Дитя Бунта
Шрифт:
Дамская комната совсем не велика: две кабинки и стандартный уголок с зеркалами и раковинами. Узкое окно с матовым стеклом, подоконник с цветущей орхидеей. Слыша за спиной возню у дверей и мужские голоса, я рванула на себя ручку окна… Цветок слетел на пол… Коленями — кое-как на подоконник… Как мало места… За спиной все затихло…
А потом произошло то, что случилось со мной в тисовой роще, когда дуло пистолета рядового Силана практически упиралось мне в лоб.
Для того, чтобы умереть без дрожи и сомнений, вот так, по собственной воле, нужна определенная сила. У меня ее больше
В попытке вернуть себе решимость я произнесла, как заклинание:
— Прыгай, трусиха! Ты сделала свое дело и уже никому тут не нужна!
Раздался невозмутимый мужской голос, заставивший меня вздрогнуть:
— Почему же? Мне нужна, представь себе.
Я живо обернулась. Подпирая мощным плечом развороченный дверной косяк, стоял Палач Оустилл. Его взгляд был очень похож на тот, с которым он заявился расписывать меня орнаментом своего Дома, — тогда, на гауптвахте. Этот взгляд контролировал каждое мое движение. Нас с эльфом разделяло примерно футов десять, и он точно знал, что не успеет броситься вперед с тем, чтобы схватить меня. В оконном профиле есть металлические детали. Сейчас полковник активирует мои браслеты, сработает наномеханика, и я уже не тронусь с места…
— Айли, — тихо, но отчетливо произнес эльф, — я их уже отключил. Они расслабятся через доли секунды. Сними сама и положи на подоконник. Если вдруг тебе хватит глупости сигануть из окна, я оставлю браслеты себе, как память.
…! Он шутит?! Тем не менее, я проверила и поняла, что дроу не солгал. Сняла браслеты и положила рядышком.
— Это не глупость. Это вполне осознанное решение. Зачем я тебе нужна? Я сказала все, что хотели Темные. Мне нечего тут делать!
Дроу пожал плечами, не трогаясь с места. Затем снял берет и пристроил его под накладной шеврон на рукаве.
— Представь себе, нужна. Почему нет? Палач и Чудовище как раз могут быть вместе, у нас такие подходящие прозвища. Не хочешь? Я обещал тебе свободу и готов ее дать.
— Но я не готова. На свободе я сойду с ума от воспоминаний. — Честно сказала я.
— Хм… Подумаем, что можно с этим сделать. Тебе нравится готика?
— Нет. — Я уставилась на Оустилла, не понимая, о чем он. — Терпеть не могу.
— Ну, так перестроишь мой особняк к е…ням. В какой-нибудь деревенский нео-прованс, чтоб я скривился от сладости в пастельных тонах и бывал там как можно реже. Будешь ругаться со строительной бригадой, да так, чтобы дурные воспоминания поутихли. Только розы в саду не трогай.
Думаю, в глубине души он почувствовал мою предательскую слабость, и знал, что никуда я не прыгну, но продолжал уговаривать. Так, на всякий случай…
— Я разрешу тебе завести кота. Соглашайся, пока я добрый.
— Его порвет Харт.
— Заведешь нового! — философски хмыкнул дроу. — Да хоть десять… Не, десять, — это перебор.
— Я… я буду стареть. Ты хоть понимаешь? — спросила я, обращаясь не столько к эльфу, сколько к себе самой.
Длинные пушистые
— Представь себе, Dearg, — сварливо буркнул Оустилл, — я достаточно зарабатываю, чтобы обеспечить моей женщине любую подтяжку физиономии и прочих мест, которые ее не устраивают. Хоть новые пришей.
Слабая женщина в моей душе брала верх над борцом за правду стремительно и недостойно.
— Оустилл! — воскликнула я. — До тебя не доходит, что я смертна? И Харт, и я, и многие другие — все мы исчезнем из твоей жизни, как капли воды с листвы после дождя!
Полковник перестал подпирать дверной косяк и сделал маленький шаг вперед.
— А это уже мои проблемы, девочка. — Тихо ответил он, глядя мне прямо в глаза. — От осознания вашей смертности Харт не перестанет быть мне верным другом, а ты… я не стану любить тебя меньше, чем сейчас.
— Что?..
Мне показалось, я ослышалась?
— Опять проблемы со слухом? Хватит валять дурака, Dearg. Слезай с подоконника. Ночью мы можем отплыть в Ирландию, а надо еще забрать Харта и купить Маб-Эйланду новые кофейные чашки, я совсем забыл про них. И еще какую-то фиговину, кусок стекла которой в твоем жакете я позорно прощелкал. Иди сюда!
И я неловко спрыгнула в протянутые мужские руки, только сейчас заметив, что на лбу эльфа блестят крохотные бисеринки пота.
— То-то же! — с облегчением проворчал полковник, тут же добавив вполголоса: — Не мог же я, в самом деле, упустить самый красивый зад в Шотландии!
— Оустилл! Тебе говорили, что шутник из тебя такой же, как из меня стрелок?!
— Ну, кто на что учился…
—… а ты? — машинально спросила я.
Ответ ошеломил настолько, что я закашлялась от смеха:
— Искусствовед, Dearg. Так что ты не можешь сигануть из окна, не раскрыв мне великий смысл картин под названиями «Атавистические останки дождя», «Антропоморфный шкафчик» и «Тлеющий осел». Прим. авт.: Оустилл говорит о бессмертных полотнах Сальвадора Дали, которые автору тоже кажутся весьма странными. Говорят, это охренительно круто, но я не втыкаю. Ты человек, вот и должна разбираться в человеческом искусстве!
— Э-э-э… Это без меня. В охренительном не разбираюсь. — Призналась я.
— Ну ладно… — разочаровано протянул Оустилл, и тут же нехорошо прищурился: — Погоди-ка…
Продолжая держать меня одной рукой, другой он сгреб с подоконника браслеты и, кажется, спрятал в карман брюк:
— Пока что я твой хозяин… Сегодня они вряд ли пригодятся, слишком мало времени до отъезда. Но дома я тебя точно выпорю. Даже нервы Палача чего-то да стоят…
ЭПИЛОГ
Рассказывает лорд Киган Оустилл
Год две тысячи триста восемьдесят третий…
Штурм тайного подземного святилища Ллос под Темпл-Баром в Дублине завершился с полным успехом. Ребята как раз заканчивают зачистку, парамедики начинают эвакуацию пострадавших Светлых эльфиек и обычных девушек, имевших неосторожность связать свою судьбу с мужчинами-дроу. Прим. авт.: события, о которых идет речь в романе «Алмаз Светлых».