Длань Одиночества
Шрифт:
Это не человек, — проговорил журналист про себя. Это просто отвратительный образ. Но если б это был человек, я бы остановился? Я бы удержал себя? О чем я думал, когда размазывал его голову по фанере. Ни о чем. Это был белый шум. Белый шум. Звон ярости.
Это разумное оправдание: «не человек». Оно появилось только сейчас.
— Ты что такое, а? — поскуливал Трепет. — Мы ведь не знали. Мы бы никогда… Бедняга Шок. Он ведь хотел, чтобы искусство продолжало жить! За что ты так его?!
— Заткнись.
Никаса била крупная дрожь.
Журналист поднялся, не в
— Мне жаль, — сказал Никас. — Я не хотел его убивать. Это случайность.
— Что? — взвизгнул Трепет. — Ты случайно ударил его сорок восемь раз? Тебе это нравится, прим? Нравится охотиться на несчастных? У тебя здесь сафари?
— Я не прим. Я — человек.
Трепет разинул пасть.
— А я Трепет, — пролопотал он через несколько секунд. — Я малый образ, владыка. Олицетворяю страсть к острым ощущениям. Простите, что был непочтителен. Я не знал. И Шок не знал…
— Я это уже понял, — устало сказал Никас.
— Клянусь, это досаднейшее недоразумение, — прошепелявила гнилая пасть. Художник встал, капая кровью на пол. Его развороченный анфас медленно срастался. — Сущностей здесь никто не считает. Да и кому они нужны? Не беспокойтесь о моей роже. Для меня честь и наслаждение, быть побитым вами, владыка. Мое имя Шок, художник пугающего. А это — моя скромная студия. Элен — моя подруга, — он указал на женское туловище. — На потолке — Дунай. Один из моих первых… смелых экспериментов. Очень старая работа, очень неуклюжая и наивная. Так что не хвалите. Не хвалите, ибо мне известно: это лесть. Лучше дозвольте служить по-всякому.
Аркас развернулся к ним, рассеяно вытирая руки о штаны. И заметил в дверном проеме роман.
— Вижу, вы успели познакомиться, — кротко произнес он.
— Привет Ригель, — в один голос сказали Шок и Трепет.
— Ты знаешь их? — спросил Никас потеряно. — Ты все это подстроил? Во имя фантазии, да заткнетесь вы там или нет?!
Разрушенная кабинка затихла.
— Да, знаю, — Роман погладил ластящееся туловище женщины. — Они забавные ребята. Нет, я ничего не подстраивал. Это получилось как-то само собой.
— М-м-м-м!
Аркас поглядел на освежеванного. Тот извивался и выл, будто его посолили. На розовой макушке сидела…
— Бабочка хаоса, — проговорил Никас. — Ты что здесь делаешь?
— Что за мерзость? — воскликнул Шок. — Владыка, изгоните ее, она вмешивается в кровавую гармонию моего эпатажа! Вы только поглядите как она нарушает цветовой баланс между гнойно-отечным и гангренозно-синюшным!
Трепет свирепо залаял.
— А ну заткнитесь, подонки, — цикнул на них Аркас. — Ко мне, Бабочка.
Насекомое мгновенно спорхнуло на палец Никаса. Оно выглядела очень уставшим. Аркас тихонько подул на нее теплом.
— Для чего ты свела меня с этими…
Шок растянул рваные губы. Трепет преданно пыхтел внизу.
— …с этими уродами.
В тоннеле раздалось эхо какого-то резкого шипящего звука. Послышались звуки борьбы. Невесть откуда потянуло обжигающим холодом.
— Атас! — успел крикнуть неизвестный. Шипящий звук сразу же повторился.
Из всех щелей полезли орды мохнатых тараканов, сколопендр, мокриц и прочей нечисти. Они неслись прочь, спасаясь от лютой стужи. Зеркала в обители Шока стали покрываться инеем.
— Это агенты Охлаждения, — прошептал побледневший роман. — Если они меня схватят… Я ведь беглец. Они вморозят меня так глубоко, что ты про меня даже не вспомнишь, отец.
— Что за Охлаждение? — спросил Никас.
— Нет времени объяснять! Мы должны бежать!
— Мы можем помочь, мастер, — угодливо заговорил Шок.
— Да, владыка, можем, — присоединился Трепет. — Мы выведем вас отсюда. Мы здесь каждую трещинку знаем! Они часто устраивают облавы, мы привыкли убегать.
Аркас благодарно посадил бабочку себе на плечо. В проеме показался обледеневший солдат, покрытый белыми наростами изморози. За спиной его тяжелели голубые баллоны. Ни в кого конкретно не целясь, он выставил перед собой сифон странного оружия.
Никас бросился на него.
Вшшшшиссс!!!
Холод ударил в потолок. Аркас почувствовал, как ладони примерзают к стальному дышлу ледомета. Обдирая кожу, он освободился и ударил кулаком. Противогаз агента глухо отозвался на удар, полетели ледяные чешуи. Он зарычал, пытаясь ответить, но тут ему в ногу вцепился Трепет. Подоспел Шок. Он вонзил свой зубастый нож в сочленение между нагрудным доспехом и каской.
Агент заклокотал. Ноги в тяжелых щитках подогнулись.
— Падай ты, сучара! — завизжал художник.
Наконец, им троим удалось вытолкнуть умирающего солдата в коридор. Тот грохнул об пол и затих. Аркас быстро осмотрелся.
— Пока никого! — выпалил он. — Но они зачищают трущобы. Скоро придут другие.
Молчание. Журналист оглянулся. Обитатели «скромной студии» богобоязненно заглядывали ему в рот. С треском упал Дунай. Его осколки разнесло по полу. Мягко топая обрубками, пробежала Элен и прижалась к колену Никаса. У Романа катились слезы.
— Ну, чего встали? — прошипел Аркас. — Быстро сваливаем отсюда!
Глава 7
Террор стоял перед водами Бессознательного.
Долог был его путь до этого сакрального места. Минуя слои Многомирья, Террор спускался все ниже по спирали времени, наблюдая, как деградирует и упрощается цивилизация. Как сложные цепочки причинно-следственных связей разлагаются на узлы простых реакций. Как отступает здравый смысл.
И возвращается Геноцид.
Злобный, закованный в цепи титан. Ужасное существо, пышущее темным пламенем, покрытое шкурой черного пепла и макабрическими узорами из костей. В глубоких траншеях, прорезающих спину, копилась кровавая жижа, бурлящая от жара. Пасть, гремящая чугунными заслонками, извергала вопли невинных.