Диверсия высочайшего уровня
Шрифт:
Вместе с ними находились и несколько бывших бойцов киевского «Беркута», ныне служащих России. Если будет принято решение о силовой операции по освобождению посольства, то они проведут отряды к целям.
Почти тогда же дама, занимавшая пост Федерального канцлера Германии, первой позвонила в Москву. Ее тон сильно отличался от обычного. Она буквально умоляла дать время на мирное урегулирование возникшего кризиса и не применять силу в отношении Киева.
Если женщина просит, то отказывать ей – дурной тон. Она получила заверение в том, что Россия готова ждать мирного разрешения кризиса. Если, конечно, не будет казней заложников.
Следующий звонок в Кремль был от президента Франции.
Еще через час другая дама, верховный комиссар ЕС по международным делам, призвала украинское правительство сделать все возможное для деблокирования российского посольства и освобождения дипломатов. Она также отметила, что практика захвата посольств не имеет ничего общего с европейскими ценностями.
Это было максимумом того, что ЕС мог себе позволить. Теперь в Европе не было таких ярких личностей, какие управляли ею лет пятьдесят или семьдесят назад. Достаточно вспомнить Аденауэра или де Голля.
Только этот несгибаемый французский генерал, участник Второй мировой войны, мог сначала сказать: «Алжир французский». Потом он провел переговоры с повстанцами, признал суверенитет этой арабской страны и волевым решением прекратил войну, всем надоевшую, пьющую из страны кровь.
Современные лидеры были не таковы. Они действовали, исходя из идеалов, так называемых европейских ценностей и моральных императивов, продиктованных из-за океана. Эти персонажи добровольно загоняли себя в угол.
У них не хватало мужества выслушать обе стороны конфликта, признать, что свои интересы есть у всех. Если кто-то готов умирать за них, значит, они важны, заслуживают внимания и обсуждения.
Вместо этого они давили на Россию, чтобы та нажала на непризнанные республики. Но великая держава делать этого никак не хотела. Поэтому Европа вводила санкции, которые больно били и по ее собственной экономике. Все это было бессмысленно и бестолково. Все это понимали, но, как выразился один американский сенатор, «мы понимаем, что Россию санкциями не остановить, но должны же мы что-то сделать».
Примерно в это же время в Вашингтоне собралось экстренное совещание Совета национальной безопасности США, на котором обсуждалось резкое обострение обстановки в Киеве и захват российского посольства. Президент и госсекретарь смотрели новости, видели ворота, снесенные тараном, сотрудников милиции, прикованных к ограде, плакаты с надписями «Мусор» на их шеях. В общем, удивительного мало, а приятного еще меньше.
Такое было не раз, но мишенями обычно становились американские посольства. В Тегеране, потом в Исламабаде. В Каире разъяренная толпа не проникла в здание, но залезла на крышу, сорвала американский флаг и водрузила знамя Аль-Каиды. Жители Ливии разгромили временное представительство США и растерзали посла.
Теперь – Россия. Разница была в том, что эта страна в таких случаях либо вообще не действует, либо поступает предельно конкретно и жестко.
Американцы в который уже раз попали в очень неприятную моральную дилемму. Они должны были осудить захват посольства и тем самым нанести еще один удар по киевскому правительству, и так весьма и весьма слабому. Можно было и отмолчаться, если начнут задавать вопросы, как-то вывернуться, но без прямого осуждения. Вот только в этом случае их позицию по Киеву им мгновенно припомнят, когда где-нибудь кто-то захватит американское посольство.
Надо помнить о том, что такая промежуточная позиция не приносит новых друзей. Она только плодит врагов. Чтобы завоевывать друзей, надо делать выбор и говорить о нем.
– Каковы возможности Киева по дипломатическому урегулированию кризиса? – спросил президент, покручивая в пальцах авторучку.
– Весьма ограниченные, сэр, – сказала женщина, заместитель госсекретаря по странам Восточной Европы. – Киевские власти практически не пользуются авторитетом не только среди этих молодых людей, но и ни в одной группе украинского населения.
– Возможно, стоит поговорить с европейцами. Пусть они выступят публично, надавят, скажут, что если будет продолжаться захват заложников, то Украина потеряет шансы на скорое вступление в ЕС, – предложил президент.
Госсекретарь покачал головой и сказал:
– Я только что говорил по телефону с Брюсселем и Берлином. Они умывают руки. Мы слишком сильно давили на русских, и они хотят теперь оказаться как можно дальше от всего этого.
– Черт, это Европа расширяется или мы принимаем новые штаты? – сорвался на крик президент.
Присутствующие молчали.
– Какие возможности у русских по влиянию на ситуацию?
Министр обороны открыл папку с красной полосой поперек, мол, совершенно секретно.
– В настоящее время в Киеве нет или почти нет пророссийских сил, но это скорее минус, чем плюс, поскольку подталкивает Москву к силовому решению кризиса. В качестве рабочего плана мы предполагаем захват киевского аэропорта Жуляны, находящегося в черте города, силами парашютно-десантного полка, и стремительную атаку по Повитрофлотскому шоссе, на котором как раз и находится посольство. От аэропорта до посольства чуть более двух миль по прямой, отличный широкий проспект. Русские могут захватить транспорт в аэропорту либо использовать боевые машины десанта. В моторизованном парашютно-десантном батальоне их тридцать три штуки. Каждая вооружена скорострельной автоматической пушкой калибра тридцать миллиметров и несколькими пулеметами. Самые современные варианты дополнительно имеют стомиллиметровое орудие. Скорее всего, русские используют новейшие образцы, способные вести бой в ночных условиях. Часть БМД останется в аэропорту для защиты позиций, часть направится на выполнение миссии. Десантники разблокируют баррикады и ворвутся в посольство, а боевые машины обеспечат им огневое прикрытие. Для того чтобы десантировать парашютно-десантный батальон, потребуется двадцать самолетов «Ил-76», которые мы называем «Кандид». У русских они есть. Истребители обеспечат поддержку, зачистку воздушного пространства и могут даже нанести отвлекающий удар, чтобы рассеять толпу. Как вариант русские также могут использовать смешанную вертолетную группу из транспортно-десантных и ударных машин. Первые доставят к цели группу спецназа, а вторые обеспечат периметр. Но это не столь вероятно, сэр, слишком много переменных. Русские тоже смотрели фильм «Падение “Черного ястреба”». Они предпочтут передвигаться по земле.
– Это будет боевая операция, – сказал президент. – Мы говорим о неизбирательном применении силы в миллионном городе!
– Полагаю, у русских найдутся профессионалы, которые не будут стрелять куда попало, сэр, – заметил министр обороны. – Но вы правы. Да, сэр, это применение армейского подразделения в городе, причем нестабильном. Если, к примеру, лица, захватившие посольство, окажут сопротивление, начнут бросать бутылки с зажигательной смесью или стрелять, то русские откроют ответный огонь. Число жертв может исчисляться тысячами. Не исключено, что пострадают и жители близлежащих домов. Особенно если захватчики посольства разместят на крышах снайперов. – Министр обороны не смог употребить слово «террористы».