Диверсант. Дилогия
Шрифт:
– Что делать будем, батька?
– Кто из вас хорошо запомнил дорогу на базу?
– Я, Савелий.
– Иди на базу, приведи помощь. Четыре человека нужны. Убитых на базу заберём, там схороним. И пару‑тройку автоматов немецких унеси, всё равно налегке пойдёшь.
Саша с партизанами прошёлся по убитым немцам, собрали оружие и подсумки с патронами. Савелий забрал три автомата, да ещё свой на груди висел.
– Ну, ждём тебя, парень.
Савелий ушёл, хлюпая носом.– Вы чего
– Мы думали, вас немцы убьют. А куда отряд без командира? Вот и побежали выручать.
– Лучше бы вы огнём немцев на себя отвлекли. Я бы выкарабкался, а эти двое живы бы остались. Да что уж теперь? После драки кулаками не машут.
Саша прошёлся по немцам ещё раз, не погнушался забрать нужные в отряде вещи – зажигалки, часы. Нашёл за голенищами сапог две гранаты. Вроде мелочь – зажигалки, а без них костёр не разведёшь. Магазинов нет, и спички купить негде. И часы – дешёвенькая штамповка – тоже нужны. В отряде часы были только у него да у комиссара. У того наручные, советские, огромные – что твой будильник. А как без часов командирам групп, тому же Шередину или Рогозину? Ни время атаки согласовать, ни смену караула. Вроде как мародёрством поступки его попахивают, но для действия и выживания отряда предметы необходимые.
Срезав две жердины, Саша подложил их под убитого партизана.– Давай‑ка отнесём его подальше, чего ему рядом с немцами лежать?
Они отнесли партизана метров на сто, в распадок. Место было удобное, от ветра в затишке. Второго туда же перенесли. Вернувшись, собрали всё оружие, получилась целая горка.
– Всем бы в отряде автоматы да гранаты! – мечтательно сказал Стась.
– Автоматы в отряде уже есть, вон – десять человек сразу вооружим. С гранатами и в самом деле плохо пока, но добудем. Железо – дело наживное, людей жалко. Им бы ещё жить да жить. Вот ты кем хотел стать?
– До войны?
– До войны.
– В техникум поступить хотел, на радиомеханика. Сейчас радио даже в деревнях появилось, только с началом войны радиоприёмники приказали сдать.
– Слышал.
– Да только думаю – зря.
– Почему?
– Их все свезли в Полоцк, а при бомбёжке склад сгорел. А был бы приёмник – можно было бы сводки Совинформбюро послушать.
– Так электричества же нет.
– Верно, так приёмник можно было переделать для приёма на батареях.
– Эка куда замахнулся! Думаешь, батареи легко найти?
– При желании можно. Вот вчера сколько грузовиков сожгли? Шесть! Если с каждого аккумуляторы снять, да в дело пустить, почти полгода сводки слушать можно – если экономно, конечно.
– Да? А потом ведь можно и с других грузовиков забрать. Ты мне идею подсказал. А в армии как? Кто инициативу проявил, тот и исполняет. Батареи или аккумуляторы найдём, это я на себя беру. А ты займись приёмником.
– Где же я его возьму? Если только простенький детекторный собрать?
– А детали? И сумеешь ли?
– Сумею, делал уже. Вот с деталями… это сложно, но постараюсь. Кое‑что дома лежит.
– Тогда сделаем так. Когда вернёмся в отряд и похороним по‑человечески парней, я тебя отпускаю домой – забери все радиодетали. Не ровён час, немцы найдут – разбираться не будут, всю семью расстреляют. А вдруг ты радист советский и шпионишь за ними? И назад осторожно возвращайся: если немцы по дороге с радиодеталями встретят – умрёшь в гестапо.
Они переночевали под деревьями, где было не так холодно, а утром пришла из отряда группа. Молодых партизан возглавлял старшина Шередин.
Бойцы срубили жерди, уложили на них тела погибших. Молодые партизаны вначале боялись прикоснуться к трупам.
– Привыкайте, парни. Война без мёртвых не бывает. Бояться живых надо.
Четверо партизан несли самодельные носилки, остальные тащили трофейное оружие. Чувствовалось, что гибель товарищей оказала на молодых сильное угнетающее действие.
К вечеру тела были доставлены в отряд. Здесь уже, поодаль от базы, успели вырыть две могилы.
Погибших схоронили сразу же. Отпеть бы их по христианскому обычаю, но погибшие были комсомольцами, атеистами.
Комиссар провёл траурный митинг, но настроение у партизан было подавленным. Так близко со смертью своих товарищей они столкнулись впервые. Не радовали даже трофейные автоматы – они достались слишком дорогой ценой. Но как знать, не пойди Саша с парнями к месту диверсии на шоссе, немцы обнаружили бы базу, и жертв было бы больше.
Весь следующий день Саша разговаривал с парнями о каналах. Оказалось, что их в Белоруссии два, и оба построены в незапамятные времена – ещё в XVIII–XIX веках. Например, Днепровско‑Бугский – ещё в 1783 году. Он соединял реку Пину, приток Припяти, и реку Мухавец, приток Западного Буга. Это был единственный внутренний канал, соединяющий Балтику и Чёрное море.
На канале было восемь шлюзов, но расположен он был далековато от Полоцка. Вопрос для Саши существенный, поскольку к месту диверсии партизанам придётся нести на себе тяжеленные мины.
Второй канал – Березинский – был внутренним, соединяя реки Березину и Уллу, протяжённостью сто девятнадцать километров, с четырнадцатью шлюзами и шестью плотинами. И что особенно заинтересовало Сашу, он был недалеко, всего в полусотне километров, самая близкая точка по прямой – город Лепель.
Саша попросил рассказать поподробнее. Однако только один человек смог рассказать, да и то немного, остальные о канале только слышали, но сами там не были.
Саша решил сначала идти в разведку сам, взяв в проводники молодого партизана, который уже был на канале. Звали его Янек, по звучанию имя – польское, но в Белоруссии дети из одной деревни могли носить и русские, и белорусские, и польские имена.
Набрав в сидор консервов и сухарей, они ушли из отряда. Янек до войны проживал недалеко от Лепеля, в деревне Брили, и местность знал хорошо, вёл быстро, по хоженым тропам, вкруговую от немцев. Но даже при быстром передвижении выйти к каналу удалось только к вечеру второго дня. Саша сначала принял канал за небольшую, метров двадцать шириной, реку.