Диверсант. Дилогия
Шрифт:
– Возьми в чулане.
Саша нашёл оцинкованную посудину – вроде круглой канистры, открыл крышку, понюхал. Точно, керосин. Плеснул немного в пустую консервную банку и поспешил в сарай.
Полчаса он пытался понять, как разобрать пулемёт – его интересовало состояние ствола. Если цел, не поражён ржавчиной – можно заняться смазкой и оттиранием ржавых пятен.
Саша заглянул в ствол. Видимо, при авиационной жизни за пулемётом ухаживали, но нахождение его в сыром лесу больше полугода сказалось.
Саша нашёл кусок проволоки, обрывок тряпки и вычистил ствол. Осмотром остался доволен. Теперь можно было приняться и за другие детали.
С пулемётом Саша провозился до вечера: вычистил, смазал, собрал и пощёлкал затвором. Вроде должен работать. Патроны к нему наши, винтовочные, калибра 7,62 мм. Вот только будут ли они стрелять?
Саша решил залезть в подвал и выстрелить там хотя бы один раз. В лесу нельзя, эхо выстрела далеко слышно – километра три окрест. А привлекать внимание к хутору не хотелось.
Он открыл коробку
Подхватив пулемёт под мышку, Саша неуклюже спустился по лестнице в подвал.
По устройству пулемёт походил на дегтярёвский, но механизм подачи патронов из ленты был другим. Да и рукоять взведения затвора располагалась непривычно для советского оружия – слева.
Саша взвёл затвор, вложил патрон в патронник. Пулемёт стрелял с заднего шептала, как и многие советские автоматические образцы – тот же пехотный пулемёт ДП, автомат ППШ.
Он направил ствол в бревно сруба погреба и нажал на спуск. Выстрел в тесном пространстве погреба просто оглушил его. Хорошо – догадался открыть рот перед выстрелом, как делают все артиллеристы, иначе барабанные перепонки просто полопались бы. А пулемётик‑то работает! Саша выбрался из подвала и поискал глазами, куда бы спрятать пулемёт. Больно он здоров и тяжёл – килограммов десять, а то и поболе будет. Но потом махнул рукой: пусть здесь полежит. Завтра он всё равно с ним уйдёт. Отмыв руки щёлоком от керосина и смазки в бочке, Саша вернулся в избу.– Фу, как пахнет от тебя! – поморщилась Олеся.
– Керосином.
– Ты, никак, деревню сжечь решил?
– Да взял всего чуть‑чуть, граммов двести. Разве ими сожжёшь чего‑нибудь?
– Целых двести граммов! Да за них такой шматок сала отдать надо!
– Я больше не буду, – совершенно искренне пообещал Саша.
Они поели. Поскольку уже стемнело, улеглись спать – чего попусту лучину или керосин жечь? В деревнях и сёлах и до войны ложились спать рано, а вставали с первыми лучами солнца. А в войну и подавно, поскольку электричества не было.
После завтрака Саша взвалил на плечо пулемёт, взял коробку с патронами. Карабин оставил: чего без толку железяку носить, если патроны негодные, и направился на прежнее, облюбованное ещё вчера место.
Деревья уже распустили почки, и выглянули первые зелёные листики. Воздух в лесу был свежий, чистый, не то что в городе. Всё‑таки деревенская жизнь имеет свои плюсы.
Саша расположился у дерева, метрах в ста от дороги и положил пулемёт на землю. Ближе не подойдёшь – немцы вырубили лес по обе стороны от дороги. Некоторое время он пытался подумать – как приспособиться к стрельбе? Станка, сошек и приклада у пулемёта не было. Если пулемёт будет лежать на земле, толком не прицелишься, да и гильзы у него вниз вылетают, для них пространство нужно. Вот незадача!
Оставив пулемёт, он вернулся в лес и, промучившись битый час, ножом отрезал от упавшего дерева обрубок, вроде чурбачка. Чертыхаясь – дерево было намокшим и тяжёлым – понёс его к пулемёту. Уложив на землю чурбак, сверху пристроил пулемёт. Должно получиться.
Открыл крышку лентоприёмника, заправил ленту и взвёл затвор. Теперь пулемёт был готов к стрельбе, осталось только дождаться подходящей цели.
Днём движение поездов по ветке было оживлённым, и долго ждать не пришлось. Снова послышался перестук колёс и пыхтение паровоза. Вот показался и он сам, выбрасывая из трубы клубы дыма и пара.
Впереди паровоза катилась платформа, на которой за мешками с песком стоял пулемёт. Расчёт – двое немцев – стояли в полный рост и курили, о чём‑то весело разговаривая между собой.
За паровозом тянулся состав – вагонов тридцать. Вагоны были грузовые, двери закрыты. Стало быть, не солдат везут, и не раненых. Вполне может быть, что трофеи в свою любимую Германию. Взорвать бы их к чёртовой матери, да нечем. Пулемётом он только паровоз из строя выведет да пробку на дороге на некоторое время создаст.
Саша выждал, когда паровоз приблизится, и лёг за пулемёт. До чего прицел неудобный! У пехотного пулемёта проще и понятнее, а здесь – несколько колец. Он решил наводить мушку в центр самого маленького кольца. Но для начала надо было расстрелять пулемётный расчёт на платформе, иначе они откроют ответный огонь.
Саша прицелился, вздохнул, задержал дыхание и нажал на гашетку. Такого он не ожидал! Темп стрельбы был просто бешеный. Пулемёт трясся и подпрыгивал на деревянном чурбачке, и удержать его за рукоятки было просто нереально. Выстрелы буквально сливались в сплошной треск, как будто рвали кусок ткани – р… р… р… р! Звук оглушал.
