Дивное лето (сборник рассказов)
Шрифт:
— Лучше бы вам зайти в дом, — нерешительно посоветовал Йоцек, — не ровен час простынете. Да и за Новый год скоро уж чокаться пора…
Мужчина горбился, ежился под порывами ветра, потирал руки, согревал дыханием озябшие пальцы и глубоко затягивался сигаретой; это был брюнет лет сорока, явно любитель выпить: несколько одутловатое лицо выдавало его пристрастие к спиртному.
— Послушайте, — обратился он к Йоцеку. — У меня к вам просьба.
— Пожалуйста… какая же просьба? — подбодрил его старик.
— У вас ведь, наверно, есть тут какая-нибудь комнатушка?
— Как же не быть, есть! Ведь я тут живу.
— Я плачу вам сто форинтов. — С этими словами мужчина вытащил заранее приготовленную аккуратно сложенную сотенную бумажку и протянул старику, — Взамен прошу только в полночь пустить меня на часок к вам в комнату. На часок, не больше. Меня и… ну, словом, с дамой. Не беспокойтесь, все будет в наилучшем порядке… Ну, идет?
— А по-другому нельзя уладить? — замялся Йоцек.
— Как тут уладишь? Там ведь, в доме, сами понимаете… неловко…
— Да комнатенка-то у меня неказистая больно! Койка железная, заместо одеяла — попона, рвань всякая…
— Вы уж посочувствуйте, не портите мне новогоднюю ночь, — принялся упрашивать мужчина. — Ведь и вы были молоды.
— Не по душе мне такое, — проворчал Йоцек, но сотенная уже перекочевала к нему в ладонь. Мужчина, взяв его под руку, потянул за собой.
— Ну-ну, покажите, где оно, ваше жилье. Оставите дверь незапертой, вот и все, что от вас требуется.
Йоцек, отстранившись, высвободил руку, вынул из кармана ключ на шнурке.
— Пожалуйте сюда. Да только смотрите, чтобы все было в аккурате. Я такими делами сроду не занимался, и если тут прознают…
Он повел мужчину вниз по склону, меж сосен, пригнутых тяжестью снега. Возле одной из дверей пристройки старик остановился, отпер замок, вошел, зажег свет и занавесил окно, спустив мешковину. Воздух в помещении был спертый; в железной печурке горел огонь. Йоцек стал у кровати, глянул гостю в лицо.
— Вот она какая, моя комната. Для вас бедновата будет.
— Нет, нет, ничуть, — поспешно возразил мужчина. — Вот разве что свечу зажечь. Найдется у вас свеча? Оставьте тогда на столе. Свеча будет в самый раз — романтика и все такое прочее… — Потирая руки, мужчина дождался, пока старик достанет свечу из ящика стола, а затем увлек его прочь. — Ну, пошли скорее, а то Новый год на носу! — Он оживленно хохотнул и похлопал Йоцека по спине. — Ничего, старина, все будет в порядке!
Гость заторопился к главному входу; свет из окоп ресторана отразил на заснеженном склоне его непомерно длинную, вихляющуюся тень. Йоцек опять побрел на кухню; сотенная уютно пригрелась у него в кармане, и на душе у старика полегчало. Он тишком прихватил с блюда мосол и принялся обгладывать оставшееся на нем копченое мясо; обсасывая кость, подошел поближе к двери в ресторан, поискал взглядом нового знакомца; хотелось посмотреть, с какой такой женщиной надумал он укрыться в полуночной тьме.
— Чего встал на дороге? — окрысился на старика один из официантов. — Самая беготня началась, а он тут под ногами путается!
— Ишь, разбушевался, — возмущенно огрызнулся Йоцек. — У всех людей Новый год, а для меня, выходит, и праздника нету?
Наконец старик увидел того мужчину: он с компанией сидел за столиком неподалеку от двери. Справа от него сидела блондинка, молча наблюдая веселое застолье, зато брюнетка по левую сторону держалась развязно и крикливо. Йоцек не мог определить, которая из двух прошмыгнет после полуночи вместе с этим типом в его хибару. Мужчина одинаково приветливо обращался к обеим, оживленно подливал вина, чокался, наклоняясь то к одной, то к другой, доверительно нашептывал что-то, обнимал их за плечи; женщины в свою очередь прижимались к нему с обеих сторон, хотя блондинка вела себя сдержаннее. По их поведению Йоцек тоже не сумел докопаться до истины. Компания успела как следует подвыпить, приятели обнимались через стол, щелкали пальцами, подзывая официанта, громко говорили и смеялись.
Комендант следил за часами; за минуту до полуночи он подал зпак оркестру, и музыка смолкла. Поднялся шум, началась суета. Хлопали пробки, пенилось шампанское в бокалах. Комендант подскочил к заранее приготовленной медной ступе и принялся отбивать двенадцать ударов. Наступила темнота; гости запели гимн. Отовсюду раздавался звон бокалов, шутки, смех. Йоцек, позабыв обо всем на свете, растроганно замер; он хотел было пожать руку какому-то официанту, но тот шмыгнул мимо; старик наугад тыкался в темноте, ища рукой встречную руку.
— С Новым годом… с Новым годом… — взволнованно бормотал он, но руки скользили мимо, никому не было дела до одинокого старика. Потом опять зажегся свет и заиграла музыка, суета поднялась пуще прежнего. Сновавшие взад-вперед официанты толкали Йоцека с разных сторон.
— Эй, старина, отошел бы ты в сторонку! Чуть поднос у меня из рук не вышиб!
Йоцек даже не стал огрызаться. Он пробился сквозь толпу: уж очень хотелось ому посмотреть, исчез ли тот мужчина. Его нигде не было видно. Гости танцевали, обвитые ленточками цветного серпантина, осыпая друг друга конфетти из пакетиков. Женщин тоже не было видно: ни блондинки, ни брюнетки. Йоцек прижался к стене, чтобы никому не мешать; в сапогах, в вельветовом пальтеце стоял он, нереминаясь, в ярко освещенном зале, но вскоре ему захотелось спать: от шума, музыки, быстро мелькающих в танце пар кружилась голова.
В кухне стряпуха сунула ему большую глиняную кружку подогретого вина.
— Выпейте, Йоцек, от этого сон будет крепче.
А колбаски не хотите?
Йоцек покачал головой: нет, ничего он больше не хочет, вот только выпьет вина и отправится на покой. Старик прикидывал про себя, освободилась ли его комната.
— Время-то как быстро пролетело, — произнес он, лишь бы что-то сказать.
— И впрямь, — поддакнула повариха. Она раскраснелась от жара, суетясь в пропитанной запахом топленого сала кухне; тонкий белый халат, взмокший от пота, был расстегнут сверху, и в вырезе виднелась мощная грудь; присев на табуретку у плиты, повариха обмахивалась полой халата. — Ничего не скажешь, пришлось нам сегодня потрудиться! — тяжело отдуваясь, проговорила она. — А ну-ка, кусочек ливерной!