Дистанция
Шрифт:
Слезы грозят пролиться, пока я слушаю.
— Что ж, удачи тебе с этим. Скоро ему наскучит твое дерьмо, как и всем остальным. Ты, Сиенна, мое самое большое сожаление, пустая трата места. Никто никогда не полюбит тебя так, как я.
— Заткнись. — наконец рявкаю я. — Ты моя мама, почему ты так поступаешь со мной? Почему ты не можешь просто порадоваться за меня? Всю свою жизнь я заботился о нас обоих.
Все, чего я хотела, — это чтобы ты любила меня, заботилась обо мне.
Ее злобный смех заполняет динамик.
— Я бросила все ради тебя, Сиенна, — выплевывает она
— Нет, ты этого не делала. Ты пропила всю свою жизнь. Я так больше не могу, мам, — всхлипываю я. Почему она не может любить меня? Неужели я действительно настолько непривлекательна?
— О, перестань себя жалеть. Ты жалкая. Послушай, мне нужны деньги. Твой новый мужчина стоит несколько фунтов. Пришли мне немного. Это самое малое, что ты можешь сделать, чтобы отблагодарить меня.
Кровать прогибается подо мной, когда Келлер наклоняется и убирает телефон от моего уха, слегка улыбаясь. В его глазах горит ярость.
— Я предлагаю тебе перестать звонить Сиенне. Ты не заслуживаешь даже иметь ее номер. Твоя дочь — самая невероятная женщина, которую я когда-либо встречал. Не благодаря тебе. Я сделаю своей миссией подарить ей самую невероятную жизнь, наполненную любовью и счастьем, в то время как ты можешь продолжать гнить. Ты не получишь от нас ни единого доллара. Если ты хотя бы подумаешь о том, чтобы связаться с ней снова, я заберу у тебя все, что у тебя осталось. Я сломаю тебя до такой степени, что возврата не будет. Не недооценивай то, на что я пойду ради нее. А теперь, если это все, я предлагаю тебе отвалить.
Я не могу скрыть потрясение на своем лице, когда он прерывает звонок и бросает телефон на край моей кровати. Он обхватывает меня своими мускулистыми руками и душит в своих объятиях, его сила создает во мне спокойствие. Этого почти достаточно, чтобы забыть отвратительные слова моей мамы. Почти.
— Блядь, детка, я думаю, что лучше бы у меня не было гребаных родителей, чем такая мама. Мне чертовски жаль. Ты заслуживаешь гораздо лучшего.
Осознание обрушивается на меня, как тонна кирпичей. Все, что мне нужно, — это он. За эти несколько коротких недель он заставил меня почувствовать себя более желанной, любимой и защищенной, чем кто-либо когда-либо. Он — семья, которую я выбираю. Я таю в его объятиях и даю волю слезам. Тепло разливается в моей груди, когда он обнимает меня, шепча нежные заверения на ухо.
Может быть, мне больше никто не нужен. Может быть, Келлер и Мэдди созданы для того, чтобы быть моей семьей.
Через несколько минут мои слезы утихают. Я приближаю свое лицо к лицу Келлера и нежно целую его в губы.
— Спасибо тебе, я столько лет притворялась храброй, думая, что проблема во мне, когда это она. Я никогда не хочу быть такой, как она. Я хочу быть счастливой, и ты делаешь меня такой счастливой, Келлер.
На его лице расплывается ухмылка.
— О, детка, ты приносишь свет в мою жизнь. До тебя была буквально только тьма. У меня никогда не было семьи, поэтому я не знаю, через что ты проходишь. Но никогда не забывай, что у тебя есть я, принцесса.
— Расскажи мне, каким было твое детство? — я спрашиваю, и он напрягается.
— Ты не обязан, если не хочешь, я просто хотела бы понять — быстро добавляю я. Он вздыхает и кладет
— Я не могу тебе лгать. Это было тяжело, особенно до того, как я встретил Луку. Я был растерян. Я был зол. Зол на своих биологических родителей, зол на весь мир и на себя за то, что не смог найти способ заставить семью любить меня настолько, чтобы удержать. Вот тут-то я и ввязался в уличные драки. Это было единственное, что заставляло меня чувствовать себя живым, и я был чертовски хорош в этом. К тому времени, когда мне исполнилось четырнадцать, я изо всех сил старался бороться. Я хотел, чтобы боль заставила меня что-то почувствовать.
Он делает глубокий вдох, как будто одно воспоминание о своем прошлом причиняет ему физическую боль.
— Именно тогда я встретил Луку, парня, так похожего на меня, что между нами мгновенно возникла связь. Мы заботились друг о друге и устроили ад на подпольной боксерской сцене. Мы никому не были нужны, поэтому мы проводили большую часть ночей в заброшенных квартирах после того, как сбежали из приемных семей, воруя все, что могли, чтобы выжить. И вот, наконец, миссис Руссо вошла в нашу жизнь и привела нас в форму. Я имею в виду, она опоздала, чтобы спасти меня от моих демонов, но она сохранила мне жизнь. Если бы не она и Лука, я бы никогда не стал профессионалом.
— О, Келлер, — вздыхаю я, поглаживая его лицо рукой. Я вижу, что он изо всех сил пытается сдержать слезы.
— Я бы хотела, чтобы жизнь была добрее к тебе. Ни один ребенок не заслуживает того, чтобы пройти через это. Ты изменил ситуацию. Я так горжусь тобой. Я имею в виду, посмотри на все, чего ты достиг, Чемпион. Это невероятно. Ты невероятный.
Он грустно улыбается мне, как будто не верит, что я действительно считаю его таким замечательным. Я беру его лицо в обе руки и целую в нос.
— Я имею в виду каждое слово, Келлер. Может быть тьма, но всегда есть свет. Однажды я докажу тебе это. Может быть, нам было суждено найти друг друга, исцелить наше прошлое и создать что-то великое.
— Я не сомневаюсь в этом, детка. Я и ты, мы неизбежны.
ГЛАВА 21
Келлер
Я вел жизнь, далекую от нормальной. Укладывая последнюю коробку с вещами Сиенны в свой внедорожник, я останавливаюсь, чтобы посмотреть, как она трусцой спускается по последнему лестничному пролету, ее растрепанный пучок колышется на макушке. Я должен признаться, что это самое нормальное чувство, которое я когда-либо испытывал в своей жизни.
От мысли о том, что я буду приходить к ней домой каждый день и прижимать ее ко сну, у меня возникает странное ощущение в груди; как будто она теплая и пушистая. Это совершенно чуждое чувство, но я не могу лгать, мне это чертовски нравится. Если это делает меня полным ничтожеством, то так тому и быть.
Ее улыбка заразительна. Она заставляет меня хотеть сделать все возможное, чтобы сохранить ее. Мне это нравится. Черт. Я люблю ее.
Любовь. Черт, я не знаю, что такое любовь. Готов поспорить на все деньги, которые у меня есть, что это она. Иначе почему при мысли о том, что она бросит меня, мне хочется вывернуться наизнанку?