Дирижер в суфлерской будке
Шрифт:
Да, возможно, такие мысли – это повод нанести визит психологу или сразу психиатру. Но, если продолжить рассуждать, из допущения вытекают многие полезные вещи.
Например, у каждой игры есть разработчик. Тот, кто все так придумал, кто-то хитрый и большой. Ну или для простоты короткое подслушанное где-то в Сети слово – Разраб.
Из всего сказанного и произрастает жутко полезный вывод: для любой, казалось бы, безнадежной ситуации существует способ решения. Потому что этот самый «хитрый и большой» – кто он такой, каждый решает за себя – выход непременно предусмотрел.
То бишь как бы ты ни встрял, найдется человек, на которого будет указывать красная танцующая стрелочка. Ну или контуром обведут. Хотя… неудачный пример. По специфике своей работы я видел много людей, обведенных контуром. Вот только никакого задания они мне не давали.
В поддержку предположения могу сказать, что я не первый, кто пытается это самое объяснить схожим образом. Некоторые познаватели мироустройства говорили о Божьем промысле. Другие – более подкованные в науках и современные – брались утверждать, что мы заперты в голограмме. Самые продвинутые досочинялись до малопонятной ментальной проекции. Так почему не игра?
Удобство в том, что если принять гипотезу на веру, то она справедлива и в обратную сторону. То есть правила и закономерности, работающие в виртуальной реальности, могут применяться и в обычной жизни.
Как ни крути, а на основе развлечения получилась простенькая практическая философия. Ведь что есть философия, если не откалиброванный опытом инструмент для познания мира? А говорите, игры – это несерьезно.
Шучу. Конечно, несерьезно. Просто мне так интересней «влачить существование». Каждый борется со скукой в меру собственных возможностей.
Я зачем это приплел… Да потому, что в ситуации с Мурмашей чувствовал себя в полном соответствии с теорией. Так, словно игру, где мне повезло быть действующим лицом, только что запустили. И вокруг уже начали происходить непонятные вещи, которые требовали какой-то реакции. А я стою на старте и разбираюсь с управлением персонажем. С моим собственным, если что, управлением! Человечек на экране неуклюже машет руками, катается по земле, лупит пустоту. Хотя должен нестись вперед сломя голову, иначе…
А что иначе-то? Тоже пока непонятно.
Не берусь сказать, почему вдруг проснулся среди ночи. Но это было уже не вытряхнуть, вернувшись обратно в сновидения. Жалкий обрывок звука все еще носился в моей голове, добавляя сумбура. Вот только определить, откуда взялась эта засевшая намертво заноза, не получалось. Может быть, в лесу громче обычного завопила ночная птица? Или, устав стоять, надломилось трухлявое дерево? Лес вообще, и особенно по ночам, полон навязчивых шорохов и шепотов. Странно, что до сих пор они мне абсолютно не мешали.
Борясь с необъяснимым беспокойством, я даже попробовал не двигаться некоторое время. Рассчитывал, что взбудораженные нервы купятся на эту уловку и оставят в покое. В конце концов, никаких доказательств существования растормошившего меня звука нет. А если даже и найдутся, что тут, в нашей глуши, может вообще произойти? Ну подумаешь, совы в потемках не поделили зазевавшуюся крыску. Мне-то что, приятного аппетита, я на дармовое мясо и мех не претендую.
Однако хитрость мою распознали. И деликатно постучавшаяся в висок мысль напомнила, что на всякий случай обстановку в доме следовало бы проверить. Ведь у меня сегодня ночует гостья, не привыкшая к антуражу. И впотьмах она, болезная, могла споткнуться, упасть, расшибить себе что-нибудь. Взвизгнула небось, ударив коленку, и теперь, обидевшись на всех, сидит на полу в темноте. Тихонько скулит и дуется на этот несправедливый мир. А гордости-то хватит не пойти ко мне пожаловаться! Вдобавок оставил я Муру накануне в не слишком здравомыслящем состоянии. Так что мало ли.
Поэтому я поднялся с кровати, набросил трико и футболку – не в трусах же, гость все-таки в доме! – и, открыв дверь, перешагнул порог.
Перешагнуть-то перешагнул. Вот только не сразу и не весь. Одна нога нерешительно зависла в воздухе, ожидая дальнейших указаний. Да и все остальное тело задумалось – подаваться ли ему вперед или на всякий случай предусмотрительно вернуться обратно.
Впрочем, оторопь мою легко было объяснить. Поскольку я в один момент понял, что сильно заблуждаюсь по поводу происходящего вокруг.
Никакой речи о темноте в доме не шло. В зале, соединенном с моей комнатой прямым коридором, тускло горел свет, приправленный к тому же нервными разноцветными сполохами. Мерцание исходило, скорее всего, от телевизора. В подтверждение я разобрал приглушенное мурлыканье какой-то музыкальной программы. Должно быть, Маша, задремав, оставила ящик включенным. Так не беда, он у меня взрослый, самостоятельный. Через некоторое время погаснет, если не трогать. Я сам сто раз бросал его и безответственно засыпал перед экраном. И ничего: поутру на меня всегда смотрел со стены черный супрематический прямоугольник.
Но не Мурины халатность с расточительностью заставили меня замереть на полпути. Вздрогнул и насторожился я по другой причине: из моего наблюдательного пункта было прекрасно видно, что входная дверь приоткрыта. Мало того, бросив взгляд в окно, я без труда установил, что то же самое касалось и калитки во дворе.
Несмотря на тревожность положения, паниковать я, к счастью, передумал. Это всегда успеется. Ведь могло же быть такому конфузу какое-либо разумное объяснение. Например, Маша – клаустрофоб и находиться в четырех стенах долго не может. Поэтому отперла замки, чтоб послушать убаюкивающее пиликанье местных сверчков.
Ну или, всерьез разозлившись на меня, она решила прогуляться к магазину сама. Кто ж знает, насколько велико было ее желание продолжения банкета. А может быть, попросту вызвала по телефону доставку. И сейчас расплачивается с курьером во дворе. А звук, который меня разбудил, – всего лишь сигнал клаксона приехавшего автомобильчика.
Однако попытка сочинить причину увиденного с треском провалилась. «Угу, все так и было! – издевательски хохотнул чертик из печенок. – Ночью, в незнакомом городе, даже за городом! Не зная точного адреса!»