Дивное лето (сборник рассказов)
Шрифт:
А дети сзади:
— Окапякатька гряказнока. Снеговук.
— Помнишь… — Старушка откинулась на сиденье, и голос ее невнятно доносился из-под меховой шапки. — Помнишь, ты пошел в армию в сорок девятом? Мог и не идти, но тебе хотелось во что бы то ни стало. У тебя тогда голова шла кругом от всех этих общественных дел. Но потом ты вырос. Только все могло сложиться удачнее. Хорошо еще, что у тебя есть эта машина. Да, это хорошо.
Да уж, это мотор. Машина эта. Прямо трактор! И голоса детей: — Апсинапсимамсикакси. Негугур. Карапляк. Карапляка, карпляка… — И снег.
— Скажи, — обратился он к матери, — скажи, мама, ты не помнишь, кем я хотел стать?
— Что ты, сынок?
— Не знаешь, кем я хотел стать в детстве?
— В детстве? О, у тебя было много прекрасных планов!
— Ну а больше всего кем я хотел стать? Не помнишь?
Старушка на секунду задумалась. Обед и слепящий снег разморили ее. Она улыбнулась.
— Нет, сынок, этого я не помню.
1968
В самый разгар
— Ну, вот я и здесь, только выключила кофеварку. Алло! Алло, Анча!
— Да, да, я слушаю. Интересно, что он будет делать дальше, где встретит Новый год?
— Я только кофеварку выключила. Могу и тебя угостить чашечкой кофе… — смеется Кати. — Слышишь?
— Ладно. Я вот смотрю, как он теперь будет ей врать.
— Ой, а я прозевала. Так сейчас этаего жена? Очень даже ничего себе.
— Фамилии не знаю, но, кажется, я уже видела ее в каком-то фильме. Наверно, его тоже ставил Пьетро Джерми [7] .
— Все такие фильмы он делает, правда? Ой в них знает толк.
— Вот красотища! — гудит в трубку Анча.
— Что, что?
— Ты что, не смотришь, что ли?
— A-а. Да, да, я только устроилась поудобнее.
Кати забралась в угол софы, подложила под себя диванные подушки, свернулась калачиком и умудряется при этом потягивать кофе. Зеленую телефонную трубку она придерживает подбородком и из-под распущенных рыжих волос смотрит на экран, озаряющий комнату голубым светом.
7
Пьетро Джерми (род. в 1918 г.) — итальянский режиссер и актер, лауреат премии Оскара. Советскому кинозрителю известен по фильму «Развод по-итальянски».
— Анча? Налить тебе немножко кофейку в трубку? А? Крепкий получился, так что опять не смогу заснуть… — Она горько усмехается, ерзая на подушках и устраиваясь поудобнее.
— Ничего мужик, а?
— Это Уго… Как его?
— Тоньяцци [8] . А что, нет?
— Плюгавенький малость.
— Сама ты плюгавенькая!
— Ах, прости, дорогая, я не знала, что ты в него втюрилась.
Невнятное бормотание на другом конце провода. Кати потягивает кофе.
8
Тоньяцци, Уго — популярный итальянский актер.
— Ну ладно, давай смотреть.
Тоньяцци в гостиной. Поглядывает на часы. Накрытый стол. Кьянти и шампанское. На Тоньяцци белая рубашка, брюки к смокингу. Жена в фартучке хлопочет — кормит супруга. Дети под ногами вертятся. Тоньяцци смотрит на часы — ему пора. «В полночь смотри телевизор, я тебе помашу…»
Анчу словно кто щекочет:
— Спорим, он их обведет вокруг пальца!
— Ну и гад!
— Интересно, к которой из любовниц он пойдет?
— Ах, он гад такой, — твердит Кати.
Тоньяцци трогательно прощается с семьей. Торопливо убегает. Следующий кадр. Ну конечно, он у той красотки! Она еще в фильме «Соблазненная и покинутая» снималась. Маленькая, темноволосая, этакая молодая пантера. Сидят перед телевизором. Полночь. Тоньяцци, музыкант с телестудии, на экране поднимает бокал с шампанским, подмигивает…
— Нет, ты посмотри, какой гад! Ты видишь?
Голос Анчи:
— Ах черт, изображение прыгает. Наверно, кто-то включил стиральную машину. Все у телика, передачи в самом разгаре, а они стиральную машину включают!
— Так ты не видишь? — Кати возмущенно объясняет: — Он же у своей любовницы сидит! Конечно, он с приятелями заранее отснял в студии эту новогоднюю сцену. Ты видишь? Алло!
Молчание. Только из телевизора доносится приглушенное чтение, звучит итальянская музыка. Отставив чашку, Кати вытягивается на софе, лицо ее мрачно. Она дует в трубку.
— Алло! Алло!
— Ну вот, настроила. Черт их побери! В самый разгар включают стиральную машину! А что будет с третьей? Спорим, он еще и к ней пойдет? Алло! Кати?
— Я слушаю.
— Я говорю, он и к третьей еще пойдет.
— Да, я слышу.
— Что с тобой?
— Ничего.
— Ах, ну какая же ты дура, ведь это всего лишь фильм.
— Знаю. Знаю, что это всего лишь фильм. У тебя нет поблизости часов? Который теперь час?
— Увы, нет, часы в другой комнате. Должно быть, минут пятнадцать одиннадцатого. Алло!
Кати ложится на спину. Потом отворачивается к стене. Голос Анчи из зеленого аппарата ползет следом.
— Ну, что я говорила? Уже и с этой прощается. Нет, он по мне, этот тип!
Кати набрасывается на зеленую трубку и, стоя на коленях:
— По тебе?!Рехнулась?!
Итальянская музыка. Гармоника, шарманка, как обычно. Кати отворачивается от голубого мерцания. В мембране скрип, хрип.
— Кати? Кати! Ты плачешь?
Гортанный голос актера, женский смех, шум римской улицы, хотя телевизор приглушен нарочно, чтобы можно было болтать по телефону.