Дитя заката
Шрифт:
– Это больше не «наш» ребенок, Михаэль, он мой и Джимми. Мы ее родители. Джимми удочерил ее официально.
– Я понимаю, просто хочу видеть ее. Просто взглянуть, и все.
– Почему ты вдруг вспомнил о ней? Где ты был все эти годы?
– Ты поймешь все, когда мы увидимся. Я сейчас нахожусь в отеле «Дюнэс».
Тут у меня началось раздвоение сознания: одна часть моего «я» говорила: «Нужно сказать ему все, что ты о нем думаешь, а также предупредить, чтобы он оставил все попытки увидеться с моей дочерью, дабы она избежала дурного влияния, и чтобы сразу же, как только положит трубку, забыл этот номер телефона на всю оставшуюся жизнь». Другая
«Если обо всем узнает Джимми, он разозлится, даже больше чем разозлится, он обидится», – говорила другая.
Я не могла решиться.
– Тебе вовсе не обязательно говорить ей, кто я, – умолял Михаэль, – никто не узнает. Меня никто здесь не знает, я проездом, давать представления не собираюсь. Как ее зовут?
Боже мой, этот настоящий отец до сегодняшнего дня не знал, как зовут его дочь!
– Кристи.
– Красивое имя. Я не помню, мы, кажется, вместе его выбирали.
– Нет, Михаэль, мы выбирали его без тебя.
– Как бы то ни было, то, что, находясь в этом городе, я не повидаю вас, грехом ляжет на мою душу.
– По-моему, не стоит говорить о грехах, особенно в данный момент.
– Да, я сказал это очень неосторожно, прости. Имел в виду, что это будет еще одним. Прошу тебя, дай мне ее увидеть хоть на несколько минут.
– Завтра, после полудня, после того как Кристи вернется из школы.
– Спасибо, я буду ждать весь день. До свидания.
Он положил трубку.
– Подожди, Михаэль!
В трубке послышались гудки.
Я думала о том, как сказать обо всем мужу, ведь он никогда не поймет этого. Скорей всего, после такой новости Джимми отправится в отель «Дюнэс» и спустит бедного Михаэля с лестницы или выкинет его из окна. Да, все-таки лучше поступить именно так, как предложил Михаэль; надеюсь, никто ничего не узнает. А Кристи я скажу, что случайно встретила старого друга. Пусть все будет как будто случайно.
Внезапно я почувствовала, что вся дрожу непонятно отчего: от страха или от возбуждения. Я вспомнила, как красив был Михаэль. Уже очень давно я похоронила его глубоко в своем сердце, а теперь он снова ворвался в мою жизнь, снова в моей душе зазвучала музыка; она – самая неверная моя подруга, сделавшая его еще более привлекательным в моих глазах. Какой волшебной и таинственной была для меня эта любовь в то время. Я не могла прийти в себя, эхом в моей голове звенел великолепный тенор Михаэля. Тогда я, как и прежде, решила прибегнуть к давно испытанному и надежному лекарству от всех волнений, страхов и тому подобного: погрузилась в работу, но воспоминания все-таки возвращались и тревожили меня. Я снова видела Нью-Йорк и Михаэля, идущего по коридору школы имени Сары Бернар.
За обедом Джимми заметил, что со мной что-то происходит.
– Что-то случилось? Ты выглядишь такой озабоченной, тебя что-то беспокоит?
Он посмотрел на Ферн.
– Нет, нет, – успокоила я его, – просто обдумываю одно предложение мистера Дорфмана насчет отеля.
– А я надеялся, что мы больше не будем обсуждать дома дела отеля, по крайней мере за столом.
Я извинилась и приняла участие в общей беседе.
Когда я укладывала Кристи спать, сказала ей на ушко, что завтра после школы собираюсь взять ее с собой в город, что мы едем за покупками.
– А тетя Ферн тоже поедет с нами?
– Нет, ей нужно выполнить уроки, и я прошу тебя никому ничего об этом не говорить.
– Как жаль, что она не может поехать, – вздохнула Кристи.
Не хотелось ввязывать Кристи в эту интригу, но я надеялась, что все обойдется.
– Это секрет?
– Да, – сказала я, – это секрет. Спокойной ночи, дорогая.
Целуя ее перед сном, я подумала, что завтра она увидит своего отца и даже не будет знать, кто он на самом деле.
Я была не в себе, вся в ожидании предстоящей встречи. Как я поведу себя, когда снова увижу его? Буду ли с ним резка и непримирима, или меня охватит ностальгическое настроение?
В ожидании Кристи я была как на иголках. Джулиуса заранее предупредила о том, что по возвращении из школы мы с Кристи отправляемся в Вирджиния-Бич. В положенное время он появился перед отелем с Кристи. Джимми я сказала, что мы отправляемся в Вирджинию за покупками, так как Кристи понадобились некоторые вещи. Он не стал задавать вопросы. Я даже спросила, не купить ли ему что-нибудь, но он ответил, что поехал бы с нами, да, к сожалению, слишком занят.
– Ну, ничего, мы съездим вместе в следующий раз, – предложила я, боясь, что он найдет какой-нибудь способ сопровождать нас.
Теперь, в лимузине, я чувствовала только ужас.
– Мама, тетя Ферн интересовалась, почему я осталась в лимузине, – сказала Кристи.
– Что же ты ей ответила?
– Что еду в отель.
– И как она это восприняла?
– Она улыбнулась мне.
– Правильно, милочка.
– Куда мы все-таки едем?
– В Вирджиния-Бич, прогуляемся по магазинам и заедем в отель, где остановился мой старый друг.
Я постаралась произнести это как можно беззаботнее.
– А почему твой старый друг не остановился в нашем отеле?
– У него дела в Вирджиния-Бич, – ответила я.
Она восприняла мой ответ довольно скептически. Джулиус подвез нас прямо к отелю, мне хотелось как можно скорее разделаться с этой неприятной историей.
Надвигалась зима, облака становились все более темными и закрывали почти все небо; деревья выглядели голыми и мрачными. Это время года особенно удручало меня. Ничего, скоро все покроется снегом и льдом, словно легким серебристым пухом, и в воздухе запахнет Рождеством.
– Приехали, – объявил Джулиус.
Подбежал служащий и открыл дверцы авто; выйдя из лимузина, мы последовали за ним; я остановилась перевести дыхание.
– Мы будем здесь не больше пятнадцати минут, – предупредила я Джулиуса.
– Да, мэм, – ответил он.
Сердце выпрыгивало из груди, я постоянно оглядывалась, не смотрит ли кто за нами. Но все было в порядке, никто не следил. Швейцар распахнул двери, и мы вошли в вестибюль.
Мы так давно не виделись, что я не узнала его. Михаэль сидел в холле на диванчике и читал газету; когда он взглянул на нас и улыбнулся, я чуть не грохнулась в обморок, но вскоре любопытство взяло верх над ужасом. Внимательно разглядев его, я заметила, что он сильно постарел, поседели его темные шелковистые волосы, он ссутулился, похудел и стал больше похож на папу Лонгчэмпа, чем на прежнего Михаэля, хотя одежда на нем была такая же, как и прежде, – голубой спортивный жакет, галстук и даже обувь. Все это выглядело теперь скорей неопрятным, чем элегантным. Да, это все, что осталось от прежнего Донжуана, сердцееда, так легко покорившего меня. Этот мужчина не смог бы соблазнить ни одну из моих служанок.