – спросила я у девушки на раздаче.
– Я новенькая и ничего не знаю, простите, – пролепетала она, опустив глаза, как делают те, кто боится сказать лишнего.
Вот и пообедали. Я допила компот, надела маску и пошла бродить по коридору. В конце его оказался тренажёрный зал, окно которого очень удачно выходило на просвет между корпусами. Вдали виднелись улицы, за ними гора, над горой поднимались столбики дыма. Мне показалось, что это со мной навсегда: этот коридор, эти некрасивые столы, запах котлет и привязанная к небу ниточками дыма куча мусора – всё, что теперь у меня осталось. «Великокучный период развития человечества» привёл его к вершине – созданию этой кучищи. Дальше всё, апогей, высшая точка. Чтобы избавиться от этого дурацкого ощущения, я встряхнула плечами и быстро пошла к себе в комнату. Лучше учиться, чем фантазировать!
Я снова устроилась под одеялом в своём кроватном кинотеатре, но дверь неожиданно открылась. Вчерашняя врач пришла со своим неизменным детским чемоданчиком.
– Как вы сегодня? Укол нужен или справляетесь? – спросила она.
– Справляюсь. А как остальные, те, что с прививками? – поинтересовалась я.
– Прекрасно. Завтра вам станет веселее. Ждём новеньких, да и ребята после прививок восстановятся, – пообещала врач.
– А что это за прививки? У меня тоже будут? – спросила я.