«DIXI ET ANIMAM LEVAVI». В. А. Игнатьев и его воспоминания. Часть II. Камышловское духовное училище на рубеже XIX-начала XX веков
Шрифт:
Иван Николаевич Ставровский [(надзиратель)] [44]
Иван Николаевич стоял ближе к нам, чем кто-либо другой из наших б[ывших] надзирателей. Кажется мелочью было то, что он организовывал нас на игры и сам принимал в них участие, а для нас это было очень ценным. В ограде одно время построены были по обе стороны центральной дороги снежные укрепления – валы, за которыми располагались две армии. Снарядами были снежки. И вот начиналась перепалка. Тот, в кого попадал снежок, считался убитым и выбывал из числа бойцов. Сначала велась позитивная [45] война, а потом она переходила в атаку. Снежки иногда кидал и И. Н. Через два часа войны все красные лицом, возбуждённые бойцы направлялись на чай. Как сосчитать, сколько здоровья, энергии, зарядки к учению уносили с собой и в себе ученики после этой игры.
44
Ставровский Иван Николаевич (1876-?) – сын священника. Окончил Пермскую духовную семинарию по 2-му разряду в 1895 г. С 1896 г. псаломщик церкви Каслинского завода Екатеринбургского уезда. С 8 февраля 1897 г. по 1903 г. – надзиратель за учениками в Камышловском духовном училище. // «Екатеринбургские епархиальные ведомости». 1902. № 19 (1 октября). С. 9.
45
Так в тексте, правильно – позиционная.
У
46
В описываемые автором годы опера называлась «Жизнь за царя».
47
В очерке «Иван Николаевич Ставровский» в составе воспоминаний и биографических очерков о бывших семинаристах в «пермской коллекции» воспоминаний автора: «Однажды затеяли поставить оперу «Иван Сусанин». (Чего только не выдумывали горячие головы!) И. Н. пел «Чуют правду», два мальчика пели: один – «Не о том скорблю, подруженьки», а другой – «Ты не плачь, сиротинушка». И. Н. иногда принимал участие и в хоре, даже дирижировал им. Доказательством того, что «духовники» с уважением относились к И. Н., является то, что ему даже не было дано прозвища» // ГАПК. Ф. р-973. Оп. 1. Д. 726. Л. 21–22 об.
48
Из воспоминаний и биографических очерков В. А. Игнатьева о бывших семинаристах в «пермской коллекции» воспоминаний автора: «И. Н. Ставровский – сын священника с[ела] Троицкое, Камышловского у[езда], Пермской губернии. Он сообщил о себе следующие данные.
1. Родился в 1876 г. и окончил Пермскую духовную семинарию в 1896 г.
2. С 1897 г. по 1903 г. работал надзирателем Камышловского духовного училища.
3. С 1903 г. по 1908 г. учился в Харьковском ветеринарном институте.
4. В 1909–1910 [г]г. работал в Кулундинской степи (в Сибири).
5. С 1911 г. по 1914 г. учился в Московском сельско-хозяйственном ин[ститу]-те.
6. С 1914 г. по 1917 г. был на фронте вет[еринарным] врачом.
7. С 1919 г. по 1921 г. работал вет[еринарным] врачом в армии. В августе 1921 г. демобилизовался и работал участковым вет[еринарным] врачом в Свердловской области.
8. В 1923–1924 гг. был по совместительству участковым агрономом в г. Далматове.
9. С 1946 по 1951 г. был преподавателем школы вет[еринарных]фельдшеров.
10. С 1942 г. пенсионер.
11. С 1951 г. по 1956 г. работал преподавателем латинского языка в Камышловском медицинском училище.
12. В настоящее время И. Н. – мичуринец.
Из биографии И. Н. видно, как всё-таки живуче семинарское племя.
Я виделся с И. Н. летом 1959 г. И. Н. рассказывал, между прочим, о своём учении в духовном училище. Он начал учиться в Далматове, где дух[овное] училище было при монастыре, а закончил в Камышлове. Он вспоминал, что когда перешло дух[овное] училище в Камышлов, то «духовникам» показалось, что они «попали в рай. …У И. Н. был один сын, которого он потерял во время последней войны» // ГАПК. Ф. р-973. Оп. 1. Д. 726. Л. 21–22 об.
