Диверсия высочайшего уровня
Шрифт:
– Прошу прощения, Никиты Ивановича нет на месте, – ответила вышколенная дамочка.
– Так найди его, сука! – не стесняясь, заорал Герчук. – Пусть мне перезвонит. Не найдешь – подбирай себе другую работу! На Риппербане в Гамбурге новый публичный дом открылся. Там как раз есть вакансии!
Еще с советских времен Герчук сохранил типичное комсомольское хамство.
– За мной! – бросил он.
Охранники образовали круг вокруг него, отталкивали возможных просителей и прочую шушеру. На улице Герчук уселся в бронированный «шестисотый» «мерин», охрана – во внедорожник.
Некоторые считали, что лучше всего ездить на бронированном джипе. Но начальник охраны Герчука имел богатый опыт, в молодости даже в Чечне воевал на стороне боевиков Дудаева. Он знал, что лучше низкий, обтекаемый «Мерседес». В него и из гранатомета попасть сложнее, и при подрыве фугаса взрывная волна меньше ударит. В Киеве ранней весной две тысячи шестнадцатого года это были совсем не лишние предосторожности.
Тронулись. Зазвонил телефон. Герчук посмотрел на номер и поморщился. Гульков!.. Антон Иванович сохранил типично советскую брезгливость к любителям смазливых мальчиков. В баньках он еще во времена комсомольской юности парился и много чем там занимался, но это!..
Хотя делать нечего.
– Але.
– Это я. Ты где сейчас, Антон?
– Где-где?! – заорал Герчук, привычно накручивая ситуацию. – В Караганде, на самом дне! Что, блин, за дела? Мне лично первый звонит, мол, езжай и разбирайся. А на фига?! Вот скажи, на кой хрен у нас милиция существует, а? Почему я, депутат Верховной рады, должен ехать и в этом дерьме копаться?
Конечно, сам президент Герчуку не звонил. С ним беседовал один из помощников Петренко. Но, как говорят в Одессе, хороший понт круче сицилийской мафии.
– Антон, ты поосторожнее, – сказал Гульков, и голос его был явно озабоченным. – Я трех человек посылал на разведку. Их там отлупили и в заложники взяли. Только что по ящику прошло.
– Блин, да они у тебя все просто герои! Как бизнеров доить, так первые, а как вопросы решать, так в сторону. В заложники их взяли, долбодятлов! – Лексикон у депутата Герчука был по-комсомольски богатый. – Ладно, – проговорил он, для вида успокаиваясь. – Давай решать, что делать будем.
– Я прислал «Сокол». Они сейчас на перекрестке Перемоги и Чорновола стоят, дальше не суются.
– Пусть так, – сказал Антон Иванович. – Ты пока штаны смени, Никита. Примерно через час звякни.
«Сокол», спецназ МВД Украины, действительно стоял там, где и было сказано. Три бронированные «Тойоты» и огромный неуклюжий «КрАЗ» «Шрек», похожий в дорожном движении на слона в стае мосек.
Около них топтались сотрудники спецподразделения. Кто-то из них нервно переговаривался по телефону. По-видимому, им, как и всегда, не дали никаких четких приказов, и они не знали, что делать далее. Проявлять инициативу никто не спешил. Потому что никому не хотелось повторить судьбу «Беркута», который защищал правительство Украины, между прочим, избранное совершенно законно, а потом оказался по уши в дерьме.
Впрочем, парням из «Беркута», может, и лучше, не всем, правда. Некоторые устроились в Беларуси. В Москве вообще есть целая рота бывших беркутовцев в составе ОМОНа. Говорят, они даже старые шевроны носят. Верные люди нужны любой власти. Эти ребята служат России в Крыму. Там такого бардака нету. Многие в Донецке и Луганске. Воюют в ополчении, на стороне своего народа, а не против него.
А эти тут. В Киеве, в марте две тысячи шестнадцатого.
«Мерседес» съехал с трассы и остановился около грязной каши, перебудораженной колесами «КрАЗа».
– Договорись!.. – бросил депутат, глядя на часы.
Начальник охраны выскользнул из машины, через некоторое время вернулся и доложил:
– Сопроводят, Антон Иванович.
– Поехали.
Проблемы начались на баррикадах.
Повитрофлотский проспект был перекрыт полностью, и проехать не получалось. В «Мерседес» полетели снежки, ледышки, а потом и камни. Охрана насторожилась, взялась за оружие. Даже водитель положил на колени «микро-узи».
– Не надо, – вальяжно сказал Антон Иванович. – Я договорюсь. – Он полез из машины.
Со всех сторон, прямо как акулы, почувствовавшие кровь, к «Мерседесу» бросились журналисты и телеоператоры.
Антон Иванович Герчук считал себя настоящим мастером по «работе с общественностью». В чем-то он был прав. За ним все-таки стояла комсомольская школа, а имелась она не у всех.
Конечно, ему было далеко до некоторых корифеев этого жанра. Например, долго светилась на первых ролях в украинской политике некая дамочка. Ее как-то раз в президентском кабинете в лицо назвали воровкой и шахрайкой, то бишь мошенницей. Она закатывала на публике такие представления, по сравнению с которыми знаменитый канадский «Цирк Солнца» просто отдыхает. Но и Антон Иванович Герчук что-то мог.
Он громким голосом потребовал старшего, и его вместе с охраной пропустили на баррикады. Но едва депутат прошел несколько метров в бушующем людском море, как грязный снежок с размаху влепился ему в лицо. Антон Иванович застыл на месте, не понимая, что происходит, и хватая ртом воздух. Потом он провел рукой по лицу и испачкал сорочку, а народ вокруг заливисто заржал.
На таких вот массовых мероприятиях действует одно важное правило. Перед началом разговора с представителем власти обязательно надо прилюдно унизить его. Этот господин должен понять, что прикосновенен. Он такой же человек, как и все прочие, ничем не выше любого из тех, кто собрался здесь. Для этого подойдет все, что тебе угодно. Бить вовсе не обязательно. Снежок в лицо, зеленка, струя из огнетушителя.
Тем самым ты не только унизишь и психологически сломишь собеседника, подорвешь его уверенность в себе, но и снимешь у людей, окружающих тебя, комплекс уважения к власти. Ты покажешь им на примере, что власть прикосновенна. Она не может адекватно ответить на твои действия. Значит, можно предпринимать и другие, особенно насильственные.
Личности, которые устраивали такие вот акции, читали книги, где написано, как надо это делать.
Когда Антон Иванович пришел в себя, напротив него уже стоял человек в красной куртке-дутике. Он что-то уверенно выкрикивал, размахивая рукой.