Диверсия высочайшего уровня
Шрифт:
Депутат промолчал и услышал:
– Может, не на того вышел?
– На того, я пробил. Он самый и есть.
Гольдберг не спросил, на кого именно. В такой ситуации он предпочел этого не знать. Это как раз тот самый случай, когда меньше знаешь – дольше живешь.
– Что в Киеве?
– Бузят…
– Я про посольство. – В голосе Гольдберга электрическим разрядом, мгновенно проскочила ненависть. – Какой поц все это затеял?
– Я только слышал. У них какого-то важного человека грохнули, вот они и поднялись. Потом – подтянулись уже серьезные люди… на драку. В том числе и наши.
– Идиоты!
Депутат не знал, что часть счетов самого Рабиновича уже заблокирована по требованию Минюста США. Объяснять американцы ничего не желали. По подозрению в отмывании денег, да и все тут. Неважно, в какой стране находится банк. Если он активно работает на рынке США, там есть его дочки, то лучше исполнять требования американских органов, если не хочешь влететь на миллионные, а то и миллиардные штрафы.
Вот почему умные люди держали деньги не в американских, а в российских банках. Сейчас, в период кризиса и обострения отношений, Москва запросто могла себе позволить отфутболить любой запрос, поступивший из-за океана. На такое не мог осмелиться даже Китай. Но украинские олигархи не имели возможности работать в России, боялись, в результате попали на большие деньги.
– Значит, возвращаешься в Киев. С тобой полетят Скворец и его люди. Для прикрытия. Первое: находишь всех наших и говоришь им «ша». Никаких дел с этими поцами. Ни поддержки, ни денег, ни жрачки. Это все не наше. Дальше. Найдешь тех, кто их финансирует, и объяснишь им, что они идут против нас. Если будут проблемы – к Скворцу.
Этот самый Скворец был из числа силовиков Рабиновича. Когда-то он служил во французском Иностранном легионе и сейчас среди прочего занимался координацией отношений между днепропетровской группой и многочисленными отрядами наемников.
– Третье. Организуешь, чтобы русских тихо вывели из посольства, посадили в машины и отправили в аэропорт. Культурно.
Депутат не верил своим ушам, но кивнул.
Гольдберг закурил дешевую вонючую сигарету и приказал:
– Иди!
Закончив с Сосной, Гольдберг спустился на этаж, привычно поднял руки для обыска. В одном из административных помещений, расположенных там, находилась резидентура МОССАДа, в другом – штаб и жилое помещение для Рабиновича, который в последнее время испытывал неконтролируемые приступы паники. Охраняли все это спецназовцы Армии обороны Израиля, которым в/на Украине делать было совершенно нечего. Но они тут были.
Рабинович, как и ожидал Гольдберг, не спал. Он был в своем обычном дешевом костюме и много курил. В комнате топор можно было вешать.
Рабинович вообще являлся очень необычным, выбивающимся из рамок человеком. Например, мобильный телефон у него был самый дешевый, да и тот он в последнее время с собой не носил, опасался, что русские засекут сигнал, запустят ракету и уберут его, как в свое время Джохара Дудаева. У него не было ни одного костюма дороже тысячи евро, хотя его состояние измерялось миллиардами. Он довольно скромно питался и вообще мало в чем нуждался кроме денег и власти. То и другое нужно было ему вовсе не для того, чтобы красиво жить, а чтобы удовлетворить неуемную гордыню и загасить страх. Да-да, тот самый характерный страх представителя гонимого и преследуемого народа, который разные властители мира сего не раз пытались полностью уничтожить.
– Ну и что, блин?.. – спросил он.
Рабинович говорил хрипло, через слово матом, причем всегда по-русски. Он переходил на иврит разве что во время встреч с религиозными деятелями. Его речь вполне подошла бы какому-нибудь одесскому шаромыжнику.
Гольдберг без спроса достал из ящика стола плоскую бутылку коньяка и стакан, набулькал немного, залпом выпил и заявил:
– Долбодятлы! Сосна не договорился с русскими. Они его развели на ровном месте.
– Им что, деньги уже не нужны, блин?
За напускной бравадой Рабинович скрывал страх, сидящий глубоко внутри. Он уже несколько раз пытался заслать в Москву деньги, и у него ни разу с этим не сложилось. Такое было опасно по-настоящему. Потому что если те персоны, которые всегда брали у тебя деньги, теперь воротят от них носы, это значит, что тебя уже списали. Опустили. Знищили – есть такое хорошее украинское слово.
Взяточничество – далеко не самое редкое явление на постсоветском пространстве. Оно настолько распространено, что даже обзавелось уже и своей философией. Один из ее постулатов предполагает, что взятку может давать не каждый. Торговец на рынке имеет право поднести денежку начальнику наряда ППС, но не РОВД. Того ублажает директор рынка. Начальника ГУВД подкармливает уже тот человек, который курирует все рынки в городе.
До того как все это началось, Рабинович котировался в Москве по наивысшим ставкам. Его люди были вхожи в Белый дом и на Старую площадь. Теперь их туда не пускали. Это могло означать, что статус Рабиновича в Москве пошатнулся. Он уже не может давать взятки на этом уровне. Все чиновники прекрасно это понимают. Они знают, у кого можно брать без опаски, а у кого и не стоит. Иначе тебя выведут из уютного кабинета под белы рученьки, препроводят в Матросскую Тишину или в Лефортово, а потом доставят на процесс.
А деньги в Москву заслать было нужно. Рабинович уже понял, что Запад за него впрягаться не будет – оставалась Москва. От того, на кого именно она сделает ставку, зависело очень многое.
– Деньги всем нужны. Просто предлагать их надо нормально, а не по-идиотски, – проговорил Гольдберг.
– А с посольством что? Они там совсем охренели?
– С посольством… это шпанята начудили. У них несколько человек грохнули, я проверял. Под ночь четверых положили, а утром снайпер их командира убил. Они подумали, что это менты, ну и началось…
– Думать им вредно, блин! – взорвался Рабинович. – Для этого мы есть!
– Мы уже два раза откладывали. Пойми, они идейные. Не за бабки.
– Не за бабки? А что же ты мне ведомости на утверждение носишь, а? Может, ты их себе в карман суешь?
Такова была еще одна мания Рабиновича. Несмотря на все миллиарды, он до сих пор лично вникал в дела всех своих фирм, визировал списки платежей. Это выглядело дико, но имело место быть. Олигарх сам решал, сколько кинуть на благотворительность, сколько на футбол. Кстати, связи в футболе очень файно сработали. Как дошло до дела, именно фанаты стали основной ударной силой как захвата, так и удержания власти. Списки выплат на взятки Рабинович тоже утверждал лично.