Николай Павлович Дубровин [(надзиратель)] [49]
Н. П. Дубровин, в отличие от И. Н. Ставровского, был замкнутым человеком, держался в отдалении от учеников. И. Н. Ставровский был больше воспитателем, чем надзирателем, а Н. П. Дубровин, в нашем представлении, больше был именно надзирателем. [50] Дальнейшая судьба его была очень своеобразной. Он женился на старшей дочери смотрителя дух[овного] уч[илища] Михаила Николаевича Флорова – Ксении Михайловне – и чтобы дать ей возможность получить высшее медицинское образование, ушёл в священники и рано умер. Ксения Мих[айловна] работала врачом, вышла потом замуж тоже за врача и умерла в Омске.
49
Дубровин Николай Павлович – надзиратель за учениками в Камышловском духовном училище в 1903–1906 гг. Окончил Рязанскую духовную семинарию по 2-му разряду в 1894 г. Поступил законоучителем земской школы в д. Петровской Егорьевского уезда. В 1898 г. определён псаломщиком к церкви Берёзовского завода Екатеринбургского уезда. В 1900 г. поступил надзирателем за учениками в Камышловское духовное училище. // «Екатеринбургские епархиальные ведомости». 1905. № 19 (1 октября). С. 8.
50
В очерке «Николай Павловин Дубровин» в составе «Заметок о педагогическом составе Камышловского духовного училища» в «свердловской коллекции» воспоминаний автор уточняет: «Николай Павлович стоял как-то дальше от нас: мы его боялись. Он, как для нас было ясно, боролся с некоторыми нашими вредными привычками; он иногда беседовал с нами, как говорится, «по душам», и мы видели в нём своего воспитателя, но всё-таки между ним и нами было какое-то психологическое «средостение», которое никак не позволяло нам оторваться от мысли, что он наш надзиратель» // ГАСО. Ф. р-2757. Оп. 1. Д. 385. Л. 24 об.-25.
Пётр Васильевич Хавский [51]
В Казанской дух[овной] академии была комната, специально предназначенная для приема студентами гостей. В этой комнате стоял рояль, мягкая мебель и цветы. На стенах комнаты были развешаны групповые фотокарточки с выпускников академии за много лет. Существовала традиция, чтобы каждый выпуск оставлял [с] себя карточку и, таким образом, их скопилось очень много. Комнату эту в шутку называли пантеоном. Просматривая карточки за прошлые годы, я нашёл фото со своего учителя греческого языка в Камышловском дух[овном] училище Петра Васильевича Хавского. Да, это, несомненно, был он в годы юности, только нельзя было разобрать, был ли он тогда уже в парике, каким я знал его по дух[овному] училищу, или имел еще натуральные волосы. Так произошла встреча ученика с учителем через семь лет.
51
Хавский Пётр Васильевич (1865-?) – окончил Пермскую духовную семинарию в 1885 г. Кандидат богословия Казанской духовной академии 1889 г. В 1889–1891 гг. учитель приготовительного класса Пермского духовного училища. В 1891 г. определён учителем греческого языка Камышловского духовного училища. С октября 1910 г. состоял преподавателем русской церковной и гражданской истории. С 7 сентября 1910 г. преподавал историю только в 4 классе. Статский советник. Имел орден св. Анны 3-й степени. «Екатеринбургские епархиальные ведомости». 1911 (№ 1) (1 января) (ос. прил.). С. 1.
