Дивное лето (сборник рассказов)
Шрифт:
— Но ведь я только что объяснил, что мне некуда деться.
— Это ваша печаль.
— Вы так считаете?
Я был сыт по горло.
— Пейте же, пейте, господи! Если вам еще пить не вредно. И будьте добры, поторопитесь.
— Уж не хотите ли вы выгнать меня?
Я смолчал, потому что с превеликим удовольствием рявкнул бы: вот именно, именно!
— Значит, сегодня вам не до меня? Даже в такой день?
Раздражало ужасно, что он все только сидел и ни за что не желал прикоснуться к своему стакану.
— А что же делать тем, кому, скажем, как раз сегодня вечером некуда податься? Я у вас спрашиваю, — взглянул он на девушку.
— Почем мне знать?
— Вам это безразлично?
— Мне — да!
— И, по-вашему, говорить об этом не стоит?
— Мне это неинтересно.
— Господи! Беседовать-то с вами мы не обязаны, — сказал я. — Нам надо закрывать заведение.
— Куда вы торопитесь?
— Приходят тут всякие, пристают, — взглянула на меня девушка.
— Ну что вы, — улыбнулся мужчина. — Мне хотелось только узнать, как он устроен теперь, этот мир.
— Именно от нас? И как раз за минуту до закрытия?
Но тот тип молчал и ожидал ответа. Девушка попалась на удочку.
— Ну ладно! Мир устроен так, что каждый может найти свое счастье. Очень неплох этот мир! Даже если он вам отчего-то не по вкусу, слышите? Приучает быть ловким. Кому не повезло, пусть пеняет на себя. И не лезет к тем, кто оказался счастливее.
— Ага, значит, вот так!
— Пусть вы один, да мы-то тут при чем? И раз вам почему-то не повезло, с нами обсуждать это нечего.
— Потому что вам это неинтересно, не так ли?
— Не спорь с ним, — остановил я девушку. С меня, в самом деле, было предостаточно, — А вы вот что, — подошел я поближе к тому типу, — Вы будьте довольны, что мы не слишком любопытны. Надеюсь, вы понимаете, на что я намекаю?
Ох, уж этот невинный взгляд! Я разъярился.
— Скажите спасибо, что я не спрашиваю, почему у вас руки в крови!
Он не смутился. Медленно приподнял ладонь, повернул ко мне.
— Вы это имеете в виду?
Посреди ладони зияла глубокая рана. Девушка взвизгнула.
— Я не допытываюсь, откуда это. Хотя мог бы, — сказал я. — Про таких, как вы, можно думать что угодно. Но я вас прошу только об одном, пейте вино и уходите!
Мужчина и бровью не повел, поднял другую ладонь.
— И на той кровь! — охнула девушка. Несмотря на испуг, в голосе ее послышалось и сочувствие. Это тип заметил и взглянул на нее с благодарной улыбкой. Терпение мое было на пределе, но я сдерживался.
— Ваши раны нас не интересуют! Боже мой, сколько же раз повторять!
— А ведь могли бы и заинтересовать.
— Я не хочу вмешиваться в ваши дела. Повторяю, я только прошу…
— А сами вмешиваетесь. Только не так, как вы думаете.
— …я только прошу вас, пейте, платите и…
— Вы даже не догадываетесь, что это за раны?
Я знал, от возбуждения я бледен как полотно. Только этого мне не хватало! Я заставил себя успокоиться.
— Не догадываюсь. Возможно, вы поранились случайно. Но, может быть, что-нибудь натворили, и раны не случайны…
— Вам больно? — на этот раз с участием спросила девушка. — Нельзя ли чем-нибудь вам помочь?
Я посмотрел на нее:
— Мы этих ран не видели! Ему не удастся нас впутать!
Я говорил довольно громко, чтобы и директор вышел из своего кабинета.
— Простите, что здесь происходит?
— Ничего особенного, — произнес я таким тоном, чтобы директор понял: я хочу деликатно избавить его от участия в досадной истории. — Клиент как раз хочет расплатиться и уходит. Мы закрываем.
— Да-да, закрываем, — рассеянно повторил директор. Взглянув на посетителя, он увидел его пораненные ладони, все еще приподнятые над столиком. Слова застряли у него в горле, — Стаканом?
— Нет-нет, шеф, все в порядке…
Я увлек его в сторону и быстро все рассказал. Он то и дело посматривал на этого типа. Когда я растолковал ему, что к чему, он схватил меня за пиджак.
— Взгляните! И рубашка у него сбоку…
Оглянувшись, я тоже увидел, что мужчина распахнул пальто и под ним оказалась рубашка, на которой краснело пятно.
Директор поманил буфетчицу.
— Надо бы позвонить в полицию.
— Сейчас? Да что вы! — начал я унимать его. — Ведь и там не обрадуются, если в такое время… сами понимаете, в рождественский вечер… Да потом и от нас не отстанут. А дома уже ждут… Черт бы побрал его, как раз к нам занесла нелегкая!
— Ну ладно, — согласился директор. — Тогда выставьте его поскорее.
И поспешно скрылся у себя в кабинете.
А мы с девушкой вернулись к стойке.
Тот тип встал, все еще показывая свои ладони. Теперь хорошо была видна и окровавленная рубашка.
— Эти раны… — кротко заговорил он, но девушка взвизгнула:
— Уходите отсюда!
Второпях я написал счет, сунул ему под нос.
— С вас тридцать два сорок! И уходите, мы закрываем!
— Я только хотел бы напомнить…
— Нечего тут хотеть.
— У меня на ладонях, на ногах и вот здесь, сбоку… В этот вечер…
— Будьте довольны, что в этот вечер нам не хочется ничего знать о ваших делишках! Будьте довольны, что именно в этот мирный вечер… Дошло? В другой раз вам это так не сойдет! Тридцать два сорок и — честь имею!