Фигуры немцев на платформе исчезли. Саша поймал в прицел чёрный, лоснящийся краской паровозный котёл и нажал на гашетку. Сноп пуль прошил водогрейный котёл, и паровоз сразу окутался паром из множества пробоин. А вот при стрельбе поправлять наводку удобно. Стрелку видно, куда летят пули, потому как донца их светятся красным цветом. Саша нажал на гашетку ещё раз, поведя стволом вдоль паровоза – от дымогарной трубы до будки машиниста. В бешеном темпе пулемёт изрыгнул очередь и смолк. В запале Саша передёрнул затвор и нажал на спуск, но пулемёт только щёлкнул затвором. Лента с патронами кончилась. Ё‑моё! Да он и стрелял‑то всего несколько секунд, а двести патронов уже улетучились. Прожорливая машинка! Паровоз замедлил ход и метров через двести остановился. Пар из котла вышел через многочисленные пробоины, и тяга исчезла. Саша вскочил и бросился бежать вдоль железнодорожного пути к паровозу. Собственно, паровоз его не интересовал – он бежал к платформе. Там пулемёт, там патроны! Авиационный пулемёт ему был уже не нужен, без патронов он – простая железяка, да и в пехотном бою неудобен. Лыжные пробежки зимой сказывались – он добежал быстро, практически не задыхаясь. Взяв в зубы нож, Саша взобрался по поручням в паровозную будку. Одного взгляда ему хватило, чтобы понять – паровозная бригада мертва. Он открыл дверь слева от котла и побежал по настилу вперёд, к носу паровоза. На секунду задержался, выглянул из‑за котла на платформу. Немцы лежали неподвижно. Саша перепрыгнул с паровоза на платформу, удачно приземлившись на мешки с песком, и побежал по платформе вперёд – туда, где стоял пулемёт МГ‑34. На ходу бросил взгляд на немцев, и его едва не стошнило. У обоих практически не было голов – какие‑то обломки костей вперемешку с мозгами и кожей. Хоть и противно было, но он остановился: на поясах у немцев были кобуры с пистолетами. Как правило, пулемётные расчёты вооружались ещё и личным оружием – пистолетами. В Красной Армии номер первый расчета имел револьвер «Наган», а второй номер – винтовку. Саша снял с одного немца ремень с кобурой и нацепил его на себя. У второго вытащил из кобуры пистолет и запасную обойму и сунул в карман. Подхватив пулемёт, он взялся за коробку с пулемётной лентой. Ёлки‑палки! Коробок было две. Но одна его рука пулемётом занята, а второй две коробки не возьмёшь. Саша подобрал ремень немца, у которого вытаскивал пистолет из кобуры, просунул один конец в ручки обеих патронных коробок и перекинул всё это через плечо. Тяжело и неудобно, но нести можно. Он осторожно спустился с платформы. Справа, за перегибом пути, вдалеке показались клубы дыма – шёл встречный поезд. Саша побежал в лес. Поезд наверняка остановится, и в нём могут оказаться солдаты, едущие на передовую. Из охотника он превратится в преследуемую дичь. А по его понятиям риск не должен быть выше разумного. Его задача – нанести урон фашистам, а не погибнуть самому геройской смертью. Да, иногда гибель одного бойца может быть оправдана спасением жизней его товарищей или высшими интересами государства, и Саша это вполне допускал. Но не в нынешней ситуации. Он немного попетлял по лесу, пару раз заходил в воду и шёл по холодным ещё ручьям – на случай, если немцы организуют его поиск с собаками. До хутора добрался к вечеру – усталый, но довольный. Пулемёт с патронами – трофей – спрятал в сарае. Наконец‑то он после долгого вынужденного безделья вышел на тропу войны! Саша не знал, что встречный поезд и в самом деле остановился. И в поезде этом следовал из Германии 201‑й шуцманшафт батальон. Иначе говоря – полицейский карательный, один из семи украинских батальонов, носивших номера с 201‑го по 208‑й. Основу его составляли сторонники ОУН. Действовал он на территории Белоруссии с весны по декабрь 1942 года, находясь в подчинении Эриха фон ден Баха, начальника полиции сектора «Центральная Россия». Батальон в составе 650 человек прибыл специально для борьбы с партизанами. Командиром батальона формально был гауптман Е. Побигущий, а фактически им руководил немец, гауптман СД В. Моха. Его заместителем, правой рукой был Роман Шухвич, позже ставший одним из руководителей националистического подполья на Украине – наравне со Степаном Бандерой. Батальон состоял из четырёх рот, называемых сотнями. Командовали ими Роман Шухвич, сотник Бригидер, поручник Сидор и поручник Павлик. Первая сотня прибыла в Пинскую область, вторая – под Лепель. Пинская область удостоилась такой «чести» во многом благодаря действиям партизанского отряда Василия Захаровича Коржа. Созданный им осенью 1941 года отряд насчитывал до шестидесяти бойцов и зимой 1941/42 года совершил дерзкий санный рейд по гарнизонам врага. Значительно более крупный отряд, организованный пограничником М. С. Прудниковым, действовал на западных землях Белоруссии. Летом 1944 года, к моменту освобождения Белоруссии Красной Армией, отряд вырос до бригады и насчитывал три тысячи бойцов. Но Саша всех этих подробностей, естественно, не знал. По натуре он был диверсант‑одиночка. Конечно, он создал небольшой партизанский отряд, но из‑за предательства не мог избежать провала. В результате партизаны его отвергли, и в дальнейшем он решил действовать сам.