Я учился у Петра Васильевича во II, III и IV классах духовного училища. Что значило тогда обучать нас, мальчишек тринадцати, четырнадцати, пятнадцати лет греческому языку, когда мы не закончили ещё изучение своего родного яз[ыка], одновременно с греческим яз[ыком] изучали латинский язык да вдобавок еще и [церквно-]славянский язык? А изучать нужно было язык основательно, потому что в первом классе семинарии мы должны были переводить «Воспитание Кира» Ксенофонта из прозы, а из поэзии отрывки из «Илиады» Гомера со скандированием их. Следовательно, на преподавателя греческого яз[ыка], как и латинского яз[ыка], возложена была обязанность проделать всю черновую работу по изучению языка со всем многообразием его морфологических и синтаксических форм да заучить ещё на греческом яз[ыке] наизусть ряд молитв: «Царю небесный», «Достойно [есть]», «Христос воскресе» и др. Тогда мы не понимали или плохо понимали, что это значило для учителя, но теперь, когда сами вкусили, что значит обучить иностранному яз[ыку] кого-либо, мы поняли, что это была «сизифова работа». По существу это была борьба, в которой от преподавателя требовалась выдержка, настойчивость, упорство и такт. Главным средством борьбы у преподавателя были, конечно, все сильные двойки и единицы со всеми вытекающими от них последствиями, но и этого было мало: нужно было ещё применять какие-то субъективные, принадлежащие лично ему средства воздействия – убеждение, внушение и т. д. У Петра Васильевича на этот счёт была взята на вооружение грубость, выходящая за пределы дозволенного даже в условиях бурсы. Вот один из примеров её проявления. Когда мы учились в четвёртом классе между вторым и третьим уроками (они продолжались по часу) введены были завтраки: по скоромным дням – стакан молока или два яйца с хлебом; по постным дням (среда и пятница) – гороховый пирожок, поджаренный на конопляном масле. Эти пирожки мы называли «ваксовики». И вот однажды на уроке после завтрака Пётр Васильевич, в состоянии аффекта выпалил по адресу одного из учеников: «у, идиот, нажрался «ваксовика», так у него башка совсем не варит!» Трудно в данном случае определить: кого же больше оскорбил и унизил Пётр Васильевич, ученика или себя. Было ясно, что этой своей выходкой перенёс нас на «бурсу», как она изображена Н. Г. Помяловским в его произведении «Очерки бурсы». Нет, как видно, Пётр Васильевич не смог преодолеть в себе «её», и отрыжка от неё у него осталась. Мы тогда не были ещё знакомы с этим произведением Н. Г. Помяловского, но на опыте из сравнения его отношения к нам с отношением других преподавателей умозаключали, что у Петра Васильевича это от «прошлого».
У Петра Васильевича были точки соприкосновения с нами, вернее – они могли бы быть вне классов, но они по-настоящему не состоялись. Так, когда мы учились во II-м классе, принято было решение, чтобы учителя приходили к нам в вечерние часы на «занятные» и помогали нам готовить уроки. Приходил к нам в класс и Пётр Васильевич, но получалось как-то так, что он не сумел «подойти», а мы не то боялись, не то стеснялись, так и не «соприкоснулись» как это следовало бы. В библиотеке училища Петру Васильевичу поручено было выдавать книги для чтения о путешествиях. Ученики интересовались этим отделом книг библиотеки и охотно брали у него эти книги для чтения. Казалось бы, как тут поговорить о том, понравилась ли эта книга, так нет: спросит иногда П. В. немного рассказать о содержании книги, чтобы проверить, читал ли её сдающий и… больше ничего. У нас устраивались прогулки в лес с учителями in corpore. [52] Учителя то в той, то в другой форме старались сблизиться с учениками, а он нет! У нас устраивались вечера-спектакли, где учителя или помогали, или просто старались ближе стать к ученикам, а он нет! Бирюк!
52
in corpore – по-латински в полном составе, вместе.
Но вот был такой случай: он провожал своего племянника, который со мной учился в одном классе – Анненкова, а вместе с ним и меня. Тогда я ещё не учился у него. Нам нужно было сесть на поезд в полночь, а мы на вокзал пришли с вечера. Он несколько раз при[хо]дил на вокзал и всё уговаривал нас, чтобы мы спали: «вы спите, не беспокойтесь: я вас разбужу» – уговаривал он. Пройдёт час, он опять приходит и начинает уговаривать. Другой человек!
Позднее, уже в семинарские годы, когда мы читали рассказы Чехова «Человек в футляре», мы естественно вспоминали П. В. Хавского по той простой причине, что в рассказе говорится о преподавателе греческого яз[ыка] Беликове, т. е. того предмета, который мы изучали у П. В.
Естественно также, что мы старались установить параллель между этими двумя преподавателями греческого языка и ответить на вопрос: был ли «человеком в футляре» и Пётр Васильевич? Мы отвечали: да, но с оговоркой, что он был таковым иной формации и получился на почве других условий общественной жизни. Конец его жизни подтвердил этот прогноз.
Летом 1923 г. мы с женой в течение двух недель жили в селе Полевском, около Шадринска. Там же жил на иждивении своей сестры просфорни Пётр Васильевич. Я встретил его, когда он шёл с рыбной ловли: босой, в потрёпанной одежде, старый, в зашёрканном уже парике. Признаться: я растерялся, поздоровался, сказал, что я его ученик… но больше разговор так и не наладился.
