Диверсия высочайшего уровня
Шрифт:
– Понял. Давай, трудись дальше, – сказал я и отключился.
Нет, это просто задница какая-то!
– Движняк какой-то левый у пути, – довел я обстановку до парней. – Не менты. Марат дает отбой.
В принципе вернуться на исходные не проблема. У Марата, конечно, машина угнанная, но на нее вряд ли объявили розыск. Из оружия у него только резиноплюй.
Но мне сроду не нравилось, когда в дело вдруг вклиниваются какие-то неучтенные факторы.
– Идем на разведку. Я, Денис и Иван. Вы двое откатываетесь немного назад и ждете. Ни шагу дальше, даже если стрельба начнется. Только по сигналу. Хоп? – сказал я.
– Хоп.
Фургончик начал разворачиваться. В это время мы втроем выпрыгнули из него и скрылись в лесополосе. Даже если нас кто-то видел, то мы со своими повязками с «волчьим крюком» – типичные бандеровцы. А здешняя жизнь давно отучила людей вмешиваться в дела тех, кто носит на рукаве такую красоту.
Русские, помогая друг другу, надели форму, маски, нацепили на руки повязки с волчьим крестом. Все как у бандеровцев. Кто-то пробовал протестовать, но его быстро заткнули свои же.
Депутат Сосна быстро осмотрел заложников. Теперь дай-то бог выйти отсюда.
– Слушай сюда, москали! – сказал он. – Сейчас мы выходим отсюда, шагаем прямо через толпу, садимся в бусы, едем в аэропорт и больше сюда не возвращаемся. В Киеве вы никому не нужны. Это наша земля. Двинулись!
Первыми вышли настоящие бандеровцы, несколько человек. Затем хлопцы начали выводить заложников. Тут еще были те патриоты, которые захватили посольство. Они пока не поняли, что расклад сильно поменялся.
Один из них, в футболке с надписью «Сокира Перуна», встал на пути «днепровцев» и сказал:
– Эй, побратимы, мы так не договаривались!..
Здоровенный бандеровец с хрустом впечатал приклад автомата в лицо говорливому тупице, и тот упал.
Второй без лишних слов передернул автоматный затвор, направил ствол на остальных, тоже молодых и глупых.
– Ваше место возле параши! – доходчиво объяснил он.
Впрочем, это, наверное, был не бандеровец. Теперь в добровольческих батальонах служили совсем уже не те люди, что в самом начале. Многие с судимостями, только что из зоны, амнистированные и отправленные в АТО искупать вину кровью… русских. Но никому до этого не было никакого дела.
Сырой придорожный лес начала марта. Сосняк перемешан с лиственными деревьями. Под ногами кучи всякого мусора, но хреновее всего битое стекло. Если на него наступить, оно может хрустнуть, треснуть, и ты нашумишь. А это совсем некстати. Еще доставляют хлопот пустые полторашки. Они довольно громко хрустят, если ты на них наступишь.
Поэтому идти нам приходится очень медленно. Мы движемся неровным треугольником. Я впереди, с автоматом и главным нашим богатством – термооптическим прицелом FLIR. Я не установил его на автомат – нечем, да и пристрелять негде, но и как монокуляр он очень полезен.
Вторым, в стороне, идет Денис, тоже с автоматом. Он прикроет меня, если что пойдет не так.
Третьим по моим следам, но вне пределов видимости, ориентируясь на Дениса, шагает Иван. У него винтовка с ночным прицелом и глушителем. Снайпер всегда должен идти одним из последних. Если голова колонны влетит в засаду, он ляжет и, возможно, спасет всех остальных.
Мы еле движемся из-за этих проклятых полторашек и снега со льдом, кое-где сохранившегося. Он тоже скрипит, когда наступишь. Приходится шагать очень аккуратно, выбирая оттаявшие пролежни.
У нас троих опыта как у средней мотострелковой роты. И все-таки мы чуть не попались.
Заметил их я. Именно через FLIR. Без него хрен разглядел бы. Тогда мы наверняка влетели бы в историю, точнее сказать, в перестрелку в сыром весеннем лесу под Киевом, которая в мои планы никак не входила, уж извините. Но я засек смутные светлые силуэты на черном фоне леса, моментально остановился, подал сигнал тревоги, потом начал отходить.
Четверо. Две «Мухи», пара пулеметов ПКМ. На самом обрезе леса, у трассы. Серьезная тема, ни в одном подразделении такого нет. На четверых слишком серьезный расклад. Это киллеры. Интересно, есть ли тут другие такие ребятки?
Против двух пулеметов мы не сдюжим, конкретно ляжем. От ПКМ спасения нет. Деревца тут в основном молодые. На близком расстоянии винтовочная пуля их только так прошивает.
Я подал знак. Мол, смещаемся, уходим с тропы.
Чуть позже началось кино про войну.
Отработали они мощно. Нам оставалось только наблюдать за происходящим, сидя в партере. Сначала синхронно долбанули «Мухи». Вспышки осветили поле зрения в приборе, но FLIR – штука хорошая, совсем не засвечивается. Потом заработали пулеметы. Длинный, монотонный и страшный грохот. Ленты на двести пятьдесят патронов, итого пятьсот. После такого не живут.
Кого они забивали на трассе, вы и сами поняли, да?
В грохот пулеметов вплетался треск автоматов. Хлопало еще что-то, наверное, снайперка.
Оттанцевав свою обязательную программу, стоп-группа бросила оружие и начала отход. Они пробежали мимо нас, совсем рядом. Денис начал поднимать автомат. Я положил руку на цевье и качнул головой – не надо.
В конце концов, за что? Они ведь сделали нашу работу, только и всего.
Хлопцы пробежали мимо нас ходкой волчьей рысью, и мы проводили их взглядами. Потом я достал телефон, ткнул кнопку вызова и сказал, чтобы нас забирали.
По-видимому, здесь были показательно и весьма сурово наказаны те особы, которые разбазарили деньги, отпущенные им на окончательный отрыв Украины от России.
Я не знал, что примерно в это же самое время аэробус с немецким экипажем, принадлежащий «Люфтганзе», поднимался из Жулян. Он уносил из Киева тайно освобожденных работников российского посольства, всех до одного. Курс самолета лежал на Москву.
Тем временем в Лефортово, в помещении для работы адвокатов и задержанных, Гольдберг внимательно и со вкусом читал документ, знакомился с тем, что ему вменяют. В это время следак, молодой, рвущийся вверх по служебной лестнице, явно делающий для этого все возможное и невозможное, раскладывал на своем ноуте пасьянс «Косынка».