Длинные руки нейтралитета
Шрифт:
– Лишь примерно, но можно сделать браслет раздвижным. На пружинках.
– Идет. Организуй. Но только предусмотри на нем несколько гнезд для кристаллов. Мало ли: вдруг ему танзанит не подойдет.
Нахимов сдержал слово и появился на Камчатском люнете. Первой его реакцией была удивленный вопрос:
– Почему тишина?
Вопрос содержал в себе некоторое преувеличение:
Командиры батарей скромно помалкивали, но вместо них ответил генерал-лейтенант Степан Александрович Хрулев:
– Господин вице-адмирал, траншеи противником начаты лишь, отнюдь не закончены. Артиллерийские позиции и вовсе не подготовлены. Не считаю нужным производить обстрел, который может причинить слишком незначительные повреждения.
Нахимов не был бы самим собой, если бы не уделил внимание нижним чинам, усердно возводившим укрепление:
– Налегайте, братцы. Чем крепче люнет получится, тем меньше русской крови неприятель прольет-с.
Семаков также присутствовал при этом визите, рассудив, что на вопросы Нахимова по гранатометам (если таковые будут) лучше отвечать кому-то поболее, чем просто мичману.
Павел Степанович остро глянул на тонкие стволы гранатометов и задал ожидаемый вопрос:
– Как с гранатами-с?
– Маловато, ваше превосходительство, но рассчитываем пополнить. Если не будет проблем с возами, то сегодня подвезут. У нас на корабле есть запас, половиной поделимся с батареей мичмана Шёберга.
Видимо, опытный вице-адмирал уловил нечто такое в глазах сравнительно молодого капитана второго ранга, поскольку кратко распорядился:
– В семь часов вечера зайдите ко мне.
– Слушаюсь!
В вечернем разговоре с Нахимовым кавторанг Семаков был решителен и деловит:
– Ваше превосходительство, есть сведения от моего личного источника: караван торговых судов с подкреплением и припасами вышел из Стамбула. Одиннадцать вымпелов. Мы имеем возможность перехватить их и уничтожить, хотя бы частично.
– Вашего личного?
– не сразу понял Нахимов.
– Мне Таррот Гарринович... согласился помочь.
– Понимаю. Почему 'частично уничтожить'?
– Мы получили той ночью боеприпасы, но после того, как отдадим половину на Камчатский люнет, нашего остатка хватит на поражение четырех кораблей. Шести - это если сильно повезет. Примите во внимание, ваше превосходительство: из показаний пленных следует, что теплая одежда в неприятельских войсках в совершеннейшем недостатке. А если утопить транспорты с грузом и одежды, и лошадей, и пороха...
–
Нахимов определенно сглазил.
'Морской дракон' вышел в море незамеченным. Он пошел на пересечку каравану. И... не нашел никого.
Лейтенант Мешков проверял потоки. Глухая тьма. Это слово самым лучшим образом описывало состояние дел, поскольку наличие чужих отмечалось огоньком на серебряной пластинке.
Командир не то, чтобы не поверил своему старшему помощнику, но рассудил, что лишняя пара глаз не повредит и взял серебрянку в свои руки. Результат был тем же.
Броски корабля курсом на вест и на ост тоже ничего не дали.
Сигнальщики, конечно же, изо всех глаз пытались углядеть ходовые огни (а без них в ночное время караван вряд ли обошелся) - и ничего.
Командир был зол до такой степени, что команда старалась лишний раз рот не раскрывать и на глаза не показываться, хотя все знали, что без вины Семаков не наказывает.
И лишь под утро старший помощник осмелился высказать мнение:
– Владимир Николаевич, а не могли они взять курс на Евпаторию?
– Перекрестись, Михаил Григорьевич! Оттуда грузы доставлять - это ж крюк верст сто! Нет, даже больше.
– Так что ж? Все в целости довезут, а попадись нам на зуб, то верно уж пяти транспортных судов с грузом не досчитались бы. Мыслю, поостереглись они.
– Ты думаешь, такая у нас грозная слава? Хорошо, ради проверки сходим на Евпаторию. Только пока дойдем, они разгрузку начнут.
– Начнут, да не закончат. Рискнем, а, Владимир Николаевич? Уж нам-то не крюк.
– Добро. На руле: курс вест-норд-вест! На лаге держать двадцать!
– Слушвашбродь!
Старший помощник угадал. Разгрузка шла полным ходом.
До стоявших на якорях транспортов оставалось еще мили три с лихом, когда последовали команды:
– К бою! Носовой и кормовой гранатометы - товсь! Сигнальщик, доложи, как увидишь, который из кораблей сидит по ватерлинию.
Ожидаемый доклад последовал через минуту с небольшим. Мягонький добросовестно перечислил названия; впрочем, он, ориентируясь в звучании латинских букв, английским не владел, и потому доложил, в частности, о судне, именуемом 'Соутхерн стар'.
Начарт принялся отдавать приказы:
– Носовой, тебе крыть самого дальнего к весту. Кормовой, на тебе его сосед. Видимость хорошая, кладите четыре гранаты вдоль палубы. Первую - на самоприцеле, потом доворачивать.