Нет! Он со своим прямолинейным взглядом на жизнь, так и не смог вылезти из своего «футляра».
В Шадринске я встретил Степана Неверова [53] , тоже бывшего ученика Петра Васильевича. Он мне сказал, что и ещё кое-кто из б[ывших] учеников Камышловского дух[овного] училища время от времени навещают Петра Васильевича и вспоминают «минувшие дни».
Камышловское училище просуществовало 31 год и столько же в нём проработал и Пётр Васильевич Хавский.
В 1902 г. выпускники дух[овного] училища при поступлении в семинарию держали экзамен по греческому яз[ыку]. Знания признаны хорошими. Труды П. В. Хавского не пропали даром.
53
Неверов Степан (1890-?) – окончил Камышловское духовное училище по 1-му разряду в 1904 г. и Пермскую духовную семинарию по 2-му разряду в 1910 г. «Сын торговца из с[ела] Соровского, бывш[его] Шадринского уезда Пермской губернии, ныне Курганской области. Учитель министерского училища в Полевском заводе, бывш[его] Екатеринбургского уезда Пермской губ[ернии], ныне Свердловской области, потом священник с[ела] Ольховского Шадринского уезда, потом один из руководителей потребительской кооперации Шадринского округа». (Шишёв А. Н. Биографические справки на бывших воспитанников Пермской духовной семинарии. Т. 3. // ГАПК. Ф. р-973. Оп. 1. Д. 1278. Л. 186).
Иван Кузьмич Сахаров [54]
Иван Кузьмич пришёл к нам в духовное училище в 1901 г., когда мы учились в четвёртом классе. [55] На его долю выпало научить нас пользоваться вершинами синтаксиса латинского языка, такими, как cun historicum, cum temporale, cum cansale, не finale, ut obiectivum, ut consecutivum et cetera, et cetera. Его задача была аналогичной задаче П. В. Хавского: подготовить нас к чтению в первом классе семинарии «Энеиды» Вергилия Марона. Преподавание для Ивана Кузьмича было значительно осложнено тем, что он был заика, причём в тяжёлой форме. Было мучительно наблюдать, как он, чтобы выговорить «passivus», начинал p…p…p… весь красный, натуженный, пока, наконец, ему удавалось произнести это слово. К чести наших «бурсаков» нужно отметить, что они отнеслись к этому недостатку И. К. серьёзно, а то бывало и так, что иногда высмеивали это у кого-либо.
54
Сахаров Иван Кузьмич – окончил Тамбовскую духовную семинарию в 1886 г. В 1886–1889 гг. канцелярский служитель в Тамбовском отделении Государственного Банка. Кандидат богословия Казанской духовной академии 1893 г. В 1893–1895 гг. надзиратель за учениками в Тамбовской духовной семинарии. В 1895–1901 гг. помощник инспектора Пермской духовной семинарии. С 1901 г. определён учителем латинского языка в Камышловское духовное училище. С 7 сентября 1910 г. преподавал также русскую церковную и гражданскую историю в 3 классе. Статский советник. Имел орден св. Анны 3-й степени. «Екатеринбургские епархиальные ведомости». 1911. № 1 (1 января) (ос. прил.). С. 2.
55
В очерке «Иван Кузьмич Сахаров» в составе «Заметок о педагогическом составе Камышловского духовного училища» в «свердловской коллекции» воспоминаний автор уточняет: «За время нашего пребывания в училище преподаватели лат[инского] яз[ыка] сменялись трижды. До И. К. были – Бахаревский [А. П.], Иовлев [Д. В.], а он уже был, так сказать, замыкающим» // ГАСО. Ф. р-2757. Оп. 1. Д. 385. Л. 12 об.
Иовлев Димитрий Васильевич – учитель латинского языка в Камышловском духовном училище. Кандидат богословия Казанской духовной академии 1893 г. В 1895–1899 гг. помощник инспектора Владимирской духовной семинарии. 4 февраля 1899 г. определён учителем латинского языка в Камышловское духовное училище. Коллежский асессор. // «Екатеринбургские епархиальные ведомости». 1901. № 20 (16 октября). С. 7.