Дивный цветок дикого Севера
Шрифт:
Уже в Питере она узнала, что Артур встречается с девушкой, которую держит подальше от Северной темы, которой, к удивлению всех друзей, не изменяет. Нори не воспринимала соперницу всерьез. Ей казалось, что Савицкий быстро поймет, что лучшая пара для него та, кто варится с ним в одном котле. Такая, как Нори. И ей почти удалось показать ему это. Почти. Потому что Ольга спутала все ее планы своими либеральными взглядами на измены и вторжением на Север. Но планы Нори смогла поменять, только вот отношение Артура было к ней стабильно наплевательским. И это угнетало. Ее угнетало равнодушие и холодность Савицкого, пренебрежение и безразличие. В свои двадцать Нори не знала, не помнила, каково это быть желанной, хоть немножечко любимой. Еще до Валерки у нее были приятели, но, разумеется, их она уже не принимала в расчет.
Поэтому отношения с Эриком стали приятным разнообразием. Девушка купалась в его нежности, заботе, тепле. Они не тискались на людях, вообще не афишировали свою близость, но Нори это не было нужно. Она принимала его сдержанность, как данность, беря по полной с него наедине. Как только они оказывались подальше от посторонних глаз, то моментально примагничивались друг к другу. Это было так естественно и приятно. Нори любила его сильные, нежные руки, его низкий шепот, его сумасшедшие поцелуи. Она, наконец, чувствовала себя желанной, красивой, женщиной, в конце концов, а не приставучей собачонкой.
В Питере они тоже не спешили выставлять напоказ свою близость. Однако в конторе некоторые партнеры заметили, что Эрик смотрит на свою помощницу иначе. И в тесном кругу вне работы мужики позволяли себе постебать Савицкого кризисом среднего возраста, когда положено либо покупать Порш, либо заводить молодую любовницу. Помня похожие подколки, которые постоянно терпел Артур из-за своей пижонской тачки, Эрик только кивал и посмеивался, предлагая приятелям завидовать не так громко.
Нори часто оставалась у него на ночь. Ей вообще нравилось бывать у Эрика, спать в его постели, натыкаясь во сне на горячее тело босса, прижиматься к нему, чувствуя, как он сразу обнимает ее, что-то бормочет сквозь сон. Утром она не спеша готовила завтрак, прислушиваясь к звукам из тренажерного зала, улыбаясь своим мыслям. Они вместе приезжали на работу, игнорируя слишком приветливую улыбочку администратора Светланы.
Все у них было прекрасно, пока однажды Нори не поддалась уговорам Эрика остаться у него на все выходные. Близилось лето, и он должен был уехать на Север на две недели. Почти все его дела были закрыты, и он мог позволить себе отпуск. Нори же уходила на сессию, а заодно заканчивала дела с бумагами в офисе. И хотя их разлука обещала быть не такой уж и долгой, но Савицкий желал эти дни побыть с ней наедине.
Нори как всегда проснулась одна. Хотя на Севере она всегда вставала первая, в городе ее петухи замолкали, позволяя выспаться почти до обеда. Сладко потянувшись, девушка встала с кровати. Она собиралась пойти в ванную, но передумала, услышав из гостиной сердитый голос Эрика. Он так редко позволял себе повышать тон, даже ругаться умудрялся тихо, но грозно. А сейчас Савицкий почти кричал. И Нори пошла на его голос.
— Нет, я против, — рычал Эрик, стоя посреди гостиной спиной к Нори. — Мне все равно… Ты меня не слышишь, что ли? Насрать, Кен!
Девушка вздрогнула, поняв, с кем он разговаривает.
— Ты изгнан, Кеннет, и эти твои лазейки с наемничеством…
Он замолчал, видимо, слушая то, что говорил Кен. Нори видела, как Эрик то кивает, то мотает головой, но все его тело окаменело в напряжении.
— Я тебя понял, — наконец снова заговорил Савицкий. — Но и ты меня пойми. Попробуй сунуться на землю русичей, и обратного пути не будет. Ясно? Отлично. Насчет твоих встреч, есть домик в лесу. Сторожка лесника, встретимся в первый день после обеда, провожу. Герой-любовник, мать твою. Заткнись, Артур. Можешь подтереться своими благодарностями.
Эрик отбил звонок и бросил телефон на диван. Он обернулся и сразу увидел Нори.
— И давно ты тут? — поинтересовался он сухо.
На лице Предводителя Ястребов отражалась та же злость, что только что лилась из голоса, а глаза заволокла темная пелена.
– Достаточно, — кивнула Нори. — Это был Артур?
— Он самый, — подтвердил Эрик.
— Он что, приедет? — спросила девушка, не в силах перебороть возбужденное дребезжание в голосе.
— А ты бы этого очень хотела, да?
— Эрик…
— Я запрещаю любые контакты с Кеннетом, поняла? Только попробуй, и его изгнание будет бессрочным, — гаркнул он, сверля Нори тяжелым, пронзительным взглядом потемневших почти до черноты глаз.
Наверное, год назад Нори съежилась бы в комочек от такого тона и, покивав, убежала бы, теряя тапки от страха. Но сейчас она лишь вздернула голову и ответила на его вызов своим.
— Ты так наказываешь Кена или меня? А может, просто ревнуешь? А, Старший?
— Не смей так со мной разговаривать, девочка. Одно слово, и ты шагу не ступишь на Северную землю, — сменил он повышенный тон на угрожающее шипение.
Нори видела, как в бездонной тьме его глаз разгорается зловещий огонь. Она знала, что может смягчить ситуацию, успокоить и себя и Эрика, но не имела желания этого делать. За ее спиной он угрожал Кену, и Нори нутром чувствовала, что в этот раз Эрик действовал не из благородных побуждений, не из чувства справедливости и долга.
— Ради бога, — девушка развела руками, издевательски ухмыляясь. — Давай, выгони меня с Севера, с работы. Через Широкова, наверное, и из универа сможешь турнуть. Ни в чем себе не отказывайте, Эрик Лазаревич. Если вам так будет спокойнее — действуйте.
Она развернулась, снова направляясь в спальню, снимая на ходу его майку, в которой спала, бросая ее на пол. Нори быстро побросала в сумку свои вещи, оделась и двинула на выход.
— Нори, — поймал ее уже у двери Эрик.
Он прихватил девушку за локоть, но она тут же вывернула руку.
— Отвали, — бросила Нори.
Она подняла глаза, снова встречая его взгляд. Тьма отступила, оставив лишь обиду и сожаление, которые отражались в радужке цвета ртути. Девушка сглотнула, но упрямо дернула дверь на себя, чтобы уйти. Эрик не остановил ее.
Все выходные Нори пыталась начать готовиться к первому экзамену, но выходило скверно. Она то злилась на Эрика, то на себя. В ее голове вспыхивали тысячи мыслей. Ее буквально трясло от переизбытка эмоций. Она размышляла и об Артуре и его возвращении, и об Эрике. Девушка то жалела, что не наговорила боссу побольше гадостей, то думала, что могла бы и сгладить его вспышку нежностью и поцелуями, а может, и сексом. Нори трясло от одной мысли, что Савицкий действительно запретит ей бывать на Севере, уволит. А еще было меркантильно жаль, что они поругались, и Эрик теперь точно не оставит ей машину, как обещал.